О смерти Николая Николаевича Пайкова я узнала лишь 8 октября, вернувшись из отпуска. Эти два понятия — смерть и Пайков — никак не укладывались в моем сознании рядом. Они были несовместимы, ибо взаимоисключали друг друга. Пайков — это даже и не жизнь, это вихревое ее движение. Этот человек мог появляться почти одновременно в разных местах. Этот человек мог делать одновременно несколько дел, и делать их на высоком уровне.

О смерти Николая Николаевича Пайкова я узнала лишь 8 октября, вернувшись из отпуска. Эти два понятия — смерть и Пайков — никак не укладывались в моем сознании рядом. Они были несовместимы, ибо взаимоисключали друг друга. Пайков — это даже и не жизнь, это вихревое

ее движение. Этот человек мог появляться почти одновременно

в разных местах. Этот человек мог делать одновременно несколько дел, и делать их на высоком уровне. Представить Пайкова не то что умершим, но даже просто сидящим без дела было невозможно. Даже после того как я побывала на могиле, укрытой лавиной живых цветов и огромным количеством венков, я все равно не смогла выйти из этого гипнотического сочетания: Пайков — жизнь. Там, под этой неприютной сырой глиной, его нет. Он остался для меня здесь. И он действительно здесь, ибо Пайков — это прежде всего дух.

А дух вечен, смерть над ним не властна.

ОН ХОТЕЛ СТАТЬ ЖУРНАЛИСТОМ

Он родился 14 мая 1951 года в Самарканде, где служил его отец Николай Николаевич, боевой летчик. Но уже через год Пайковы перебрались в Ярославль, на родину матери Антонины Александровны. К тому времени отца репрессировали. Поселились с матерью в коммуналке на улице Победы. Жили небогато. Антонину Александровну, как жену врага народа, на работу брали неохотно. Мечтавшая быть библиотекарем, она всю жизнь проработала на ликеро-водочном заводе. А Николай учился в школе N 37. Поначалу ходил чуть ли не в двоечниках. И не потому, что ума не хватало, а очень уж рассеянным был. Пока до школы дойдет, не раз остановится — то понаблюдать, куда это жучок диковинный продвигается, то полюбоваться только что распушившейся березовой сережкой. А потому опаздывал на уроки чуть ли не каждый день. Однако вскоре выправился парнишка и школу закончил крепким хорошистом. Как вспоминал сам Николай Николаевич, мог бы он пойти и не по той дорожке. Ближайшие окрестности славились отпетыми хулиганами. Но маленький Коля возмечтал стать художником и даже закончил специализированную школу при Союзе художников. Но Антонина Александровна отговорила сына: надо было выбирать профессию серьезную, которая могла бы прокормить семью.

После школы в 1968 году Николай поступил в педагогический институт на историко-филологический факультет, хотя вовсе не учителем собирался стать, а журналистом. После учебы в институте, который он окончил с красным дипломом, год отработал в средней школе села Вятского Некрасовского района. Затем была служба в армии, вернувшись из которой Пайков два года проработал в институте ПТИОМЭС и несколько месяцев в школе N 39. В декабре 1976 года, уже будучи женатым, он вернулся в свой родной педагогический ассистентом-почасовиком на кафедру литературы. Через четыре года он поступил на очное отделение аспирантуры Ленинградского государственного пединститута имени Герцена. Жил в общежитии, подрабатывал ночным сторожем. Героем его диссертации стал Николай Алексеевич Некрасов, ранний период его творчества. Выбор был не случайным — Пайков увлекся Некрасовым еще в годы учебы в ярославском педе. К моменту завершения учебы диссертация была не закончена. Не потому, что материала не хватало, а потому, что его было слишком много. Защищался Пайков лишь в 1986 году. А 6 марта 1987 года в семье  родилась дочь Ксения.

Научный руководитель Пайкова предлагал ему после аспирантуры работу в Ленинграде. Но не было жилья. В Ярославле имелась в наличии однокомнатная квартира, в которой Пайковы жили вместе с матерью. Так что ни о каком обмене на Ленинград не могло быть и речи.

ОБЪЯСНЕНИЕ

В ЛЮБВИ

НА 48 ЛИСТАХ

О том, как создавалась эта семья, можно писать увлекательный любовный роман. Со своей женой Натальей Николаевной Пайков познакомился еще в годы учебы в пединституте. Она сдавала госы, а он присутствовал на экзамене в качестве редактора студенческой газеты «Икар». Потом случилось им вместе съездить в Польшу с группой студентов. Ни о какой любви тогда и речи не заходило. Какие-то знаки внимания Николай ей оказывал, он и вообще был очень галантным по отношению к женщинам. Была Наталья и на проводах в армию, гуляли по селу большой компанией, но серьезных разговоров опять никаких. Адресами обменялись, а  писем он не писал. Он писал их другой Наташе. А потому Наталья Николаевна засобиралась замуж, о чем и сообщила Николаю в армию. И только   отправила это письмо, как тут же получила от него толстенный фолиант в 48 страниц, где он объяснялся ей в любви. Но уже были разосланы приглашения на свадьбу, и в конце августа она состоялась. А весной следующего года Николай вернулся из армии. И почти сразу же встал вопрос о разводе. Напрасно родители пытались противодействовать этому, даже купили молодым путевку на море. В конце 1975 года Наталья развелась с мужем и в последний день года уже стала Пайковой. «И чем взял, не пойму, — вспоминает она сейчас. — Длинный, нескладный, очки на носу. Но была в нем такая притягательная сила, такой напор, что устоять было невозможно».

ЛИЧНОСТЬ

НЕ ОБЛАСТНОГО МАСШТАБА

Этому человеку были тесны привычные мерки, усредненный уровень. В пединституте, куда он вернулся после аспирантуры, Пайков в скором времени стал любимым преподавателем. Не для всех, конечно, а для тех, кто жаждал узнать как можно больше. Потому что и сам Николай Николаевич был человеком ненасытным по отношению к знаниям. Но покорял он не столько массой собственного интеллекта, сколько умением заражать людей своей энергетикой. Особенно требователен он был к тем студентам, которые как раз обладали хорошим мыслительным аппаратом. Из таких людей Пайков буквально выколачивал все до последнего слова, пытаясь понять глубину возможностей собеседника. Да, именно собеседником становился для него такой студент. Экзамен мог превратиться в диспут, в монолог самого Пайкова. Он не жалел отдавать себя тем, кто жаждал истины, кто искал пути к ее постижению. Таких людей он чувствовал безошибочно, и они становились его единомышленниками. Он пытался не просто дать студентам знания — он пытался научить их мыслить, то есть сформировать из человека личность.

Ох, как тесно было ему в наших пенатах! Он был личностью отнюдь не областного масштаба. Одним из оппонентов его диссертации стал известный ученый-некрасовед из Пушкинского дома Борис Владимирович Мельгунов. Пайков стал приглашать его читать лекции для студентов ярославского пединститута, чтобы показать им высший пилотаж преподавания. До конца своих дней Мельгунов часто приезжал в наш город, любил бродить по его улочкам. С Пайковым его связывали не только общие интересы, но и большая дружба. Когда в 2006 году Мельгунов умер, именно Пайков написал сначала развернутый некролог о нем, а через год большой материал о своем друге и сподвижнике. И то и другое было опубликовано в нашей газете. А затем он стал собирать материалы о нем, которые потом влились в книгу о Мельгунове, вышедшую в свет в конце лета 2010 года. Он успел увидеть ее, прочитать. Успел прочитать и материал, посвященный выходу книги и опубликованный в «Золотом кольце» 9 сентября минувшего года, за пять дней до смерти Николая Николаевича. Именно об этой публикации сообщила я ему по телефону, и это был наш последний с ним разговор. А виделась я с ним в последний раз в ярославской юношеской библиотеке имени Некрасова, где 20 августа проходила презентация первой книги поэта Ольги Люсовой.

ОН ПРИШЕЛ

В ЭТОТ МИР

НЕ ЗА ЗВАНИЯМИ

И НАГРАДАМИ

Особое место занимал в жизни Пайкова Николай Алексеевич Некрасов. Великому русскому поэту он посвятил немало материалов, опубликованных как в местной, так и в общероссийской печати. Помимо музея-усадьбы «Карабиха» тесные связи установились у него с юношеской библиотекой имени Некрасова. В сентябре 2001 года здесь состоялась презентация его книги «Феномен Некрасова». На подаренном библиотеке экземпляре он написал «Исторически истинной Некрасовской библиотеке — любовно от искреннего почитателя». А в октябре здесь прошла Некрасовская научная конференция, посвященная 180-летию со дня рождения Некрасова и 100-летию со дня присвоения библиотеке имени поэта. Председателем конференции был Николай Николаевич Пайков, к тому времени возглавлявший региональный центр некрасоведческих исследований.

С тех пор ежегодно в октябре здесь стали проводиться некрасовские чтения, названные Пайковым «Некрасовское наследие юношеству». Он стал и инициатором издания сборника материалов этих чтений. Вечерами в свободное от основной работы время Николай Николаевич приходил в библиотеку, садился за компьютер и набирал тексты докладов, затем сам вычитывал гранки книги. На своих руках чаще всего и приносил сюда связки готовых сборников.

В 2004 году в юношеской некрасовке впервые прошли областные филологические чтения, также ставшие ежегодными. Специально на эти чтения Пайков пригласил  Бориса Мельгунова. Теперь они проводятся в большом зале Ярославского историко-архитектурного музея-заповедника и в них участвуют сотни школьников области. Сегодня решается вопрос о присвоении этим чтениям имени Николая Николаевича Пайкова.

В октябре 2009 года в дни празднования 110-летия со дня основания библиотеки Пайков подарил ей бесценный подарок из личного архива — двухтомное собрание произведений Некрасова, изданное в 1886 году, которое он приобрел в Ленинграде в годы учебы в аспирантуре.

По материалам V и VI Некрасовских чтений был издан сборник, редактором которого стал Пайков. В этот сборник вошел и его доклад «Николай Некрасов: долгое возвращение на родину», и три его совместных с учениками работы. Эта книга стала прощальным напутствием ученого-некрасоведа молодому поколению читателей. Передавая тираж книги в библиотеку, Николай Николаевич сказал: «Я горжусь этой книгой».

Этот человек, обладавший феноменальной памятью, огромным багажом знаний, давший путевку в жизнь многим и многим своим студентам, которые сегодня уже пребывают в звании докторов тех или иных наук, сам так и оставался доцентом. Собранного о Некрасове материала с лихвой хватило бы не на одну докторскую диссертацию. Но Некрасов стал для Пайкова не просто темой для диссертации, а смыслом жизни. Николай Николаевич разматывал и разматывал клубок некрасовской судьбы и все никак не мог остановиться, удовлетвориться достигнутым. Одержимость поиском нового не давала ему поставить точку в своих исследованиях. Пайков был из числа той редкой категории людей, которые приходят в мир не за званиями и наградами. Поиск истины, стремление постигнуть непостижимое — вот что движет такими людьми. Теперь на Ярославской земле у Некрасова не осталось такого сильного, такого преданного покровителя. Под вопросом даже существование самого Некрасовского центра, находящегося в ярославском педуниверситете.

ВСЕГДА ВЫКЛАДЫВАЛСЯ ПОЛНОСТЬЮ

Но не одному только Некрасову отдавал он свою душу. В 2002 году после смерти поэта Константина Васильева он стал бессменным участником Васильевских чтений и помог вывести их на общероссийский уровень. Если Пайков брался за какое-либо дело, то не мог делать его вполсилы, он всегда выкладывался полностью. Мало ему было просто участвовать в чтениях, он стал инициатором выпуска сборника материалов этих чтений. И с тех пор львиная доля труда по подготовке книги к изданию легла на его плечи. Несмотря на чрезмерную нагрузку, он вовсе не собирался понижать планку. Наоборот, он поднимал ее все выше и выше. Он выступил с идеей расширить поле Васильевских чтений и превратить их из мероприятия, посвященного памяти одного поэта, в трибуну для популяризации всей провинциальной поэзии. Так у Васильевских чтений появилось второе, рабочее название — «Голоса русской провинции» и стал выходить одноименный сборник, душой и основным работником которого стал Пайков. В теперешнее время, когда поэзию переместили на задворки русской культуры, это был широкий жест.

Пайков не был бы Пайковым, если бы, провозгласив лозунг, перевалил труд по его воплощению на чужие плечи. Николай Николаевич стал постоянным и желанным гостем на всех презентациях книг ярославских поэтов. Он никогда не был здесь свадебным генералом, он всегда выступал на этих презентациях, демонстрируя свое неравнодушие к поэтическому процессу. А на презентации коллективного сборника «Десять лет из жизни убежало», посвященного 10-летию со дня образования литературного объединения «Третья пятница», когда разговор зашел о том, что тираж сборника не позволяет распространить его по всем библиотекам, Пайков тут же достал из своего кошелька 1000 рублей. Вдохновленные его порывом участники встречи уже на самой презентации собрали 5000 рублей, и в скором времени вышел дополнительный тираж сборника.

Именно благодаря Пайкову ярославская поэзия пришла на кафедру русской литературы ярославского педуниверситета. На страницах «Голосов русской провинции» стали появляться не только стихи, но и аналитические исследования о творчестве многих местных поэтов, выполненные как самим Пайковым, так и его студентами. Опасаюсь, что теперь, когда Пайкова не стало, ярославская поэзия снова уйдет в забвение, на кафедре никто не горит желанием заниматься современным литературным процессом ярославской земли. Некогда. А точнее сказать, ни у кого нет интереса этим заниматься. Потому что, когда человек одержим той или иной идеей, время покоряется ему, раздвигает свои рамки. Для такого человека сутки могут удлиниться с 24 до 48 часов. Последние 10 лет Пайков жил с кардиостимулятором. Многие знавшие об этом пытались оградить его от чрезмерных нагрузок. Но он отодвигал своих заботников, ибо вне работы себя не мыслил. Наоборот, в последние годы жизни он только и делал, что усиливал обороты своей деятельности. Пайков умел подчинять себе время, а потому везде успевал, все делал на высоком уровне. Это был человек из разряда подвижников, человек, которым двигала идея. Увы, такие люди не оставляют наследников своего дела, ибо невозможно научить другого сжигать свою душу. Это удел избранных.

КАК ОН МОГ РАССТАТЬСЯ

С ТАКОЙ БЛАГОДАТНОЙ АТМОСФЕРОЙ

Я не хочу сейчас касаться ситуации, возникшей на кафедре русской литературы педуниверситета накануне смерти Николая Николаевича Пайкова. Почему человек, отдавший этому учебному заведению всю свою жизнь, вдруг решил сменить место работы и ушел в университет имени Демидова? Видимо, была для того веская причина. Костьми надо было лечь, а не отпускать из своих стен ученого с таким запасом знаний, обладающего такой любовью к русской культуре, пользующегося непререкаемым авторитетом в кругу специалистов-некрасоведов, ставшего в конце  концов чуть ли не визитной карточкой педуниверситета. Когда уже после смерти Пайкова я пришла сюда, то услышала столько признаний в любви этому человеку, столько теплых слов в его адрес, что в моей голове просто не укладывалось, как он мог расстаться с такой благодатной атмосферой. Общее ощущение большой утраты витало в воздухе.

На похоронах Пайкова было невероятное количество людей: студенты, аспиранты, поэты, писатели, художники, библиотекари, музейщики, музыканты. Люди шли и шли нескончаемым потоком, таких многолюдных похорон ярославцы не помнят. А вот из преподавателей его родной кафедры были единицы. Лишь те, у кого не было в этот день занятий. Ректор педуниверситета запретил срывать лекционный график из-за человека, который уже ушел из учебного заведения.

ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРЬ

Трудно жить в обществе с установившимися  правилами общежития тому, кто подчиняет ритм жизни своим внутренним законам. Трудно «с безмерностью в мире мер». Трудно, не будучи стадным, быть в стаде. Пайков не был человеком толпы. И на него писали жалобы. Студенты жаловались на своего преподавателя, ставя ему в вину то, что он слишком много с них спрашивает, сверх установленной программы. Мол, иногда сдача экзамена затягивается у него чуть не до полуночи. Казалось бы, радоваться студентам, что нашелся хоть один человек, который хочет дать им больше, чем может дать учебник. Однако такой нынче пошел студент: ему только от сих до сих, чтобы какую ни на есть отметку получить. Это был конфликт, неизбежный при столкновении примитивного сознания с сознанием индивидуальным, оригинальным. Не случайно кое-кто из знавших Пайкова называл его Дон Кихотом, последним рыцарем. Увы, в Ярославле он был одинок в своем стремлении спасти мир посредством красоты. Но духовная наполненность таких одиночек всегда столь велика, что после их ухода из жизни образовывается огромное поле пустоты. Может, поэтому после смерти Пайкова многие ощутили колоссальную утрату. Не потерю, а именно утрату. Потому что потерю можно восполнить, а утраченного не вернешь.

Недавно в столь любимую Пайковым юношескую библиотеку имени Некрасова пришло письмо из Санкт-Петербурга от научного сотрудника Пушкинского дома Марии Юрьевны Степиной. В письме сообщалось, что имя Николая Николаевича Пайкова включено в список словаря «Литературоведы 20 века», который сейчас готовится к изданию.

Любовь НОВИКОВА.

На снимках: 1) Николай Николаевич Пайков; 2) с пре-подавателями родной кафедры, 1991 год;  3) маленький Коля с отцом Николаем Николаевичем и мамой Антониной Александровной, 1954 год; 4) Пайков с женой Натальей Николаевной и дочерью Ксенией, 1991 год; 5) Пайков с автором материала в юношеской библиотеке имени Некрасова на вечере памяти поэта Сергея Лукина, посвященного 50-летию со дня его рождения, 2007 год; 6) Васильевские чтения крепко подружили Пайкова с двоюродным братом поэта Константина Васильева Ильей.

Фото из архива Натальи Николаевны ПАЙКОВОЙ.