ДИВЕРСИФИКАЦИЯ После дефолта 1998 года, загнавшего рубль, как крысу, ниже плинтуса, Велосипедов стал осторожнее. И по совету умных людей, толкующих, что нельзя хранить все яйца в одной корзине, половину сбережений оставил в «деревянных», а половину конвертировал в «зеленые».

ДИВЕРСИФИКАЦИЯ

После дефолта 1998 года, загнавшего рубль, как крысу, ниже плинтуса, Велосипедов стал осторожнее. И по совету умных людей, толкующих, что нельзя хранить все яйца в одной корзине, половину сбережений оставил в «деревянных», а половину конвертировал в «зеленые». Сосед Павел Григорьевич, до пенсии трудившийся в госбанке завхозом, после первой стопки так и сказал: «Низя, Федя, все яйки ховать в одно лукошко!» И, как бывалый финансист, на случай форс-мажорных обстоятельств посоветовал расховать деньги по разным банкам.

Но спокойнее Велосипедову от этого не стало. А все потому, что то рубль под долларом, как Конек-Горбунок под Иваном, просядет, то доллар ни с того ни с сего, как подчиненный перед директором, прогнется. Да так, что  Велосипедов с ощущением холодного пота промеж лопаток в мгновение ока закрывал все свои валютные вклады и открывал рублевые. Но через какое-то время, наслушавшись прогнозов о грядущем повышении курса доллара, уподобляясь трусливому зайцу, снова бежал в «обменку» скупать баксы. И так по нескольку раз в месяц.

До тех пор, пока на самом высоком — правительственном — уровне не объявили о создании бивалютной корзины, состоящей из 55 центов США и 45 евроцентов. Тут даже Павлу Григорьевичу, как экономисту со стажем, было нечем крыть — и он опрокинул свою стопку молча.

Но ровно через год в разгар греческого кризиса, когда евро, как пьяный бомж с лестницы, покатился вниз, все же выдал: «Федя, не боись! Европа своих в обиду не даст». Но Велосипедов, просыпаясь каждую ночь от преследующего его сновидения об отмене евро, уже поменял всю евроналичность на швейцарские франки. И, как вскоре выяснилось, зря. Евро вместе с долларом отправились покорять новые вершины своего исторического максимума. А еще недавно безупречно надежный швейцарский франк опустился ниже некуда.

— Дядя Паша, выручай! — примчался к соседу Велосипедов. — Что делать-то?

— Разливай! — мудро заметил пенсионер, доставая из серванта стаканы. А потом, смачно хрустя соленым огурчиком, завершил мысль. —  Видные отечественные экономисты, и я в том числе, полагают, что хранить сбережения нужно в той валюте, в которой  собираешься их потратить. Так что поезжай, Федя, со своими франками в Швейцарию. Купишь там себе швейцарские часы, головку сыра «Промезан», а остатки проиграешь в казино.

— А с долларами что делать? — не унимался Велосипедов.

— С долларами? — наморщил лоб ветеран. — С долларами, Федя, поезжай в Америку! В Лос-Анджелес или Сан-Франциско — одним словом, на океан, там найдешь, куда потратить. Кстати, сколько их у тебя?

— Двадцать пять…

— А швейцарских франков?

— Тридцать… Что думаешь, сосед?

— Думаю, что надо поменять их на рубли, купить водки и забыть!

Олег ГОНОЗОВ.

ЗАЙКА МОЯ

— Ты где, котяра облезлый, шлялся?

— Зайка моя…

— Я тебе дам зайка! Еще раз мяукнешь — ночевать будешь в подвале. И не надо тереться об меня. Утро. Шесть часов. Где был?

— Зайка моя, ты только выслушай… Понимаешь, крольчонок, возникли непредвиденные обстоятельства…

— Знаю я твои непредвиденные обстоятельства. Из восьмидесятой квартиры. Я этой кошке драной, Тамарке твоей, шкуру сниму!

— Да какая там Тамарка, ушастенькая ты моя! Ребята позвали за город съездить. У одного там на даче погреб талым снегом затопило, овощи залило…

— И что, кот Баюн? Убаюкать мою бдительность хочешь?

— Да подожди ты, зайчишка! Поехали, значит. Час пешком по полю. Пришли…

— Ну…

— Выпили для согрева. Полезли…

— А там бутыль самогона?

— Ну да, пушистик! А помимо самогона — картошка, капуста. Все, что Михалыч за сезон собрал… И все в воде!

— Ну то, что самогоном ты намурлыкался, вижу… Кстати, что ты меня все зайкой да ушастиком обзываешь? Какой я тебе ушастик?

— А-а, в точку попала, крольчуша! Держи!

— Что это?

— Это тебе, зайка моя! Мне достался мешок морковки!                                                                                                                              

Сергей ЖБАНКОВ.

СВИДАНИЕ

— Все, я больше с Веркой встречаться не буду!

— А что так?

— Да странная она какая-то… Вот, например, вчера назначил я ей свидание возле памятника жертвам реформ и демократии…

— Ой, нашел где!

— Зато не перепутаешь, не то что некоторые своим под часами да возле бутиков назначают, а потом сами не знают, где кого искать. Ну вот, пришла, значит, Верка, в назначенный мною час, а сама нервная какая-то, шуганая: дрожит, озирается. Я, конечно, сразу обниматься начал, а та отпихивается, глаза по червонцу и горят, как у мартовской кошки!

— Так стеснялась, наверное, при людях-то возле памятника.

— Слушай, не гони пургу: при каких людях — никого там не было. Я ж специально подгадал. А она потом и вовсе заорала, мне морду расцарапала… Видишь, вот! И убежала.

— Зачем убежала? Почему заорала?

— Вот именно — почему?! Была бы причина. Подумаешь, свет кругом погас! У нас уличное освещение всегда гасят в два-то часа ночи. Только на кладбище, что рядом с памятником, дежурные фонарики горят… А она — орать, вырываться… Дура какая-то!

Евгений ОБУХОВ.

МОРАЛИЗМЫ

 Умный и глупости по-умному совершает.

 Была бы теплая вода в ванне — архимеды найдутся.

 Многие правила  не более чем узаконенные исключения.

 Были бы возможности — потребности возникнут.

 Критика шефа тебе зачтется — при сокращении штатов.

 Проблема проблем: как жить без проблем.

 Для ангельского характера требуется дьявольское терпение.

 Где вы, сладкие ошибки молодости!

 Мои года — мое богатство, которому никто не завидует.

 Хотел пожить немного лучше, а получилось как всегда.

 Потому мысли и умные, что в первую попавшуюся голову не полезут.

 И дорога славы может в тупик завести.

 Беда умного — во всем сомневаться, беда дурака — всему верить.

 Все дорожает, кроме денег.

 Бить ребенка можно только в порядке самообороны.

 Всему должен быть предел, даже беспределу.

 Если старики не сдаются, их сдают в дом престарелых.

 Объявление в аптеке: «Не уплатившим налогов снотворное не отпускается!»

Илья ГЕРЧИКОВ.