В конце декабря прошлого года в селе Архангельском Мышкинского района умер, едва переступив шестидесятилетний рубеж, Александр Константинович Смирнов. Хоронить его приехали люди из Кокошилова, Шипилова, Мышкина. В самом Архангельском проводить в последний путь соседа мог только один человек — Николай Михайлович Свитков, бывший председатель колхоза «Пламя Ильича». Других жителей в селе не осталось.
Александра Константиновича, Сашу Смирнова, я помню с детских лет. Среди нашей разновозрастной сельской ватаги он был самым, пожалуй, спокойным и выдержанным. Саша много читал — и неудивительно: мать его, Раиса Михайловна, всю жизнь работала библиотекарем в Архангельском. Долгое время семья Смирновых там же и жила, рядом с книгами, на втором этаже бывшей пожарной части. В молодости он работал в городе, а потом, в зрелые годы, вернулся в село. Перед выходом на пенсию сторожил Архангельскую школу.
В конце пятидесятых — начале шестидесятых годов прошлого века в селе жило девять семей, да еще на склоне оврага, над ручьем, за церковью Михаила Архангела ютились маленькие домики одиноких старушек-келейниц. Были здесь магазин, почта, медпункт, библиотека, клуб, сельсовет, одно время работала и пекарня. В школе-восьмилетке учились шестьдесят детей. Десять — из самого Архангельского.
Да был еще в округе куст малокомплектных начальных школ, где сидели за букварем по пять-семь малышей. Повзрослев, они переходили в пятый класс восьмилетки. Выпадали годы, когда какая-нибудь начальная школа открывала двери для двух человек. И даже в этом случае никто не трубил об оптимизации образования. У государства хватало средств, чтобы обучать всех в удобных для этого условиях, рядом с домом. Да еще наиболее нуждавшимся одежду и обувь выдавали. Причем, щадя самолюбие, делали это не публично.
Смотрю на старые фотографии. Все мы, дети послевоенных лет, одеты не то что скромно — бедно. Но на это как-то и не обращали тогда внимания. Катались с крутых гор на лыжах зимой, весной собирали березовые почки и ольховые шишки, смотрели в старом клубе кино про Олеко Дундича и Олексу Довбуша, читали книги Стивенсона, Джека Лондона и свято верили, что жизнь — яркая непрочитанная книга, сулящая нам множество приключений. Было чувство защищенности, которое в новые времена у людей стремительно стало исчезать, вместе с жизненно важными объектами, кстати сказать.
С середины девяностых годов началась не знающая аналогов «оптимизация» села. Стремительно стало сокращаться сельскохозяйственное производство. Закрыли клуб, само здание раскатали на дрова. Не стало здесь и медпункта. Перевели в Кокошилово. Теперь ходят упорные слухи, что ФАПы будут укрупнять. А это значит, что очень многие жители в глухих деревнях не дождутся медицинской помощи в нужный момент. Закрыли магазин, почтовую связь тоже активно оптимизируют.
Усовершенствования дошли до того, что в Мышкине ежедневную областную газету «Золотое кольцо» получаем далеко не каждый день: почтальонов мало, не справляются. И уж конечно, свежий номер в почтовые ящики попадает не с утра. Ждем, когда рассортируют ее на почтамте в Некоузе и привезут в Мышкинское почтовое отделение. Что же говорить о деревне? Там, ходят слухи, и вообще почтальонов не будет, пустят автомашины. Выходи сам подписчик, встречай. Только до всех ли они доберутся по нашему бездорожью?
Самым болезненным событием в селе Архангельском стало закрытие школы-девятилетки в 2007 году. Учеников перевели за семь километров в Шипилово. И сейчас еще в разоренном здании на классных досках мелом выведено: «Архангельская школа — ты самая лучшая».
Дольше всех продержалась в отживающем селе библиотека, но и ее в сентябре прошлого года перевели в Ступино, в здание, где раньше размещалась начальная школа. Домов целых, не разрушившихся, в Архангельском, стоящем на трассе Мышкин — Некоуз, много. Но кто поедет сюда, где остались следы былого, а сама жизнь почти что уже и не теплится?
Раз в год в конце лета в полуразрушенной церкви Михаила Архангела идет служба, посвященная местночтимой старице Ксении Красавиной. В этот день и село оживает, сюда из близлежащих деревень стягиваются люди. В основном пожилые, молодые нашли свою долю вдалеке от дома. После службы совершают крестный ход мимо опустевших, покосившихся домов на кладбище, к могиле старицы. И кто-нибудь, перекрестясь, непременно вздохнет: «Красивое село было!»
Вымерло не только село Архангельское. Процесс разрушения деревни с разной скоростью идет по всей России. Иные господа либералы заявляют, что это дело естественное. Другие просто стараются не замечать ничего, что находится за пределами Садового кольца. У нас готовы бесконечно осуждать закон об усыновлении зарубежными семьями детей-сирот. Мол, в Америке больного ребенка и подлечат, и к жизни приспособят. А у нас в России таким детям дороги в жизни нет.
А почему бы не потребовать у власти не отмены закона, а создания нормальной жизни для таких людей? А заодно и за российскую деревню вступиться, за школы, за медпункты, да и за малые города тоже? Запретить сворачивать в клубок жизнь на российских просторах. Или «естественный процесс» вымирания как раз и входит в планы реформаторов?
На снимке: ребята из села Архангельского, конец пятидесятых годов прошлого века.
Фото автора.
