ПОДАРКИ ЛЮБИМОМУ ДОКТОРУ Был я тут недавно на очередной встрече однокурсников. Сколько лет прошло, а некоторые все еще работают в медицине. И разговоры за столом шли по отработанному сценарию, как учили нас в альма-матер. Вспомнили анамнез студенческой жизни, оценили текущий статус присутствующих, а потом перешли к жалобам. Естественно, на пациентов. Больше всех жаловалась Вера Сладкова, которая работает эндокринологом. Ее подопечные, диабетики, просто замучили подарками.

ПОДАРКИ ЛЮБИМОМУ ДОКТОРУ

Был я тут недавно на очередной встрече однокурсников. Сколько лет прошло, а некоторые все еще работают в медицине. И разговоры за столом шли по отработанному сценарию, как учили нас в альма-матер. Вспомнили анамнез студенческой жизни, оценили текущий статус присутствующих, а потом перешли к жалобам. Естественно, на пациентов.

Больше всех жаловалась Вера Сладкова, которая работает эндокринологом. Ее подопечные, диабетики, просто замучили подарками. Несут конфеты в огромных коробках, шоколадки, даже торты, сделанные на заказ. На вопрос «Зачем?» отвечают все одинаково :

— Я болею, мне это есть нельзя, так хоть вы за меня порадуйтесь. Мне же просто купить, подержать это за счастье.

А сама Вера ведет здоровый образ жизни, следит за фигурой и домашних к этому приучила, так что все эти подарки ей только лишняя забота.

После ее слов взоры присутствующих как по команде обратились на Серегу Белочкина, весьма авторитетного у нас в городе нарколога, после символического тоста признавшегося, что и у него та же самая проблема. Несут ему дорогущие виски, бренди, коньяк и текилу, приговаривая, что самим болезнь не позволяет, но доктору-то выпить граммулечку за их здоровье сам бог велит. А Серега мужик правильный, дело свое знает и, кроме водки, ничего не признает. Вот и пришлось ему для складирования подарков новую квартиру покупать, с отдельной комнатой для бутылок. Но и там уже ступить негде, так что на очереди — строительство дома с настоящим винным подвалом.

У Валерки Хрякова во время этой исповеди бывшего однокурсника чуть слезы на глаза не навернулись. Сам он из хирургов, но после одной неприятной ситуации, связанной с упомянутыми напитками, вынужден был уйти в ветеринары. Подарки ему там тоже, конечно, дарят, но почему-то думают, что раз он лечит зверюшек, то и дома их держит. Лечил-лечил он одного песика от разных болячек, и прожил тот у своих хозяев долго, но все же пришел его собачий час. И что бы вы думали? Хозяин на фургончике привез в лечебницу шесть огромных пакетов с собачьим кормом:

— Нашему Баксику это теперь не нужно, так, может, вам пригодится. Вы же так любите животных!

А вот шкалик за помин собачьей души поставить забыл…

Нам всем было жалко несчастного Валерку, но особенно растрогалась Люба Месяцева, когда-то бывшая его первой любовью, а сейчас ставшая преуспевающим гинекологом. В утешение бывшему бойфренду она рассказала свою собственную историю:

— Лечила я тут одну истеричную дамочку, которая очень хотела иметь ребенка, да все никак не получалось. Чего я только не перепробовала! И вот наконец года через два приходит эта пациентка вся счастливая: «Доктор! Получилось! У меня задержка, и теперь мне эти тампаксы долго не потребуются. Возьмите их себе. Может, пригодятся…»

И только мне за этим столом рассказать было не о чем. Мы, психиатры, подарков можем дождаться скорей от Санта-Клауса, чем от собственных пациентов. И, представляете, буквально вчера открывается дверь моего кабинета, и в нее сначала протискивается большущий мешок, а следом, бочком, сутулясь, входит мой давний знакомый шизофреник Душегубский, который наблюдается у нас по поводу затянувшейся депрессии. Раньше он был такой тихий, подавленный, весь несчастный, а на этот раз лицо его озаряла блаженная улыбка.

— Доктор! Как я вам благодарен! Вы меня вылечили этим замечательным лекарством, и я хочу, чтобы теперь оно называлось вашим именем. Тридцать лет я страдал тяжким душевным недугом. Сколько людей из-за этого погибло, скольких я зарубил, расчленил, зарезал, заколол в самое сердце! Я был самым настоящим маньяком, а теперь с этим навсегда покончено! Вот, возьмите, мне это теперь без надобности, а вам, может, и сгодится.

Хитренько так улыбается, протягивает мне мешок —

и быстренько за дверь. А мешок тяжеленный, и в нем два топора, лом, штук пять немаленьких таких ножичков, молоток и, естественно, шило, которое, как известно, в мешке не утаишь. И все в таких рыженьких пятнышках ржавчины, появившихся сами понимаете от чего…

Конечно, хорошо, что этот мужественный человек нашел в себе силы избавиться от своей пагубной страсти, но что теперь мне со всем этим добром делать? Я ведь люблю своих пациентов, какими бы непутевыми они ни были. Впрочем, у меня братан работает патанатомом. Может, ему для работы что пригодится? К тому же у него скоро день рождения…

Николай КУДРИН.

ДО ЛАМПОЧКИ

Народ у нас до чего равнодушный стал! Вот в подъезде лампочка скапустилась — и всем наплевать, ветерок в зад, трава не расти! А то еще норовят, не дожидаясь, пока перегорит, эту самую лампочку с новья вывернуть да утащить, чтобы личное домашнее благосостояние ею повысить. Жлобы, одним словом.

Короче говоря, иду вечером с работы — в подъезде темно. На другой вечер иду — темно. И ведь никого не колышет, небось, еще с сумерек поголовно к сериалу прилипли. Беру трубку, звоню в ту организацию, куда мы квартплату переводим. Так, мол, и так, не пошлете ли кого, кто обязан нам лампочку заменить? А они мне этак радостно про реформу

ЖэКаХа. Ну, понимаю: если про реформу заговорили, то здесь глухо как в танке — казенной лампочки не дождаться.

Достаю собственную и вворачиваю. Дня три горит, потом вечером иду с работы — темно. На другой вечер иду — все еще темно. Думаю: ну что это за народ-то?! Кто-то ж должен вслед за мной позаботиться, не все ж мне-то и за мой счет?! Неделю так думаю, выжидаю, у кого совесть проснется. Потом как-то раз иду с работы, спотыкаюсь на коврике в темноте, лбом о перила, задом — по ступенькам… пенькам… пенькам… весь пролет… Тьфу! Выношу личную лампочку и вворачиваю.

Дальше что рассказывать? Дня три горела. А потом поздно вечером возвращаюсь — снова хоть глаз выколи! Думаю, ладно: надеяться не на кого, зато у меня же у самого на другой день выходной. Вот как утром в подъезде развиднеется — погляжу на ту лампочку: перегорела или как? И если на то пошло, то опять свою поставлю, не разорюсь.

Наутро так и делаю. Запихиваю в карманы две собственные лампочки — мало ли одна какая бракованная окажется… Выхожу на лестницу со стулом, выкручиваю ту, что в плафоне торчит. Вдруг меня сзади за локти цоп! Оглядываюсь — староста дома, а с ним еще несколько жильцов. Один прямо слюной вулканизирует:

— Вот он, попался! Не прошло и десяти минут, как я лично собственную годную лампочку водрузил, а этот уже здесь! Глядите: полны карманы чужих лампочек!..

Чуть не побили, такие они все оказались неравнодушные насчет в морду дать! А я больше лампочки за свой счет не вворачиваю, а на случай вечерней смены фонарик купил.

Евгений ОБУХОВ.

МЕЧТАТЕЛИ

— Хорошо бы хоть одно лето в Чехии провести, — с вдохновением глядя в окно, произнес Виноградов. — Пивка чешского попить.

— В Чехию не хочу, — перебил Корзинкин.

— Тогда в Австрию. Австрийское пиво, говорят, тоже неплохое, правда, три евро самое дешевое! Представь!

— И в Австрию не хочу.

— А в Венгрию?

— Тем более. Там, брат, моря нет! А я сильно море люблю…

— Италия пойдет?

— Пойдет. Только не знаю, как там с пивом, но можно ведь и вина выпить.

— Вина выпить хорошо, — облизнулся Виноградов. — Особенно в Италии!

— А еще лучше на островах. На Мальте или на Кипре.

— Как на Турцию смотришь?

— Нормально. Там и море есть, и в отелях «все включено». Ешь, пей целый день хоть водку, хоть виски — все бесплатно!

— А пиво?

— И пиво, разумеется. Хоть залейся этим пивом!

— Холодненьким?

— Естественно. А ты чего, брат, так на заграницу слюни распустил — у тебя все равно загранпаспорта нет. И обычного тоже! Тебе еще сидеть до конца срока два с половиной года! — заметил Корзинкин.

— Вот уж и помечтать нельзя, — обиделся Виноградов. — У тебя самого срок не меньше, по одной статье сидим!

Олег ГОНОЗОВ.

СЛАГАЕМЫЕ ХМУРОГО БЫТИЯ

Если к дивному восходу солнца прибавить сказочно багровый закат, суетливый полдень, хамство торгашей и городской пассажирский транспорт, то получится бесцельно прожитый день.

Если к началу трудового дня прибавить несколько перекуров, перерыв на обед, глупость мастера, чванство босса и радость по случаю окончания постылой рабочей смены, то, кроме усталости, ничего другого тут не получится.

Если к вечно сердитой женщине в бигуди прибавить двух хулиганистых пацанов, сварливую маму женщины и ее веселого от портвейна папашу, то получится ячейка общества, в которой Сидору Петрову отведено, увы, не самое почетное место.

Если к Сидору Петрову прибавить его заначку, то получится недельный праздник души и тела и все вышеперечисленные слагаемые хмурого бытия до поры до времени отодвинутся на дальние задворки никчемной жизни.

Александр КОСТЮШИН.