В пятницу после работы весь отдел стоял на рогах. Обмывали Сашки Рогаткина назначение.А назначили его ни много ни мало полномочным представителем нашего трудового коллектива в общероссийской общественной организации пропагандистов и защитников трудящейся Европ
ы. Должность, конечно, неоплачиваемая, на общественных началах, но зато, извините меня, как звучит: Александр Иванович Рогаткин — полпред России в ПИЗТЕ! Короче, пришлось Сашке проставляться по полной программе. Как и положено: с водочкой, cалатиком на скорую руку, солеными огурчиками и колбаской. А народ у нас в отделе простой. Как выпил, сразу полез с поцелуями и поздравлениями. Гордимся, дескать, такими замечательными людьми, что до поры до времени скромно трудятся в нашем коллективе, а потом вдруг получают столь высокое назначение! Сашка к тому времени уже и сам был в изрядном подпитии и гордости коллег по отделу не разделил: — Да я, считай, со школьных лет на общественной работе, — обиженно, словно оправдываясь, заговорил он. — Да я еще в звездочке был ответственным за чистоту рук! Помню, как надену на руку белую повязку с красным крестом, так ни одного грязнули, ни одного замарахи в классе нет! Хоть и били меня за это нещадно, но зато самым первым в пионеры приняли. И с того времени я настолько преданно и горячо полюбил свою Родину и стал жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин и как учила Коммунистическая партия, что сразу же попал в совет пионерской дружины и по причине своего высокого роста два года чеканил шаг в группе знаменосцев. Но и это не все. Три года подряд я был комсоргом класса и со скрупулезностью бывалого мытаря собирал с одноклассников двухкопеечные членские взносы. — Круто! — только и смог выговорить заплетающимся языком наш старший менеджер Плуг Афанасьевич Октябрьский. — Растут люди! — Конечно, растут! — повторил Рогаткин. — Меня еще на первом курсе института избрали старостой группы, а затем я три года был бессменным председателем штаба «Комсомольского прожектора». — А я в твои годы, между прочим, был членом партбюро, — разделавшись с пивом, серьезно заметил Серега Болт. — А я, думаешь, не был? — оскалился Сашка Рогаткин. — Да меня еще в институте одним из первых выдвинули кандидатом в члены КПСС. А в двадцать два я уже был инструктором отдела пропаганды и агитации райкома КПСС! Отвечал за работу всех правоохранительных органов и стол заказов райкома партии. Да без моей закорючки буфетчица ни одного килограмма колбасы не могла продать, ни одной банки икры, ни одной коробки конфет. Хоть и молодой был, а всех в строгости держал. За это меня потом и в обком двинули. В промышленно-транспортный отдел. Ответственным за работу общественного транспорта. Меня и сейчас хоть ночью разбуди и спроси: сколько троллейбусов по девятому маршруту в час пик ходит, без запинки отвечу. Все маршрутные автобусы по номерам помнил. А за свой добросовестный труд был отмечен почетной грамотой Министерства и значком «Ударник коммунистического труда». — Ну ты, Александр Иванович, даешь! — видя, что бутылки уже давно пустые, полез к Рогаткину целоваться Октябрьский. — Не человек, а сама история страны. Одного не пойму: как ты не пострадал в начале 90-х, когда Боря Ельцин КПСС запретил? — Да я к тому времени, уважаемый Плуг Афанасьевич, уже областным союзом кооператоров и предпринимателей вовсю рулил, был активным членом «Демократической России», в университете лекции по азам рыночной экономики читал. За это меня в областной комитет по правам человека двинули. А там и в ДУРДОМ — добровольный ударный демократический отряд молодежи. Ответственным секретарем. Целый год по командировкам мотался, то в Европу, то в Азию, то в Америку. Вот тут на меня и МУДАК — Международное управление демократически активных конгрессменов — глаз положил. А там люди серьезные, разобрались, что к чему, и полпредом в ПИЗТУ двинули… Но о том, как Сашку Рогаткина двинули в ПИЗТУ, уже вряд ли кто слышал. После изрядно принятого на голодный желудок алкоголя народ в отделе уже давно безмолвствовал. Как, впрочем, и сам выдвиженец, ткнувшийся лицом в тарелку с салатом.
