БОЛЬНЫЕ НОГИ У Петровича заболели ноги. Правую — стало как-то странно подергивать, а левую — по ночам вообще сводило так, что он боялся ложиться спать. Петрович пошел в поликлинику и записался на прием к врачу-терапевту Нине Филипповне Майкиной.
— Что вас беспокоит? — спросила Нина Филипповна, продолжая заполнять  карточку предыдущего больного.
— Ноги болят.
— Что значит болят? — взглянула на пациента поверх очков доктор и снова ушла в писанину.

БОЛЬНЫЕ НОГИ

У Петровича заболели ноги. Правую — стало как-то странно подергивать, а левую — по ночам вообще сводило так, что он боялся ложиться спать. Петрович пошел в поликлинику и записался на прием к врачу-терапевту Нине Филипповне Майкиной.

— Что вас беспокоит? — спросила Нина Филипповна, продолжая заполнять  карточку предыдущего больного.

— Ноги болят.

— Что значит болят? — взглянула на пациента поверх очков доктор и снова ушла в писанину. — Расскажите, с какого времени болят, как болят.

— Неделю болят, правую как-то подергивает, а левую сводит…

— Это к неврологу, — заключила терапевт Майкина, давая понять, что на этом прием закончен.

Петрович пошел записываться к неврологу, но у него не было приема.

— А вы запишитесь к терапевту, — посоветовала Петровичу приветливая девушка в регистратуре. —

К Майкиной Нине Филипповне записать?

— Только не к Майкиной! —

запротестовал Петрович. — У Майкиной я уже был.

— Запишитесь тогда к Варваре Павловне Снегиревой — очень хороший доктор!

— Раздевайтесь! — сказала доктор Снегирева, едва Петрович переступил порог ее кабинета.

Петрович снял рубашку и майку. Доктор внимательно прослушала стетоскопом грудную клетку, измерила давление:

— Хрипов нет, легкие в порядке, давление в норме. Одевайтесь!

— Так у меня ноги…

— Что ноги?

— Ноги болят. Правую подергивает, а левую сводит…

— Я бы на вашем месте показалась неврологу, — констатировала Снегирева.

— Я бы тоже показался, —

ответил Петрович. — Но к нему не записывают.

— Ничем не могу помочь.

В регистратуре к неврологу до конца месяца не записывали, потому что доктор уехал на учебу.

— А вы запишитесь пока к терапевту, — улыбнулась девушка в регистратуре.

— Запишите меня.., — вглядываясь в фамилии терапевтов, уступил Петрович. — К Марине Сергеевне Хром!

Уж больно понравилась ему фамилия Хром. Но Петрович ей не понравился. Листая его карточку, Марина Сергеевна недовольно заметила:

— Я смотрю вы уже у Майкиной и Снегиревой успели побывать. На кого, точнее, на что жалуетесь?

— На ноги!

— Что с ногами?

— Болят — сил нет. Правую подергивает, левую сводит…

— Это к неврологу!

— Так к нему не пробиться…

— А я чем могу помочь?

— Выпишите каких-нибудь таблеток, что ли, или мазь для растирания…

— Запишитесь к неврологу — специалисту лучше знать, чем помочь вашим ногам.

Но к неврологу Петровича так и не записали: снова не было явок. Тогда он записался к офтальмологу — к нему были явки. Через неделю пошел на прием к отоларингологу — туда тоже были явки. Еще можно было записаться к кардиологу, гастроэнтерологу и хирургу — и он записался. На всякий случай, вдруг ему потребуется попасть к ним на прием, а явок не будет.

Невролог тем временем, как выяснилось, сам ушел на больничный. На две недели. За это время Петрович успел побывать у ревматолога, уролога и логопеда. Хотя с детства  выговаривал все буквы. Но доктор, к которому он так жаждал попасть, так и не появился — его послали в Москву на съезд неврологов и невропатологов. Хотя в чем между ними разница Петрович не понимал. За это время он успел побывать у эндокринолога и колопроктолога, к которым, говорят, тоже трудно попасть. А еще наведался к дерматологу, наркологу и психиатру — к ним тоже было невозможно пробиться. Но его все-таки записали!  

К концу года, заглянув в очередной раз к приветливой девушке в регистратуре, Петрович с ужасом узнал, что невролог женился и уехал жить в другой город. В другой город Петрович за ним не поехал — у него болели ноги.

Олег ГОНОЗОВ.

БОЛЬНЫЕ НОГИ

Дерибасова и Косматова содержательно пили чай. Торт еще оставался, а темы для разговора были исчерпаны. Коммуникативную паузу прервал стук в дверь.

— Дятел прилетел! — выдала комментарий Дерибасова.

— Хорошо, что не аист! — пошутила Косматова и спросила:

— Звонок-то у вас не работает?  

— Он считает, что стучать — деликатнее, — взглянула на часы Дерибасова и крикнула в недра квартиры: — Почему на пять минут раньше?

— Пробки внезапно рассосались! — прозвучало оттуда же.

— Вечно у тебя что-то происходит! — вздохнула Дерибасова и продолжила:

— Мусор вынес?

— Да! — донеслось в ответ.

— Хлеб купил?

— Конечно!

— А белый?

— Разумеется!

— Белье постирал?

— Еще вчера!

— Так за ночь накопилось!

— Сейчас машинку включу! — пообещал тот же спокойный голос, и вскоре послышалось ровное жужжание агрегата.

— У тебя не муж, а ангел! — сосредоточившись над тортом, отметила Косматова.

— Дятел он! — объявила Дерибасова.

— Почему?

— По субъективным ощущениям!

— А мой по объективным кукушкой был! — поделилась Косматова. — Яйца в чужие гнезда откладывал.

И они, изящно отгибая мизинцы, запили свои женские проблемы…

Спустя полгода подруги снова собрались за чаем.

— Раньше твой ангел все делал без напоминаний! — вспомнила Косматова, заметив на холодильнике примагниченную записку: «Вынести мусор. Купить хлеб. Постирать белье».

— Он и теперь все делает, только не у меня! — сказала Дерибасова. — Дятлом-таки оказался: улетел!

— Крылья надо было подрезать! — поделилась вычитанным советом Косматова.

А однажды, делая уборку, Дерибасова обнаружила на антресолях чехол, похожий на те, в которых артисты перевозят сценические костюмы.

У этого дятла и костюма-то никогда не было! — торопливо раскрыла чехол Дерибасова и увидела пару крыльев. Крылья были гораздо крупнее полагающихся дятлу в штатной комплектации, манили белизной и незапыленностью. Дерибасова попыталась примерить находку, но не смогла понять, как работает застежка, кардинально отличавшаяся от той, которая была у нее на бюстгальтере.

Анатолий КОЛОМЕЙСКИЙ.

ПОЗДРАВЛЕНИЯ

В избе за праздничным столом сидит растроганный юбиляр лет семидесяти-восьмидесяти. Племянник, усталого вида лысоватый человечек, держит речь:

— В такой прекрасный юбилей тебя, родной, я поздравляю. Здоровья, счастья, долгих лет от всей души тебе желаю!

Целует юбиляра, берет старинные напольные часы, уносит. Вступает внучка:

— Не важно, что летят года, это придумано не нами. Душа была бы вечно молода, а годы пусть останутся годами!

Целует юбиляра, берет и выносит узлы с бельем. Подходит племянница:

— Почетна эта дата и прекрасна, и жизнь не прожита напрасно! Спасибо, родной, что есть ты у нас, что видим и слышим тебя каждый час!

Целует юбиляра, вместе с внуком берет за края праздничный стол и выносит из избы.

Еще один племянник собирает со стен последние фотографии, снимает зеркало, последнюю почетную грамоту:

— Любимый наш, считать не надо годы. Хоть их немало — все они полны трудом, любовью и о нас заботой! Как низко поклониться мы должны!

Низко кланяется, выдергивает из-под юбиляра табуретку и все это выносит из полностью опустевшей избы.

Евгений ОБУХОВ.