Дом милосердия имени кузнеца Лобова в селе Поречье-Рыбное, что близ Ростова Великого в Ярославской области, оказался в центре внимания после беседы Владимира Путина с Анной Федермессер, главой фонда помощи хосписам «Вера». Спецкор газеты ВЗГЛЯД Юрий Васильев познакомился не только с сотрудниками и жителями Дома милосердия, но и с планами переустройства жизни села – через развитие хосписа в Поречье.

Уважаемые посетители! Надевать бахилы НЕОБЯЗАТЕЛЬНО. Они сваливаются, ноги в них не дышат, от грязи они не защищают. Просто отряхивайте и вытирайте ноги.

Вы можете принести с собой домашнюю обувь, если удобно. Будьте как дома!

У нас чисто, потому что мы моем.

Административный директор Алексей Александрович Васиков.

В хосписе очень тепло. То есть не в хосписе, а в Доме милосердия кузнеца Лобова. Георгий Лобов – кузнец из Поречья-Рыбного, с которого и началась нынешняя история места, которое до нынешнего года было сельским домом сестринского ухода. История обычная: жена умерла, у самого – рак в терминальной, «хочу умереть в родном селе». Дом ухода, откуда виден дом самого Георгия Александровича – и полное отсутствие обезболивающих, по штату в этих домах не положенных.

Таких, как Лобов, нынешней весной вместе с ним здесь было трое – из полутора десятков пациентов, они же проживающие. Один из волонтеров хосписа вспомнил, что «по обезболиванию – это к Нюте», то есть к Анне Федермессер, фонд помощи хосписам «Вера». То, что последовало за этим – со всеми драматическими поворотами: поиск обезболивающих, временное закрытие дома по отсутствию лицензии, тяжелый переезд стариков в Ростов Великий, их возвращение в Поречье и многое другое – лучше всего описано самой Анной.

Итог же – на конец 2018 года – таков. Фонд «Вера» взял дом в управление. Появились деньги благотворителей – 14 миллионов рублей за полгода, на следующий год – около 30 миллионов, включая ремонт. Небольшой, самый необходимый ремонт уже сделан. Ну и в Поречье едва не приехал Владимир Путин, когда был в Ярославле: подвела погода. Президент отправил Дому милосердия видеопоздравление, с подарками приехали Татьяна Голикова и Сергей Кириенко.

И, наверное, главное. «Георгий Лобов ушел из жизни без боли и страха», – подчеркивается в импровизированном буклете Дома милосердия: четыре странички формата А4.

– Его спросили, хочет ли он, чтобы Дом назвали его именем, – говорит Алексей Васиков, ставший административным директором хосписа в этом году. – Георгий Александрович сказал, что да. «Пойдет» – так сказал.

Жил-был цикорий

– Картофелетерочный завод, цех обжига цикория, – показывает на окрестности хосписа Александр Морозов, сотрудник музея «Ростовский кремль». – А там давили масло из мяты и других лекарственных растений. Все это было неподалеку от усадьбы Устимовых, где мы находимся…

Устимовы – богатые пореченские крестьяне, «поднявшиеся» именно что на мяте, шалфее и прочем. От хлебопашества в Поречье отказались еще в начале XVIII века. Село – как уверяет Вера Куприна, хранитель музея «Пореченский огородник» – родина, собственно, российского огородничества. Тем и разбогатело.

– Когда шел ледник, озеро Неро – на его берегу и мы стоим, и Ростов стоит – выталкивало почву. Когда ледник ушел, образовалась почвенная благодатная среда, – объясняет Вера Геннадьевна. – Озеро защищает с одной стороны, холмы – с другой. Не случайно Петр Первый послал именно наших крестьян в Голландию учиться растить лекарственные травы.

Взгляд падает на дореволюционную этикетку: «Цикорiй лучш. сортъ братьевъ Пыховыхъ». Цикорий – очередной местный специалитет, кормивший Поречье до того, как кофе стал дешев и массово доступен. Пыхов-Церковный переулок в центре Москвы – это в честь пореченских уроженцев: жили на Тверской-Ямской.

– А горошек, лук и знаменитый пореченский огурец – это и всегда могли, и до сих пор можем, – Вера Куприна переходит от оборудования для засушки овощей («по ним в Первую мировую наше село получило огромный контракт для армии») к стендам «Растим огурчики» и «Эх, Засолю-ка».

Что же до крестьян, а потом купцов Устимовых, то перед революцией они переехали в соседнее село Петровское. Свою двухэтажную кирпичную усадьбу в Поречье – лепнина, анфилады комнат, голландская печь с изразцами – они отдали под дом для бедных. Еще проще – богадельню. После гражданской войны там открыли больницу, просуществовавшую до конца ХХ века. По нынешним временам – многопрофильную: взрослые, дети, поликлиника, роддом…

– Здесь родилась моя мама, тут умер мой дед. Я сам здесь в детстве с ангиной лежал, – говорит Александр Морозов. – В начале 2000-х больницу закрыли. Открыли дом сестринского ухода. А дальше вы уже знаете.

Кремль на тумбочке

Если вы оказались в нашем Доме милосердия имени кузнеца Лобова – значит, у вашего близкого, да и у вас тоже, сейчас непростое время. Наша задача – помогать вам, быть рядом, стараться опережать неприятные симптомы болезни, поддерживать не только пациента, но и всю семью.

Если вы хотите поблагодарить кого-то из персонала, пожалуйста, НИКОГДА не предлагайте деньги. Не обижайте нас. Наша помощь для вас – от сердца, и мы все получаем достойные зарплаты.

Мы будем признательны, если вы напишете благодарность. Это очень приятно и даст нам возможность дополнительно премировать персонал. И мы будем признательны, если вы на что-то пожалуетесь. Это поможет улучшить нашу работу.

– Не дам конфет пока что, – предупреждает Валентина Леонидовна, старшая сестра. – Конфет наешься – есть не захочешь, а обед скоро… Ну ладно, бери парочку.

«Речь ограничена» – предупреждает бумажка над кроватью Николая С., 80 лет. Николай Иванович из старейшин Дома милосердия – живет тут более десяти лет. С ним можно пообщаться, дав ему в руки лист с большими буквами алфавита. Услышать, то есть увидеть его «Нормально» в ответ на «Ну как сегодня?» – это примерно минута. Слово «тельняшка» – в ней он пьет чай, а какие конфеты без чая? – идет быстрее: «тлняш», все понятно. Николаю Ивановичу помогают переодеться и усесться поудобнее.

– Белье теперь цветное, домашнее, – обращает внимание Валентина Леонидовна. – Как Анна Константиновна (Федермессер – прим. ВЗГЛЯД) говорит: все тут должно быть как дома – потому что это дом и есть. И посмотрите – клеенок под ним нет. Теперь есть памперсы и все, что надо. Чего не хватало.

Конфеты в картонной Спасской башне стоят на каждой тумбочке. «Каждому по Кремлю» – общее для всех подарков, которые привезли Голикова и Кириенко. Дальше все у каждого свое, по заранее собранным просьбам. Кому-то – кофту с пуговицами, кому-то – плед. Нине Николаевне («79 лет, не видит») – специальный плеер с наушниками.

— Музыку люблю очень, – говорит она, надевая с помощью Алексея Васикова парадный халат. – Вы ведь фотографировать будете, мне красивой надо быть. Только чтобы ковер вошел, мой любимый. Из дому сюда взяла. Красивый, с оленями – вы же видите, какой он красивый.

Алле Даниловне (на бумажке – «96 лет», без подробностей) привезли красные цветы в горшках. Она любит цветы – настолько, что встает сама и сама же их поливает. Не только на подоконнике рядом со своей кроватью, но и в соседних комнатах.

– Если бабушке незачем вставать, то она не встанет, – вполголоса говорит Валентина Леонидовна. – Анна Даниловна хочет быть на ногах. Она встает. Мы помогаем.

Тех, кто не встает, тоже немало: большинству – за восемьдесят, а то и за девяносто. По три, по пять, по десять лет в усадьбе Устимовых. Наследство фонду «Вера» досталось честное и достойное. Даже в доме сестринского ухода – без нынешних денег и внимания, но с теми же сестрами и нянечками – люди жили долго. Нетипично долго.

– Глядите, какая штука классная, – показывает Валентина Леонидовна передвижную лежачую ванну, купленную в этом году. – Мечтать о таком не могли, очень хорошо для проживающих.

– Может, в лото? – предлагает Нина Алексеевна («93 года»), выходя к пушистой елке с большими расписными шарами – тоже из подарков.

– Не надо, – советует спецкору газеты ВЗГЛЯД административный директор. – Нет, никаких проблем, она в полном порядке, она прекрасная. Но… выигрывает все время.

«Смерть – она про другое»

– Есть две задачи, – объясняет Алексей Васиков. – Социальная – это бабушки. Которые здесь жили, живут и будут жить. Паллиативная – это помощь тем, кому…

Небольшая пауза.

– Кому помочь нельзя?

– Можно, – уверен Васиков. – Можно сделать многое, чтобы боль ушла. Чтобы человек сосредоточился на последних желаниях. Все обдумать, все решить до конца. Может, прощения попросить. Это тоже важно.

– А если паллиативных больше, но мест нет? Их и так пока всего шестнадцать – и таких, и таких.

– Развиваем помощь на дому, – говорит Алексей Александрович. – Купили машину, восемь человек уже помощь получают. Умирать, конечно, удобнее дома. Когда умирал отец Настеньки, моей жены, мы не знали – что происходит, как правильно обезболивать, что делать. Притом что Настя врач, и врач отличный. Просто смерть – она про другое. Остающихся в живых надо всему обучить. Рассказать. Дать правильные рекомендации и препараты.

Алексей десять лет работал в Ярославле. Там познакомился с Анастасией, другой уроженкой Поречья: «Представляете, надо было уехать в Ярославль, чтобы как-то соприкоснуться». Теперь – семья, дети. В Ярославле у Алексея Александровича остался налаженный бизнес семь сотрудников, создание сайтов и проекты для рекламщиков. На жизнь хватает. Если нет неотложных дел в Доме милосердия, то отъехать и посмотреть, как идут дела, можно всегда – час дороги всего. Для остального есть интернет.

– …Настя – одна из первых, кто вложил в меня другую мысль, – говорит Алексей Александрович. – Не ту, которую вкладывали молодежи в Поречье: надо вырасти, выучиться и куда-то из села уехать. А что надо возвращаться и работать здесь.

Вернуться пришлось по семейным обстоятельствам: год провели около отца Анастасии. В январе ей предложили возглавить пореченскую медицину – стать врачом общей практики и принять дом сестринского ухода. По сути – отстроить эту медицину заново. В Поречье в начале 2000-х закрылась не только больница, и поликлиника – задолго до всех оптимизаций; так что к докторам до последнего времени отсюда ездили в Ростов. Либо ходили на консервный завод – где фельдшером работала Нина Зеймуль, до недавнего времени возглавлявшая и дом ухода. Совмещение всего и вся. Что куда лучше, если альтернатива – никому и ничего.

Выборы и прочая жизнь

«Путин не приехал, чтобы не влиять на выборы», – уверены в селе. Не Приморьем единым: в тот же день голосования в Поречье (население – 1637 человек по последней переписи) выбирали главу сельского поселения. Причем на досрочных выборах. Предыдущий глава, Михаил Суворов, в прошлом году был арестован – взятка, 50 000 рублей. Брал, как утверждают адвокаты, не себе, а на оборудование в Поречье-Рыбном остановки автобуса. Приговор был в августе, шесть с половиной лет условно.

Судя по граффити «Поречье за Кузнецова» и «Геннадич – вперед!!!», кампания в этом селе Ярославской области шла не менее напряженно, чем на Дальнем Востоке. С одной стороны – Вячеслав Геннадьевич Кузнецов: некогда возглавлял Поречье, затем ушел в руководство Ростовского района. С другой – победитель праймериз ЕР Ольга Кутинская, завуч местной школы, а с октября еще и глава муниципального совета.

Ольга Владимировна набрала на полсотни голосов больше, получив 51 процент. Теперь Кутинская принимает дела. Среди насущных – найти для школы учителя географии. Вместо себя. Школа немаленькая, более 150 учеников. Самых старших классов в этом году нет, но скоро будут и они – «материнский капитал и вообще жизнь получше стала, чем раньше», объясняет бывший завуч. К примеру, консервный завод – несмотря на реорганизации и оптимизации – работает. Зарплаты рабочих – в диапазоне от 10 до 15 тысяч рублей. Если выполнять план, а он велик.

– Мама моя в прошлом месяце 16 тысяч получила, – сообщает Ольга Кутинская. – Гордится, но тяжело было.

На прочую жизнь, отличную от заводских и примерно таких же прочих зарплат (если они есть, конечно), в столице российского огородничества зарабатывают, собственно, огородами. Теми же огурцами, цветами. И рассадой, которая в последнее время идет лучше всего. За сезон в среднем можно выручить до 700 тысяч рублей. Но вложений в теплицы, плодородную землю, семена и прочее никто не отменял.

– Соответственно, остается где-то 400 тысяч, – подсчитывает Вера Куприна из музея огородничества. – Переложить на семью – получается где-то еще одна заводская зарплата на каждого.

Как хоспису спасти село

Дорогие пациенты, родственники и друзья наших пациентов!

Мы рады, когда к нам и нашим пациентам приезжают гости. Мы не музей и не библиотека.

К нам МОЖНО приходить с детьми, даже с самыми маленькими. Мы понимаем важность их присутствия.

У нас можно играть, разговаривать, петь и смеяться.

Приезжайте к нам с маленькими, но очень важными гостями. Это для нас совершенно не затруднительно!

«Через развитие одного из наиболее востребованных социальных сервисов – помощь пожилым, тяжелобольным и умирающим, поспособствовать росту локальной экономики в рамках сельского поселения». Проект перезапуска здешней экономики «Поречье – социальное село» разработан фондом «Вера» и его партнерами.

Среди «предпосылок и возможностей» его реализации – «прирост пожилого населения, растущий спрос на социальные услуги и паллиативную помощь»; «потрясающий церковный комплекс, богатая история, исторически развитое огородничество, торговля»; «значительные площади земли»; «удобное расположение, в непосредственной близости от федеральной трассы». Отдельно – «экология, леса, прекрасный вводный ресурс»: озеро Неро, в которую именно здесь впадает река Сара, бывшая Гда.

Разумеется, на хосписе как таковом никто зарабатывать не собирается. Хотят развивать Дом милосердия, паллиативные службы и образование для волонтеров. Строить в Поречье «минимальную достойную инфраструктуру» для туристов – «позволяющую переночевать, поесть, помыться, купить сувениры, провести вечер и т. д.». Вернуть огородничество. А если все удастся – если поедут туристы, если заработают «значительные площади земли», если при хосписе откроется кинотеатр, центр обучения волонтеров и много чего еще – распространять опыт оживления этой самой локальной экономики.

– Бизнес – про деньги, чтобы Дом милосердия был про жизнь, – формулирует Алексей Васиков. – И чтобы Поречье стало про жизнь. Про достойную жизнь, про собственные традиции, про те же рабочие места. В этой схеме хоспис – точка для дальнейшего развития всего-всего. Хоспис для жизни, если хотите. Мы – хотим…

Колокольня Никитского храма построена в центре Поречья-Рыбного в конце XVIII века. С тех пор она – самая высокая из сельских в России. До креста 94 метра; у Ивана Великого в Москве чуть более 80. 21 колокол – 10 больших, 11 для курантов – тоже рекорд для церквей на селе, но из прежнего времени. Лет сто назад все колокола отсюда, разумеется, посшибали – в рамках борьбы с «опиумом для народа».

Сейчас колокольня – памятник федерального значения, обретается на балансе у сельского дома культуры. Бюджет и вид – соответствующий: не разваливается дальше – и на том спасибо, без иронии. Прошлогодние попытки областной общественной палаты заинтересовать РПЦ благословлены не были. Что тоже можно понять. Колокольня прекрасна даже в нынешнем устрашающем виде. Но в реставрацию храмового комплекса – а по факту восстановление: ведь ни колоколов, ни тем более курантов нет и в помине – вкладывать и вкладывать.

Проехать мимо колокольни у Татьяны Голиковой и Сергея Кириенко не было никакой возможности. Так что и возникший у Минкультуры РФ интерес к объекту неожиданным назвать никак нельзя. Министр Владимир Мединский срочно запросил в музее-заповеднике «Ростовский кремль» справку о колокольне и других достопримечательностях Поречья. Решение, учитывая состояние колокольни, может, и запоздалое – но от того не менее логичное. Музей – федеральный, специалистов по истории там немало, сам Ростов Великий находится в десятке километров от села, а возможные деньги несколько отличаются от сельского бюджета.

Похоже, хоспис уже начал работать на Поречье. Не дожидаясь Нового года.

# Словечко, сердечко…

Дорогие пациенты, родственники и друзья наших пациентов!

У нас КРУГЛОСУТОЧНОЕ посещение.

У нас НЕТ платных услуг.

Мы РАДЫ замечаниям и предложениям.

У нас приветствуются посещения с детьми.

Вы всегда можете остаться ночевать, для чего в доме есть кровати-раскладушки. Средства ухода, дополнительный комплект постельного белья, подушка, плед, одеяло – все это вы можете взять у старшей сестры.

Это бесплатно и для нас совершенно не затруднительно!

Родственников и друзей в Доме милосердия не наблюдается. Здесь уверяют, что день рабочий, а работа у многих – тот же Ростов, Ярославль, Москва. В царское время на отхожие промыслы – либо в губернский центр, либо в столицы, а также по всей близлежащей империи – уходили до трети жителей Поречья. Торговля травами, огурцами либо луком – для Москвы послаще, для Питера поядовитее.

Сейчас едут просто работать. Если работа есть.

– Тут словечко, там сердечко, – описывает сотрудница хосписа Анна свое нынешнее дело: несколько открыток к Новому году. – Родные ведь хотят от своих поздравления получить.

Слова разные, от самих проживающих. Тех, кто говорит.

– И пишу сама, потому что писать ведь могут… ну, не все, – констатирует Анна. – Но подпишутся обязательно.

– Вот еще почитайте, тут важное, – протягивает Алексей Васиков свой смартфон. – Нюта написала, я перепостил.

«Ни один человек из тех, кому предстоит уйти в этих стенах, не будет чувствовать себя брошенным или «сданным». Ни про кого в этих стенах нельзя будет сказать «отмучался».

Тут – дом. А дом – это безопасность, забота, любовь, жизнь. Дома не страшно и не стыдно. А в доме милосердия еще и не больно и не одиноко… Все жители нашего дома понимают, что эта зима, и елка, и мандарины могут быть последними, поэтому в их жизни нет больше места суете и обидам, а есть только любовь и благодарность».

Сестра Анна возвращается к открыткам. Слова везде разные. О чем – тайна переписки. Но и любовь, и благодарность там есть. У Анны хороший почерк.

Источник: Взгляд.

Фото Юрия Васильева.