Разговор со знаменитым путешественником о людях, об одиночестве и смысле его рекордов.

На днях в российских СМИ прошла информация, что на Рыбинском судостроительном заводе «Вымпел» для Федора Конюхова изготовят самую большую в мире парусную яхту: длиной 75 метров и скоростью хода до 42 узлов (77 километров) в час. И название уже для нее выбрано «Адмирал Федор Ушаков». Тоже наш знаменитый соотечественник. А после кругосветного путешествия Конюхова она перейдет на службу в наш Военно-морской флот.

В связи с этим хотелось бы еще раз вернуться к нашему путешественнику. Незадолго до недавнего рекордного полета Федора Конюхова на воздушном шаре с ним в Москве встретился ярославский журналист Павел Никитин. Вот его рассказ.

Когда я интересуюсь у Федора Конюхова, что говорят врачи о его здоровье, он отвечает: «Что говорят? Да ничего особенного! Говорят, здоров, как лось! И про ноги то же самое:   “Федор Филлипович, ноги-то у вас,  как у  лося!». Спрашиваю, что говорят  про сердце, может, оно какое-то особенное. «Нет, — отвечает, — обычное. Ничего особенного не отмечают, все, как у всякого здорового человека».

Подушечки его тонких, длинных пальцев в шрамах. «Это я сорвал кожу, когда карабкался на Эверест»,-поясняет.

-А как вы готовитесь к экспедициям?

-По-разному: бегал марафон, занимался  другими дисциплинами. Я же мастер спорта по бегу, по лыжам, альпинизму, парусному спорту.

Это мне Конюхов рассказывает в своей мастерской на Садовнической  в Москве. Он меня угощает обедом. На обед у него: кабачковая икра в банке, квашеная капуста, суп куриный — курица в нем не цельными кусками, а мелко перемолота. На столе стоит мисочка, вроде пиалы, с разрезанной на крупные дольки луковицей. Он ест суп  вприкуску с луковицей. «Полезно!»-объясняет.

Снимая  крышку с банки с кабачковой икрой, говорит: «Разочарован я в двадцать первом веке.   В двадцатом Гагарин полетел в космос, человек высадился на Луне, казалось, заживем богато, и, что называется, счастливо. Перелом произошел, казалось. Ан-нет! Куда ни прилечу, куда ни приплыву, везде следы нищеты, а про экологию и не говорю. Сливают мазут корабли прям в море. То там то, здесь. Киты погибают от полиэтилена, который застревает у них в зубах, — питаться не могут».

Короткий перекус — это короткая возможность переговорить, потому что в мастерской настоящее столпотворение.  К Конюхову  один за другим идут люди.  Строители пришли, чтобы обновить кровлю над мастерской, представляющей из себя отдельное небольшое зданице во дворе московских  многоэтажек. На нашими головами сейчас стоит стук. Не успели отобедать, пришел кряжистый  мужичок с сумкой на перевес. Это камнетес. Конюхов задумал  поставить скульптуру  Николаю Чудотворцу, покровителю всех путешественников. Внушительную махину, высотой в пять метров.

Соавтор Конюхова- молодой скульптор здесь же, средь народа, кружащего вокруг Конюхова, лепит  из пластилина  декоративные элементы,  которые будут  расположены  на груди  святого. Сама скульптура  стоит на подставке.  Руки Николая Чудотворца раскинуты на уровне плеч, в одной руке у него яхта, в другой изображение Мыса Горн. Конюхов советуется с пришедшим камнетесом, из какого камня лучше сделать основу, постамент. “Из мрамора”, — предлагает гость. “А красный найдется?”- интересуется Конюхов.  “Найдем”,- отвечает гость. Потом   переходят к обсуждению  вариантов изготовления яхты, что в руках Николая Чудотворца. Федор Конюхов хочет, чтобы она тоже была из красного  мрамора, но   при этом  в бликах солнца меняла  цветовые оттенки. “Сделаем!”-говорит камнетес.

Разговор идет на толковой волне.   Конюхов  профессиональный художник, он понимает специалиста  с полуслова. Мне нравятся работы художника  Федора Конюхова. И удивляет некоторая  небрежность,   с какой  относится путешественник к своим творениям. Картины  развешены, как попало, без четкого плана развески, хаотично, а некоторые  работы  стоят на полу  средь прочего нагромождения  вещей — стульев, диванов, альпинистского снаряжения, спецодежды в ящиках,  всевозможных сувениров, подаренных  Конюхову.  Одна из самых прекрасных картин “Алые паруса”-  парусник на фоне скал —   стоит на холодильнике, загороженная  хлебницей, разнокалиберными алюминиевыми кастрюлями, стоящими здесь же на холодильнике.

Напротив на стене густо приколоты   приветственные телеграммы в связи с недавним юбилеем Конюхова.  Они сплошь и рядом  красные- то есть,  правительственные, от бесчисленного числа депутатов и чиновников, в том числе и очень высокого ранга. “Человек тщеславный  взял бы каждую из них в рамку, да вывесил их для того, чтобы производить впечатление на посетителей,  вот, мол, какие у меня связи и возможности,  а Конюхов  их — на обыкновенные канцелярские кнопки, да еще  друг на друга наколол!”-думаю я.

Конюхов  устал от славы и почестей, от ежедневной суеты, которая вокруг него.  В одной из книг он написал, что “одиночество его  очищает”, что ему очень нравится быть одному, думать о вечном. Где сейчас, в наше время,  можно  найти одиночество? В недоступных местах. И Конюхов с маниакальным  упорством  стремиться побывать в них. Он  первый в мире человек, который достиг пяти полюсов нашей планеты: Северный географический (три раза), Южный географический, Полюс относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, Эверест (полюс высоты), Мыс Горн (полюс яхтсменов). Первый россиянин, которому удалось выполнить программу «Большой Шлем» (Северный полюс, Южный полюс, Эверест). Первый россиянин, которому удалось выполнить программу «7 Вершин мира» — подняться на высочайшие  вершины каждого континента.

Ему шестьдесят пять лет. Но он и не думает успокоиться, отказаться  от своих экстремальных экспедиций. Я разговаривал с Федором накануне его полета на тепловом аэростате. Стартанул из Рыбинска со своим партнером Иваном Меняйло, через двое с лишним суток приземлился в полях Саратовской области. 55 часов провел в воздухе. Установил мировой рекорд по продолжительности полета на тепловом шаре!

Это не самое серьезное испытание в его жизни, но все равно не каждый выдержит — даже молодой. Среди своих достижений, он называет, прежде всего поход в одиночку на Северный полюс. «Шел семьдесят два дня!» «Семьдесят два дня!»- повторяет он, и это указывает на то, как непросто ему дался поход на Северный полюс. «Я открыл эру одиночных походов,- говорит   он. — Потом, следом за мной,  и другие потянулись».

В мастерской, под крышей веранды, у него стоит лодка, на которой он в одиночку за 159 дней  на веслах преодолел Тихий океан.

Я шагами измеряю  длину лодки. Десять-одиннадцать моих шагов. Открываю люк каюты. В нос бьет сыростью, какой обычно пахнет из туристической палатки, если в ней на ночь осталась не просушенная после дождя одежда. В каюте вижу куртки, какие-то штаны, переплетенные в ком. Похоже, после плавания к ним никто и не прикасался.

— В этой каюте и не спал практически, страшновато как-то, — говорит Конюхов. – Я, сидя, под открытым небом, спал в основном:  откинешься назад,  затылком упрешься в каюту и отключишься  ненадолго. А потом опять за весла. Греб по пятнадцать, восемнадцать часов в день.  Сплю я так называемым монашеским сном:  засыпаю на короткое время, иногда всего на несколько минут, а потом бодрствую снова.  На яхте  можно  отключиться на пятнадцать, двадцать минут, на полчаса, даже на час, — продолжает Конюхов.  —  А когда летел на воздушном шаре через океан, такого себе позволить не мог! Там надо все время работать — иначе упадешь в океан, надо  следить за горелками, а спать хочется невыносимо!  Когда сон совсем закрывает глаза,  беру раздвижной ключ в руку. Ставлю металлическую тарелочку на пол, а над ним держу ключ,  только  засыпаю и отключается мозг, пальцы ослабевают, и ключ падает. От металлического громкого  удара ключа о тарелку  я  просыпаюсь. Пока летит ключ, проходит – пару  секунд.   Такого скоротечного сна мне  хватает  на то, чтобы полчаса, час, а то и два  работать, а потом, когда снова начинаешь засыпать, трюк  с ключом повторяется.

Способность к такому кратковременному сну Конюхов приобрел в результате тренировок.  Все домашние спят, а он берет ключ в руку и чашу металлическую верх дном ставит… и  так  всю ночь напролет.

Чтобы не натирать мозоли   веслами, он, оказывается,  в походе через океан то и дело смазывал ладони рук концентрированным раствором марганцовки. “Я и ступни ног марганцовкой смазывал, когда шел на Северный полюс, чтобы мозолей не натирать,”- говорит он мне. Наверное, это какой-то психологический фактор, ну как может марганцовка от мозолей защитить?- думаю я про себя. Конюхов  — все же  феноменальная личность. Уникальный человек.

-Рекорды в одиночку не ставят, — говорит Конюхов. -Это всегда труд команды. Взять хотя бы последний полет на тепловом воздушном шаре. Со мной в корзине был Иван Меняйло. Не случайный человек. Меня на него вывели европейские воздухоплаватели. Я там учился искусству управлять  аэростатами. Говорят мне: “У вас есть в России талантливый парень Иван Меняйло. Пилот от Бога.” Я с ним связался уже в России, с тех пор мы вместе. Он провел в воздухе на воздушном шаре уже свыше   тысячи часов!

Причины, которые  заставляют его  ставить рекорд за рекордом, он называет  патриотические. Говорит, что любит Россию и вот так служит приумножению ее величия и славы. Он преклоняется перед землепроходцами  и мореплавателями. И Рыбинск в качестве стартовой площадки  для  рекордного  55 часового полета на тепловом шаре избрал потому,  что в здешних местах  родился кумир его юности и детства Федор Ушаков.

На протяжении всего последнего рекордного полета Федор Филиппович молился. Он — человек верующий. И даже  священник-  протоирей Русской православной церкви. У него в Москве на Садовнической, пристроенная вплотную к мастерской,  стоит  часовенка, в которой он служит, когда  не в путешествиях.

Павел НИКИТИН.