«Мама, а куда эта страшная тетя тащит детей?» — спросила у меня моя пятилетняя дочка, указывая пальчиком в сторону фонарного столба со странной листовкой. Мельком окинув взглядом рисунок и надпись на груди героини «Ювен Юст» и, честно сказать, мало что поняв, я ответила: «Это плохая тетя, она украла детей». А спустя пару месяцев все СМИ наперебой рассказывали о резонансном скандале в Финляндии с семьей Завгородних, у которых органы опеки отобрали детей.
«Мама, а куда эта страшная тетя тащит детей?» — спросила у меня моя пятилетняя дочка, указывая пальчиком в сторону фонарного столба со странной листовкой. Мельком окинув взглядом рисунок и надпись на груди героини «Ювен Юст» и, честно сказать, мало что поняв, я ответила: «Это плохая тетя, она украла детей». А спустя пару месяцев все СМИ наперебой рассказывали о резонансном скандале в Финляндии с семьей Завгородних, у которых органы опеки отобрали детей. Тогда-то я и припомнила ту непонятную надпись и расшифровала образ «страшной тети» — ювенальная юстиция.
КАК ОКАЗАЛОСЬ, пока я пребывала в счастливом неведении об этом понятии, большая часть российской общественности была взбудоражена и била тревогу. То, что происходит в Финляндии, где с 2008 года существует закон, по которому соцслужбы могут забирать детей без решения суда на основании одних только подозрений и доносов, в скором времени может стать действительностью и в России. «Инквизиция», «репрессивный орган», «узаконенный киднепинг» — так называют активисты, выступающие против внедрения подобной системы в нашей стране, ювенальную юстицию. Так что я была недалека от истины, отвечая на вопрос дочери.
Выступления длятся уже несколько лет, но особо масштабный характер они приобрели с лета этого года, после внесения в Думу законопроекта о социальном патронате и издания указа президента РФ об утверждении национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 — 2017 годы. Эта стратегия, по мнению общественности, фактически вводит на территории России все основные элементы, механизмы и институты ювенальной юстиции и направлена на разрушение российской семьи и традиционных семейных ценностей.
По стране волной пошли акции протеста типа «Защити Россию от ЮЮ — отправь письмо президенту», когда в адрес властей предержащих полетели тысячи писем возмущенных россиян, «против геноцида русского народа через ЮЮ-технологии» с расклейкой листовок антиювенальной направленности, шествия и митинги. Не обошли они стороной и Ярославскую область: Ярославль, Ростов, Гаврилов-Ям также приняли участие в обозначенных акциях.
Один из митингов прошел в Москве 22 сентября. На тот момент, как утверждают участники движений, было собрано более 120 тысяч подписей против принятия ювенальных законов, нарушающих российскую Конституцию. Однако спустя три дня Госдумой России был принят в первом чтении законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства».
Еще на стадии проекта закона многие эксперты подвергли резкой критике его нормы, утверждая, что они приведут к ослаблению и разрушению института семьи, требовали его отклонения или хотя бы доработки. По замыслу же авторов закон должен стать правовой основой для своевременного выявления семей, в которых дети находятся в социально опасном положении, чтобы впоследствии органы опеки и попечительства проводили с такими семьями профилактическую работу, подключая, если необходимо, образовательные и медицинские учреждения и организации, оказывающие социальные услуги.
Однако множество расплывчатых формулировок законопроекта делает его коррупциогенным. Таковой является и сама формулировка статьи 21 Семейного кодекса о «создании действиями или бездействием родителей условий… препятствующих… нормальному воспитанию и развитию» детей, с которой и связывается понятие патроната. При этом нигде не прописано, что, собственно, скрывается под формулировкой «нормальное воспитание», какими критериями оно определяется. А это и не может быть нигде прописано, потому что государство не имеет права устанавливать общие для всех семей стандарты воспитания подрастающего поколения.
Чем же грозит принятие такого «сырого» закона? А все очень просто — произволом. Сочтет какой-нибудь чиновник, что в вашей семье не те условия, и установит за вами надзор, будет давать указания, контролировать ваше житье-бытье, вмешиваться, по сути, в вашу личную жизнь. Как вам такой расклад? Кстати, донести на вас, согласно законопроекту, сможет само ваше чадо, при условии, что ему уже больше десяти лет. Допустим, накажете вы его за какую-то провинность — к примеру, запретив погулять с друзьями, а он с обиды пожалуется на вас куда следует (причем достаточно одного обращения) — и надзор за вами обеспечен. А может, и того хуже: попадете под такой неоднозначно трактуемый термин, как «семья, находящаяся в социально опасном положении», или кто-то углядит ваше «отрицательное влияние на поведение» ребенка — это уже достаточное основание для лишения вас родительских прав.
На прошлой неделе председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, ранее активно боровшаяся за внедрение в России западных ювенальных технологий, выступила с неожиданным заявлением. Она заверила, что координационный совет при президенте РФ по реализации национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 — 2017 годы не поддержит предложения по введению в нашей стране ювенальной юстиции.
Отношение общественников к этому заявлению двоякое. С одной стороны, они хотят верить в то, что их протестные акции возымели действие и что, видя, какой резонанс вызвал вышеозначенный вопрос, власти одумались. С другой стороны, они опасаются, что подобные заявления — своего рода отвлекающий маневр, чтобы успокоить взбудораженное население, а потом по-тихому под другими названиями протащить те же, по сути, законы.
На снимке: рисунок художника Бориса Заболоцкого — основа ярославской листовки против создания в России ювенальной системы.
Фото с сайта samlib.ru.
