НИТОЧКА Накануне выборов у Тучина как-то вдруг сразу объявилось много старых знакомых: по школе, по институту, по комсомолу, по пионерскому лагерю, даже по детскому садику. Летом, когда на заводе задерживали зарплату, сотню перехватить не у кого было, все нос воротили, а тут заулыбались. Здороваться стали. А Колька Лопухов, с которым в детском садике рядом на горшках сидели, даже пивом угостил.
— Привет! — говорит.

НИТОЧКА

Накануне выборов у Тучина как-то вдруг сразу объявилось много старых знакомых: по школе, по институту, по комсомолу, по пионерскому лагерю, даже по детскому садику. Летом, когда на заводе задерживали зарплату, сотню перехватить не у кого было, все нос воротили, а тут заулыбались. Здороваться стали. А Колька Лопухов, с которым в детском садике рядом на горшках сидели, даже пивом угостил.

— Привет! — говорит. — Сколько лет, сколько зим не виделись! Может, по пивку?

И с его-то врожденной скупостью две бутылки «Балтики» берет! А сам исподтишка свою политическую удочку закидывает:

— Ты, Валера, на выборы 4 декабря собираешься?

— Непременно! — махнув за один глоток полбутылки пива, перевел дыхание Тучин. —  Обязательно выполню свой гражданский долг.

— А за кого голосовать будешь, если не секрет?

— Кто под руку подвернется, за того и проголосую! Мне по барабану за кого.

— Так, может, за наших, за «Правое дело» галочку поставишь? — оживился Николай. И еще две бутылки «Балтики» купил. А к ним — слыханное ли де-

ло! — вяленого леща.

— Конечно, поддержу, — разделавшись с пивом и лещом, пообещал Тучин. Сел в трамвай, а там Витька Брюквин, бывший комсорг, а ныне депутат областной думы, катит, как простой советский человек. Поздоровался за руку и сразу в воспоминания ударился:

— Помнишь, Валера, как мы тебя по комсомольской линии в Болгарию послали?

— Помню, — вздохнул Тучин. — Хорошие были времена!

— Тогда, может, поддержишь на выборах КПРФ?!

— Обязательно!

Во дворе староста дома Надежда Федоровна подошла:

— Здравствуйте, Валерий Павлович! Про выборы не забыли?

— Не забыл, Надежда Федоровна, помню, как «Отче наш».

— А обратили внимание, как у нас в этом году двор похорошел? Дорожки заасфальтировали, детский городок поставили, лавочки.

— Конечно, обратил!

— Это наш КОС — комитет общественного самоуправления — постарался при поддержке «Единой России». Так что голосуем за партию власти!

— Разумеется, о чем разговор!

— Смотрите, Валерий Павлович, я проверю!

Пока Тучин отпирал дверь, из квартиры напротив сосед Мордашов выглянул:

— Валера, зайди на минутку!

Тучин зашел. А у Мордашова на кухне уже поляна накрыта.

— Давай, соседушка, пропустим по маленькой за победу ЛДПР!

— С превеликим удовольствием!

И они пропустили. По маленькой. Потом еще. И еще. А когда от накрытой поляны остались только пустые бутылки и тарелки, Тучин приготовился к предвыборной агитации. Так оно и вышло.

— Я тебя, сосед, от чистого сердца позвал, — заплетающимся языком заговорил Мордашов. — Поддержишь на выборах ЛДПР?  

— Поддержу! — икнул Тучин.

За ужином жена поделилась, что их генеральный директор намекнул, чтобы 4 декабря все голосовали за «Яблоко».

— Проголосуем! — согласился Тучин.

— Все равно не поверит.

— А мы бюллетени сфотографируем.

В субботу явилась теща. Принесла бутылку водки, банку соленых огурцов и десять пирожков с капустой. Только сели за стол, сразу, как говорится,  взяла быка за рога:

— Что хотите делайте, но чтобы на выборах за первый номер галочку поставили!

— Поставим! — разливая водку, заметил Тучин.

— А не обманете? — насторожилась теща.

— Не обманем. Да если хотите, Матрена Иннокентьевна, мы лично для вас фотографию нашего волеизъявления сделаем!

— Уж будьте добры, а то я в общественные наблюдатели от справедливых записалась.

4 декабря перед самым избирательным участком Тучину по закону подлости встретился его начальник:

— Валерий Павлович, не забудьте про «Патриотов России»! Третий номер!

— Не забуду, Гурген Ваганыч! — заверил Тучин и показал начальнику торчащий из кармана фотик.

Войдя в кабинку для голосования, Валерий Павлович первым делом достал черную нитку. Оторвал маленький кусочек и, согнув галочкой, стал передвигать по клеточкам бюллетеня и фотографировать.  

А свой выбор, чтобы никого не обидеть, как и собирался, сделал наугад, причем даже не запомнил за кого.

Олег ГОНОЗОВ.

ДЖОН

СВЕТОЗАРОВИЧ

— Ну что, Джон Светозарович, удалось тебе проникнуть в таинственную русскую душу, как она была в начале 2010-х годов?

— Нет, не удалось мне. Хоть и были в моем распоряжении лучшая машина времени и лучшие преобразователи, изготовленные в нашем 2476-м…

— Где ты нахватался, Джон Светозарович, ведь не правительству отчитываешься! Говори нормально, а то «лучшие преобразователи» у него…

— Ну, бестовые трансформеры…

— То-то… Значит, такая она, русская душа, что в нее даже с нашими трансформерами никак не проникнуть?

— Нет, руководитель. В смысле — да. Душа-то у них как душа, а вот проникнуть к ним буквально, чтобы без эксцессов, не удалось. Сперва я по-простому: переместился и машину времени в сквере поставил. Тут же пришли из налоговой, сказали: не растаможена. И все такое. Я улетел.

Поработали у нас в архивах, узнали, что такое растаможка, синтезировали документы. Я опять переместился. Поставил машину в сквере. Пришли братки. Сказали, что за стоянку на их земле надо башлять. Назвали сумму — я улетел.

Поработали в архивах, узнали, где в начале 2010-х годов не имели влияния братки. Было в России одно такое место. Я прилетел. Тут же сбежалась охрана Кремля, сказала, что ей фиолетово, откуда я и что, но кругом кризис и надо делиться. Назвали сумму и еще: сколько, кроме олигархов, лично им. Я улетел.

На нашем совете решили переместить меня в глухое место, чтоб я оттуда явился в образе типичного представителя. Трансформировался в молодежь. Приняли на ура. Спросили, жив ли Цой, и дали затянуться. Я сразу улетел.

Когда вернулась крыша, трансформировался в пенсионера. Приняли на ура, но души открыть не успе-

ли — все тогдашние пенсионеры выполняли распоряжение правительства по вымиранию. Я улетел.

Преобрази… Пардон, трансформировался в работягу-электората. Приняли на ура, но душу не открыли, полезли в мою, и заставили пить «Клинское». Лучше бы я умер пенсионером.

Трансформировался в домохозяйку, приняли на ура, но душу открыть не успели, потому что начался сериал. Усадили меня к телевизору. Лучше бы я пил «Клинское».

В следующий раз переместился в песочницу в виде школьницы. Тут же прибежали маньяки-педофилы и стали насиловать вопросами ЕГЭ. Лучше бы в эти минуты я был престарелой домохозяйкой…

Позвал милицию. В итоге остался без машины времени, без трансформеров, без денег, без документов и без микрочипа на спецпитание. Улететь и вернуться обычным путем стало невозможно.

Пришлось просто непрерывно жить в этой стране с их 2010-х до нашего 2476-го… На настоящий момент имею около пятнадцати тысяч пра-пра-пра- и так далее правнуков и порядка ста золотых медалей ООН как всемирный долгожитель года. Тем не менее, находясь непосредственно в среде обитания, русскую душу постичь не сумел. В результате чего о русской душе за отчетный период — с 2010-х до 2476-го — мною написано и опубликовано около четырехсот книг и монографий. Такова обстановка, о руководитель!

— Понял тебя, Джон Светозарович. Клади на полку отчет, садись и наливай. А я пока огурец лазерным ножиком порежу.

Евгений ОБУХОВ.