В филармонии выворачивал коленца Владимир Девятов. Для тех, кто не знает, это певец такой московский. Народный. Казацких кровей. Этакая Бабкина, только в брюках. С репертуаром «под стопочку» и с уклоном в эстраду. Еще его называют Маэстро голос. ГОЛОС у маэстро и впрямь мощный. Диапазон в четыре октавы — не шутка. Недаром же ему в 45 странах мира руко-плескали. А вот ярославцы приняли весьма прохладно. Юбилейный тур был приурочен к 65-летию Победы.
В филармонии выворачивал коленца Владимир Девятов. Для тех, кто не знает, это певец такой московский. Народный. Казацких кровей. Этакая Бабкина, только в брюках. С репертуаром «под стопочку» и с уклоном в эстраду. Еще его называют Маэстро голос.
ГОЛОС у маэстро и впрямь мощный. Диапазон в четыре октавы — не шутка. Недаром же ему в 45 странах мира руко-плескали. А вот ярославцы приняли весьма прохладно. Юбилейный тур был приурочен к 65-летию Победы. Но песен о войне, за исключением разве что «Солдатушек, бравых ребятушек» времен Отечественной войны с Наполеоном, на нем так и не прозвучало. Зато были «Валенки» Лидии Руслановой с куплетами на английском и прочитанная рэпом «Калинка». Сплошной кич, а душевности ни на грамм. Особенно раздражала мишура костюмов. На рубаху одного из артистов — вот умора! — была пришита бабья голубая шаль с кистями. Сам Девятов напоминал подгулявшего барчука, а его группа — нанятых им цыган.
— Как он себя ведет! Он что, пьян? — шептались в зале.
Но, несмотря ни на что, Девятов был хорош. Выправка, указывающая на военное прошлое, бравый зачес и дугою галифе, как в песне пелось. А лицо… Подумалось: «С таким в кабаке задушевно горланить, а он Лемешевым притворяется». Маэстро голос маршировал, как фельдфебель, и после каждой песни зачем-то выкрикивал название своей группы. И рявкал: «Спа-си-бо!»
— Как автомат… — ворчали в зале.
Песню про тонкую рябину предварил монолог про огурчики и водку. Только он повис в воздухе: мужиков-то в зале было — по пальцам перечесть. А выросшим на Чайковском бабулям в передушенных горжетках такие экзерсисы ни к чему. Народ чувствовал себя как в дешевом кабаке. И заказы сыпались соответствующие:
— «Господа офицеры» давай! «Поручик Голицын»!
— «Офицеры» — это к Газманову, «Поручик» — к Звездинскому! — отшучивался Девятов и затягивал: «Москва златоглавая…»
Нет, недаром Лужков ему бочку меда подарил!
Маэстро мы застали в гримерке, глотающим «Стрепсилс». Услышав название газеты, Девятов тут же сострил:
— У вас, случайно, не Костюк (муж Надежды Кадышевой и художественный руководитель ансамбля «Золотое кольцо» — А. С.) редактор?
— Владимир Сергеевич, с Ярославлем у вас связаны особые воспоминания?
— Будучи курсантом военной академии химической защиты, я проходил здесь практику на заводе резинотехнических изделий. Она длилась два месяца. А с концертом последний раз был лет 15 назад.
— Как вам город?
— Очень преобразился. Приняли очень хорошо, вкусно накормили.
— Да, не то что в Германии. Помнится, вы даже голодовку объявляли?
— А что вы хотите! Нашу делегацию пичкали картошкой с огурцами. А ведь меня там в свое время миллионеры, владельцы заводов, такими колбасами потчевали! Продержался два дня. Зато похудел.
— Ваша группа называется «ЯR-марка». Почему?
— Яр — это по-русски «крутой». Крутая марка.
— А как вас, лейтенанта, в музыку-то утянуло?
— Все просто. Сидели как-то в бане с Володей Винокуром. Я пел под гитару народные песни. А он и скажи тогда: «Что ты, дурачок, все со своей химией? Тебе в артисты надо». Я и пошел — в Гнесинку. 28 лет мне тогда было.
— У вас в семье музыканты были? И откуда такая интересная фамилия?
— Мама пела в церковном хоре. А дед, мужик с тремя классами образования, в деревне театр организовал. Корни мои из Тамбовской области, села Мутасьева. Там казачье поселение было. Изучая архив, я дошел до 1785 года. Отыскал некоего Тимофея Девятова, крепостного графа Кутузова.
— Как за голосом ухаживаете? Яйца сырые, случаем, не глотаете?
— Брехня это все. Вот коньячок на связки благотворно действует. Прополоскал и выплюнул. Помнится, Эдита Пьеха это практиковала. А так — распеваюсь каждый день.
— А что это за неприличные частушки, которые вы хотели спеть с Борей Моисеевым?
— Это должно было произойти на моем юбилейном концерте в Кремле. Но пресс-служба запретила.
— Напойте хоть одну.
— Пожалуйста: «Говорят, что марсиане скоро Землю посетят. Чем они друг друга любят — все земляне знать хотят!» И вообще, на что вы намекаете? Я примерный муж, отец.
— Не сомневаюсь. Помнится, вы хотели создать на базе центра русской культуры, которым руководите, консультационный кабинет по планированию семьи.
— Это была шутка. Во время одного из туров у нас зашел разговор с Путиным. Тема: падение рождаемости. Владимир Владимирович, узнав, что у меня четверо детей, и предложил.
— Сколько лет вашим детям?
— Старшей, Екатерине, 34 года, она социолог. Младшему, Ванюшке, еще только 2 годика.
— На папу похож?
— Копия! Он очень любит петь и танцевать, особенно «Калинку». Позднее отцовство — это замечательно. Башка на месте. Первый раз я женился, когда мне было 20, четвертый — в 53. Лизонька, она танцовщица моего балета, моложе меня на тридцать лет.
— Слышала, одно время из-за нее вас одолевали какие-то сектанты. Обвиняли в аморальном поведении…
— Ну да. Секта называлась «Отцы православия». Сначала приходили письма, написанные витиеватым языком со старославянскими оборотами. Суть: я проживаю с женщиной, годящейся мне в дочери, имею от нее детей. И должен немедленно отпустить рабу божию Елизавету. Потом рядом с домом появились люди в черных рясах с иконами и плакатами «Изыди, сластолюбец!». Пришлось вызвать милицию…
— Увлечения помимо музыки у вас имеются?
— Собираю старые рок-н-ролльные записи: «Лед Зеппелин», «Дип Перпл», «Дорз». Из каждого города привожу по расписной тарелке.
Анастасия СОЛОВЬЕВА.
Фото Ирины ТРОФИМОВОЙ.
