Его театр часто называли крепостным, а его самого — Карабасом-Барабасом. Но даже недруги преклоняются перед его гением. Да и своего Карабаса Толстой писал с Всеволода Мейерхольда. Речь идет о создателе легендарного Театра на Таганке, нашем земляке Юрии Любимове.

В ЯРОСЛАВЛЬ Юрий Петрович приехал из Рима, где на вилле Медичи ему вручили премию имени Гоголя. Патриарх был явно не в духе. Ругал всех и вся. Начиная с советской власти с ее цензурой, когда творец становился вроде стреноженного коня, которого выгоняли в ночное пастись.

— Я что, изувер какой-то, чтобы ее любить! Моих маму, папу посадили. Деда в кулаки определили. Глубоким стариком выгнали из дома. Он ничего не понял, подумал, просто бандиты пришли грабить. Стал прогонять их коромыслом. Они его скрутили, бросили на снег, и с ним случился инсульт. Он церковным старостой служил, имел окладистую бороду и напоминал Николая Чудотворца. Старовер был, крепких понятий. А сад какой вырастил! Вот завтра поеду свое родовое гнездо смотреть. Это небольшая деревенька Абрамово, километрах в десяти от Данилова. Сейчас там пустырь. А дом, огромадный пятистенок, в Данилов перевезли. Там и стоит. Тесом, говорят, обшили. Может, и зарубка сохранилась, в 7 лет я ее сделал.

Покоробили Юрия Петровича и совковые, на его взгляд, слова «мероприятие» и «компания», прозвучавшие в вопросе одного из журналистов.

— Компания — это когда выпивают. Со сцены все говорят невнятно, в жизни… Говорите четче! — включил режиссера Любимов. Досталось и премии, которую так вожделеют волковцы:

— «Золотая маска» ценности не имеет. Она безобразна, невыразительна и глупа. Это детище Тараторкина, так пусть прижимает его к груди и укачивает. Не думайте, что я завидую. Она у меня есть, и не надо второй. Лучше кому-нибудь молодому отдайте.

Не в восторге Юрий Петрович и от современного театрального образования:

— Плохо нынче учат. Отстало. При императоре лучше учили. Ремесло надо поднимать.

… И профсоюзов:

— К Шмакову у меня симпатии нет. Охамели, возгордились. В свое время Станиславский звонил Сталину и говорил, что профсоюз мешает ему работать. А тот: «Кто это, Профсоюз? Уволим!» А у меня телефона Владимира Владимировича нет.

Из оперных театров Любимову, в творческом багаже которого 25 постановок на лучших сценах мира, больше нравится лондонский Ковент-Гарден:

— Англичане — прекрасные артисты. Все у них точно, быстро. Им, наверное, Шекспир нашептывает сверху. Работать за границей легче. Договорился — все у тебя есть.

А в России обязательно что-нибудь да случится. Настоящий бич — это плохая дисциплина. Тут плетка нужна. Со зверями, господа, легче. Да и пока не перейдем на контрактную систему, тоже ничего хорошего не будет. По контракту, если через две недели понимаешь, что гибнешь с этим героем, можно взять другого.

Напоследок 94-летний мэтр поделился творческими планами:

— В Большом театре буду ставить «Князя Игоря». Работа сложная, ибо опера рыхлая. Лучшее, что в ней есть, — «Половецкие пляски». Римский-Корсаков, Глазунов к ней руку приложили. Выправляли, сокращали.

МХАТ пригласил воплотить трилогию Сухово-Кобылина. Работы — на год. Многие спрашивают: не надоело тебе? Вчера смотрел мультяшку, в финале которой прозвучала фраза: «Отдохни, старик». Я задумался. Спал плохо. Будет нехорошо, если уеду навсегда по странам. Я ведь работал во многих оперных театрах мира. В шутку звал себя оперуполномоченным СССР. В планах также «Бесы» по Достоевскому. Классические. Почему «Бесы»? Жизнь нам преподносит одни трагедии, как бы мы ни хотели разводить малину. Вот в Норвегии один такой бес на острове столько душ погубил! В Италии видел, как стихия за 20 секунд  уничтожила то, что стояло семь веков. Культура падает. В мире мгла. Это иллюзия, что мы куда-то воспаряем.

Фото

Ирины ТРОФИМОВОЙ.