Лето. Солнце. Жара. С внуком Санькой мы двигаемся по направлению к речке. Прочертив шинами раскаленный асфальт, рядом с нами останавливается машина, из нее выскакивает загорелый молодой человек, хватает меня в охапку и начинает кружить. Испуганный Санька разворачивается и мчится в обратную сторону. Подбежав к нашему дому, кричит деду: — Там какой-то дядька схватил нашу бабушку! Наверное, это ее жених… К тому времени подходим и мы со Славиком.

Лето. Солнце. Жара. С внуком Санькой мы двигаемся по направлению к речке. Прочертив шинами раскаленный асфальт, рядом с нами останавливается машина, из нее выскакивает загорелый молодой человек, хватает меня в охапку и начинает кружить. Испуганный Санька разворачивается и мчится в обратную сторону. Подбежав к нашему дому, кричит деду:

— Там какой-то дядька схватил нашу бабушку! Наверное, это ее жених…

К тому времени подходим и мы со Славиком. Муж здоровается с ним за руку и шутит:

— Нет, Саша, это не жених, это хуже… Это первая любовь…

ТРИ ВАЛИ, ТРИ ЛЕНЫ

И ОДНА ТАМАРА

На календаре было начало семидесятых, наша сельская школа еще не относилась к разряду малочисленных, и над ней не витало даже тени облачка под названием реструктуризация, а проще — закрытие.

Мне, молодому специалисту, школа доверила классное руководство. Я не оговорилась, именно доверила, потому что в те годы иметь классное руководство считалось за честь. Об оплате этой работы думали меньше всего, потому что главным было доверие.

Итак, пятиклассники, двадцать человек — тринадцать мальчишек и семь девочек, которых потом при встречах именно так и перечисляли: три Вали, три Лены и одна Тамара.

Они и сегодня перед глазами все: живые и погибшие, успешные и не очень, живущие в городах и в деревне, забегающие ко мне на огонек и забывшие о моем существовании — они все по-прежнему мои ребята, моя первая любовь. Те, с кем рядом я училась профессии, набивала шишки и обретала крылья.

Много потом прошло через мое сердце других ребят, которых я тоже любила и лелеяла, которых и по сей день считаю моими, но этот класс так и остался в душе моей первой любовью.

И пусть выпускники последующих лет не обижаются на меня за это.

ПЛЫВУТ, ПЛЫВУТ ВОСПОМИНАНИЯ

Прошло почти сорок лет, многое стерлось, но время от времени, будто яркие разноцветные пузыри, поднимаются с донышка памяти картинки тех лет, связанные именно с этим классом. Вот одна из них.

Закончился очередной учебный год. Мы решаем идти в поход. Именно мы: они и я. Страха от того, что это может быть опасно, нет и в помине.

Зеленое и тихое утро. Такие же непривычно тихие и они — то ли спросонья, то ли от торжественности момента. У меня на душе тоже тихо и отрадно. Мальчики забирают у девочек (и у меня — я сегодня на равных!) то, что потяжелее. Делают это достойно, без лишнего озорства. Сразу становится спокойно-спокойно, потому что рядом со мной Мужчины.

Еще и последние петухи в деревне не отпели, а мы уже отправляемся в путь. По мосту с грохотом проезжает повозка, кто-то делает движение в ее сторону, чтобы положить на нее рюкзак. Кто-то другой останавливает его взглядом. Именно «кто-то», а не я, потому что в таком важном деле, как поход, я не претендую на лидерство.

Чтобы избежать последующих соблазнов подобного рода, способных превратить поход в увлекательную прогулку, сворачиваем на тропинку, петляющую среди молодых березок.

К середине пути вижу, что кто-то начинает вздыхать, кто-то вытирает со лба пот, кто-то прихрамывает (стер ногу!).

Окажись там я сегодняшняя, обязательно бы остановила всех, раскудахталась, бросилась бы лечить, а может, и упрекать начала бы. Но я была молодая и тоже играла вместе с ними, а потому, понимая, что пора бы и привал объявить, я все же молчала, потому как была не главная. Главным стал тот, кто шел первым, на тот момент им оказался Леша Малышев.

И вот объявлен привал. Делаю вид, что устала невыносимо, да и на самом деле устала, чего там скрывать. А они этому даже рады, посматривают хитрющими глазами. Тут же сами собой распределяются роли (вот бы на уроке так!): часть мальчиков отправляются добывать воду, девочки и я занимаемся разбором съестных припасов. Возвращаются мальчишки. Готовится обед. Время от времени замечаю потупленные взоры моих красавиц, они впервые заняты приготовлением пищи под прицелом мальчишечьих глаз. А те, хоть и делают вид, что гоняют мяч (усталость, где ты, ау!), на самом деле то и дело посматривают в их сторону.

О том, как добрались до места условленной стоянки и как устроились, рассказывать не буду. Скажу только об ошибке, которую ни я, ни они предвидеть не сумели. Мы остановились на окраине деревни Ескино Первомайского района, неподалеку от опушки леса, чтобы и хворост набирать было удобно, и за водой к колодцу бегать не очень далеко. Ошибка была в том, что полянка оказалась очень низким местом. Мы же не могли предположить, что ночью пойдет дождь. А он пошел — настоящий ливень! Палатки начали промокать и сверху, и снизу, костер вот-вот готов был погаснуть, хотя мои стойкие оловянные солдатики сменялись каждые полчаса, по очереди выползая из палаток, мужественно вставали на дежурство к костру. Вот эта картинка и живет в моей памяти: ливень и они в белых маечках, спасающие огонь.

Под утро мне становится понятно, что еще и возвращаться под дождем будет выше их сил. И моих тоже. Выхожу на совет, и мы принимаем решение — идти за помощью в деревню. Сворачиваем лагерь, все убираем за собой и плетемся в деревню, ни минуты не сомневаясь в том, что там нас примут и обогреют. А я-то точно знаю, что примут, потому что в этой деревне живет моя бывшая одноклассница Галя Огнева, добрейшей души человек. Не случайно мы остановились около этой деревни, это был мой тайный козырь на случай опасности. И он пригодился. Галя напоила нас чаем, уложила спать, причем девчонок прямо на русскую печку. Муж ее тут же затопил баню, чтобы высушить нашу одежду и палатки.

Как они спали! Мне потом рассказывали жители деревень, как во время войны солдаты пешим строем шли на фронт, останавливаясь в деревнях, падали от усталости на пол, друг на друга, как рыбья чешуя, и засыпали. У нас была именно такая картинка.

Такие события, пережитые вместе испытания в десятки раз лучше наполненных нравоучениями классных часов воспитывают и дружбу, и чувство локтя, и готовность прийти на помощь.

«ОТ ВАС ПРИШЛО ПИСЬМО…»

Об успешности своего классного руководства, о том, удалось или не удалось слепить из разных детских характеров коллектив, я всегда сужу по тому, как ребята общаются друг с другом после окончания школы. Если встречаются, пишут друг другу письма, поддерживают в горе и радости, значит, все получилось. А если, едва получив аттестаты, рассыпаются, как горох, в разные стороны, то, как говорится, налицо напрасно прожитые годы, а вернее, полный формализм в работе классного руководителя, когда вроде бы все гладко и хорошо человек делает, а душу вдохнуть в это свое детище забывает.

О том, что меня моя «первая любовь» не отпускает до сих пор, приведу примеры из их писем.

Генка Беренев: «Валентина Павловна, большое спасибо, что выслали адрес Киселева Леши! Мы с ним как расстались, так и все. Сейчас хоть переписываться будем…»

Леша Малышев: «Напишите адреса наших девчонок…»

Валя Малинина: «Валентина Павловна, мы с Колей больше не будем переписываться. Вы не думайте о нас плохо. Он любит другую девушку…»

Коля Рогозин: «Знаете, Валентина Павловна, честно говоря, я не верил сначала, что Валя будет ждать меня…»

Леня Цветков: «Служба идет нормально. 19-го, в день рождения Л. И. Брежнева, принимал присягу. Шурик Шабанов тоже со мной принимал. Он стоит со мной в одной гавани…»

Саша Виноградов: «Пишет мне сейчас из нашего класса только Шурик Белов…»

Тогда еще не было электронной почты, не было «Контакта» и «Одноклассников», но были вот эти бумажные конверты, которые и сегодня полны жизни. Иногда я перечитываю их как самый волнующий роман о первой любви.