С Борисом Степановичем Латынским, жителем Заволжского района Ярославля, я познакомился случайно. Сидел как-то на заснеженной остановке у Прусовских карьеров, ожидая автобуса из Прусова. Вскоре подошел, тяжело таща за собой по сугробам рыбацкий ящик, пожилой мужчина.
— Как рыбацкое счастье?, — спрашиваю.
— Сегодня никак — пара рыбешек, что называется, для кошки.
— А как вообще с уловами на нашем Байкале?
— Да по-разному. Я почти каждый день здесь на льду, меня тут все рыбаки знают. На прошлой неделе поймал щуку на два килограмма. Но сегодня день неудачный — сильный ветер, наверное, перепады давления (через некоторое время подтянулись к остановке другие рыбаки — тоже в печали, без улова).
А мы разговорились. мой собеседник назвался — Борис Степанович Латынский. 1 января нынешнего года исполнилось 90 лет (тут я уважительно поздравил). Живет один, с женой прожили 58 лет, она была младше его на пять лет, скончалась в 78.
— Судя по фамилии, вы, наверное из поляков?
— Да, польские предки были сосланы в 1863 году после подавления восстания, жили в Архангельской и Вологодской губерниях.
А он, их потомок, оказался в Сибири, конечно, уже не как ссыльный. Долгие годы жил и работал на Байкале, рядом с Баргузинским заповедником, разводили соболя. Замечательный край, необыкновенная природа, интересная работа — все нравилось.
— Но народилось у нас с супругой трое детей — и чему они научаться в дремучей тайге, вдалеке от цивилизации? Так волею судьбы и оказались в Ярославле. Дети, внуки и правнуки разлетелись по миру: кто в Канаде, кто в Германии, кто-то остался в России, в Москве. В Ярославле племянник помогает… А здесь долгое время работал директором звероводческого хозяйства, здесь недалеко от Прусовских карьеров. Разводили чернобурых лисиц, потом перешли на более неприхотливую и плодовитую норку. В 90-е годы все порушилось, не нужно оказалось государству наше пушное хозяйство. Теперь я пенсионер, пенсия хорошая — 26 тысяч, на жизнь хватает. Не курю, не пью, разве что рюмку по большим праздникам. Пристрастился к рыбалке.
— А карьеры Прусовские Байкалом с моей подачи окрестили, — сообщил Борис Степанович. — Я назвал их в память о великом сибирском озере, на котором прошли наши с женой и детьми лучшие годы. Вначале рыбаки от меня переняли название, а потом пошло-поехало и в народ — Байкал да Байкал…
— Да, Борис Степанович, теперь даже кондуктора и водители прусовских автобусов не переспрашивают: какой такой Байкал, все знают. Да и чем не Байкал? Отличный водоем с чистой водой, сосновый бор по берегам. Ухоженный, прибранный. Да и глубина здесь, как говорят местные старожилы, после того, как песок земснаряд в середине прошлого века выбрал, доходит до 18 метров. По нашим местным меркам — вполне байкальская глубина.
Алексей НЕВИНИЦЫН.
