БЕНЕФИС ИЛЬИ КРИШТУЛА
ЛЕДОРУБ ТРОЦКОГО
Телефон зазвонил противно и неожиданно, так как был отключен месяц назад за неуплату. К тому же было рано, и я, причисляющий себя к креативному гламурному бомонду, то есть к безработным, еще спал.
— Масюкевич Максим Александрович? — голос в трубке был тоже противный, но властный.
Я ответил, что я это, я.
— Вас беспокоят из администрации президента России, моя фамилия Татаринов, — продолжил голос.
— А президента России как фамилия? — спросил я.
— Мы вам телефон не для шуток подключили, Максим Александрович, — в голосе послышались стальные нотки. — Дело в том, что ваш дом удобно расположен. У вас же Первомайская, тридцать семь?
Я кивнул.
— Первый этаж?
Я снова кивнул.
— Все правильно. Ваш дом единственный, стоящий в глубине. Можно отследить подъезды, плюс спортплощадка, детская площадка, он это любит, в общем, по нашему мнению, идеальный вариант. Запоминайте — через неделю к вам неожиданно для вас, для нас и для страны в гости заедет президент. — Татаринов помолчал и продолжил: — Понимаете, какая это честь и в то же время ответственность?
— А как я его узнаю, президента вашего? — наконец спросил я.
— Не только нашего, но и вашего, — ответил Татаринов, — вы что, не знаете в лицо президента страны? Телевизор у вас есть?
Телевизор у меня был, но работал как тумбочка. Я так этому Татаринову и ответил.
— Хорошо. Через час к вам приедут наши сотрудники. А я приеду вечером, побеседуем.
Через час у меня под окном припарковалась «Газель», из нее вышли несколько человек и зашли в подъезд. Я открыл дверь и сразу получил замечание.
— Дверь без звонка больше не открывайте, — сказал стоящий первым усатый мужчина в очках, — у вас теперь не личная квартира, а государственный объект. Меня зовут Сергей Леопольдович, я ваш куратор на эти семь дней. И насчет двери: до визита к ней вообще не подходите. Вы кого-то ждете?
— Вас ждал, — ответил я.
— Нас мало кто ждет, — хмыкнул Сергей Леопольдович, — познакомьтесь.
Ко мне подошла миловидная женщина с холодным взглядом и улыбнулась. От ее улыбки у меня в голове застучал ледоруб Троцкого, а под окном проехал грузовик режиссера Михоэлса.
— Татьяна Борисовна, — представилась женщина, — сестра вашей жены.
— Э… — сказал я, а заговорил Сергей Леопольдович:
— Президент захочет попить чаю с ватрушками, кто его будет угощать? А стол накрыть, тут же будет телевидение, первый канал, второй… И что у вас с ванной? Вдруг он захочет руки помыть…
И Сергей Леопольдович пошел в сторону ванной.
— Я насчет жены… — кинулся я вслед за куратором, — я же вроде как…
— Успокойтесь, Максим Александрович, — остановила меня родственница, — жена приедет всего на семь дней, симпатичная девушка Лена. А я, кстати, приехала из Балашихи, в гости к сестре. Работаю в страховой компании. А вот и Лена.
Моя жена действительно оказалась симпатичной высокой блондинкой, и я решил сразу пошутить по поводу отдачи супружеского долга. К счастью, меня опередили.
— Майор ФСО Круглова, — после этой фразы ледоруб Троцкого снова застучал в моей голове, где-то вдалеке заиграл радиоприемник барда Галича и шутить расхотелось. — Прикомандирована к вам на неделю. Показывай, муж, где у тебя что. Осваиваться будем…
Остаток дня мы осваивались, а вечером приехал Татаринов. С ним приехали рабочие, приступившие к ремонту ванной, и новый телевизор. Татаринов осмотрел квартиру, поговорил наедине с Сергеем Леопольдовичем и остался доволен. Потом он подарил мне портрет президента в дорогой рамке, и мы сели пить чай с ватрушками. Ватрушки были вкусны, чай сладок, но я не обращал на это внимания. Меня тревожила судьба телевизора, прекрасного плазменного телевизора со встроенным DVD. Оставят ли его мне после визита, ведь мой телевизор они вынесли на помойку? Или он на балансе ФСО и они возят его по квартирам, которые посещает президент? А может, это личный телевизор президента?
— О чем думаете, Максим Александрович? — спросил Татаринов. — вам не нравятся ватрушки или вы не хотите помочь нам, а значит, и Родине?
И вновь застучал в голове ледоруб Троцкого, и раскрылся отравленный зонтик болгарина Маркова. Я решил оставить вопрос о телевизоре на потом и ответил:
— Ватрушки нравятся. Помочь хочу. Просто я подумал, что есть более достойные люди… Вот надо мной, Паша и Маша, он банкир, она домохозяйка… Я у них взаймы часто беру…
— Второй этаж не подходит. К тому же президент страны в гостях у банкира… Ему ж взаймы не нужно. Итак, президент приедет к вам утром и пробудет 50 минут… Да, забыл: вам знакома гражданка Вережанская Виолетта Павловна, 1951 года рождения?
— Да, знакома…
— Шла к вам, мы попросили этого не делать. Проживете неделю без гражданки Вережанской, к тому же 1951 года рождения?
— Проживу. Телевизор буду смотреть…
Но мой намек остался без внимания, и Татаринов продолжил:
— Вот запись вашей непринужденной беседы. Главное — вам, как представителю творческой интеллигенции, нравится отношение президента к культуре, поэтому вы поддерживаете все его начинания. Вот список начинаний. Теперь жалобы. Их у вас одна — вы недовольны ростом тарифов ЖКХ, он отвечает, что только что подписал указ… Словом, как всегда отвечает. Вот текст жалобы. Дальше наша-ваша жена наливает чай, угощает президента ватрушками, президент пьет, благодарит, спрашивает, есть ли у вас какая-нибудь личная просьба. Вы отвечаете, что есть. Потом импровизируете, вот текст импровизации. Президент благодарит, уезжает, вы с чистой совестью приглашаете постаревшую на неделю гражданку Вережанскую. Понятно?
— Понятно, — ответил я и взял листки с начинаниями, жалобой, импровизацией и непринужденной беседой. — Это все наизусть учить?
— А вы, Максим Александрович, сами как думаете? — спросил Татаринов с интонацией, от которой застучал, застучал в голове ледоруб Троцкого, а перед глазами закачалась петля поэта Есенина.
Спалось мне в эту ночь плохо. Во-первых, жутко храпела на своей раскладушке майор ФСО Круглова, во-вторых, два мужика, дежурившие в прихожей, каждые полчаса заглядывали в комнату и обводили ее тяжелым взглядом. Проснувшись с ощущением легкой арестованности, я посмотрел на президента в дорогой рамке, поздоровался с ним и вышел на кухню. Жена-майор уже приготовила завтрак, два мужика в прихожей сдавали дежурство двум другим мужикам, а за окном… За окном творилось необыкновенное. Свежевыкрашенным фасадом сиял дом напротив. Вокруг детской площадки за ночь выросли ели, а на самой площадке дети с радостью катались на аттракционах, вывезенных, судя по всему, из Диснейленда. На спортплощадке играли в футбол ребята в темных костюмах, переговариваясь по рациям. Голубоглазые и светловолосые дворники мыли шампунем только что уложенный асфальт, а молодые мамы с пустыми колясками походили одновременно на женскую сборную России по самбо и участниц конкурса красоты.
И вот наступил день визита. В 5 утра меня разбудил спаниель, деловито обнюхивающий комнату, и его хозяин, делающий то же самое. С кухни доносился аромат свежевыпеченных ватрушек. Дождавшись, когда человек со спаниелем обнюхают каждый сантиметр комнаты, я встал, кивнул портрету и пошел умываться. Потом я пил кофе, надевал новый костюм и помогал телевизионщикам расставлять аппаратуру, которая расцарапала мне весь линолеум. А ровно в 9.58 квартира опустела, и во двор въехал кортеж президента.
— Президент оказался приятным мужчиной, с удовольствием ел ватрушки, шутил про глубокую модернизацию и инновации, рассказал анекдот про нанотехнологии, спросил совета по поводу реформирования госструктур и внимательно выслушал жалобу на ЖКХ. Ответив по сценарию, что он только подписал об этом указ, президент съел пятую ватрушку и спросил, глядя в глаза мне и одновременно в объективы всех телекамер:
— А какая-нибудь личная просьба ко мне как к…
— Есть, — твердо сказал я, не дослушав президента, и ледоруб Троцкого занесся над моей головой, и в лицо уже летела струя цианистого калия националиста Бандеры. — Вы мне телевизор не оставите?
Проснулся я от непривычной тишины, но в своей квартире. Первое, что я увидел, — старый телевизор, выполняющий роль тумбочки. На нем лежало уведомление о повышении тарифов ЖКХ. Я вскочил и выбежал на кухню. Никаких следов визита президента не было, даже ватрушечных крошек, даже царапин от телевизионной аппаратуры…
В комнате раздался звук, как будто что-то разбилось, и одновременно зазвонил дверной звонок. Я пошел открывать, по дороге заглянув в комнату и… Струйка пота протекла по спине, а ужас заставил закрыть глаза. На полу в осколках стекла лежал подаренный Татариновым портрет президента в дорогой рамке. В дверь продолжали звонить, и я уже знал, кто за ней стоит, сжимая в руках ледоруб Троцкого. На ватных ногах я добрел до двери, сказал последнее «прощай» своему отражению в зеркале, повернул ключ и прикрыл голову в ожидании удара.
— Ты чего? — раздался голос Вережанской Виолетты Павловны, 1951 года рождения.
Действительно, это была Виолетта Павловна, а у ее ног стояла коробка с плазменным телевизором со встроенным DVD.
— Опусти руки и занеси телевизор, — скомандовала Виолетта Павловна.
— Откуда он у тебя? — спросил я.
— Государство подарило, на 60-летие и 40-летие трудовой деятельности. Там и наклейка специальная.
Действительно, на коробке была наклейка с надписью «В. П. Вережанской в день 60-летия от благодарного государства».
— У меня же два телевизора есть, этот решила тебе отдать, а то живешь, как в пещере, — продолжала говорить Виолетта Павловна.
Вечером мы лежали и смотрели «Новости». Показывали президента страны, который в каком-то городе зашел в гости к простым людям и долго с ними беседовал, угощаясь ватрушками.
