ДВА МЕСЯЦА БЕЗНОГИЙ ИНВАЛИД ИЗ ЯРОСЛАВЛЯ БАТРАЧИЛ В СТОЛИЧНОМ МЕТРОНА днях в заволжский дом-интернат для престарелых и инвалидов вернулся без вести пропавший — безногий инвалид Владимир Федорович Смирнов, отсутствовавший там целых два месяца. Обнаружили путешественника в подмосковной Балашихе.
В ИНТЕРНАТЕ, узнав, что исчезнувший еще в июне Смирнов нашелся, отправили за ним машину «скорой помощи». Как выяснилось, все это время 63-летний инвалид целыми днями батрачил на цыган в столичной «подземке» за тарелку супа и четвертинку водки. Сейчас Владимир Федорович находится в изоляторе дома-интерната, сдает различные анализы. Репутация у Владимира Федоровича в доме-интернате скандальная, о чем свидетельствуют многочисленные выговоры в личном деле. Говорят, когда трезвый — нормальный мужик, сидит тихонечко да книжки читает. Сам он признается, что романы любит, особенно Шолохова. В комнате, где он жил до своего исчезновения, даже полка с книгами висела. А как пенсию получит, обязательно напьется. Тогда лучше не подходи: бузит и дебоширит, матерится на чем свет стоит, медперсонал оскорбляет, соседям житья не дает. Одну ногу Смирнову отняли пять лет назад, а через два года опять же из-за гангрены он лишился и второй. С тех пор ездит на инвалидной коляске. Есть у Смирнова и семья — жена с двумя сыновьями, по его рассказам, живет в Белоруссии. Но он туда не поехал: не захотел бросать в Ярославле больную мать, которая сейчас уже умерла. В поселке Константиновский живет еще один сын — старший, от первого брака. Однажды он даже навещал своего непутевого, давненько пристрастившегося к водке отца. Человек Владимир Федорович разговорчивый и о своем приключении рассказывает охотно. Говорит, что однажды в июне, когда он гулял возле дома-интерната, к нему подошел молодой мужчина, представившийся впоследствии Илюхой. — Батя, выпить хочешь? — спросил он Смирнова. — А когда я отказывался, — усмехается Владимир Федорович. — Пойдем к машине, у нас есть. Покатили его на коляске за угол, посадили в автомобиль, дверь захлопнули. Машина тронулась, и инвалида повезли по Ярославлю, как он уверяет, его просили подписать некие бумаги, какие он толком и не разобрал. Покатали по городу, потом смотрит, уже к Крестам подвозят и дальше в сторону Москвы направляются. В тот день из интерната цыгане увезли еще одного бездомного инвалида. Но через неделю он из Москвы вернулся обратно. Не захотел просить милостыню. Так и оказался Владимир Федорович в подмосковном Дедовске, где обитали молдавские цыгане. По его рассказам, их в полузаброшенных домах полным-полном живет, и в Дедовске, и в Насибино. Смирнова во время его плена передавали от одного хозяина к другому, в четырех разных семьях пришлось пожить. Безногого инвалида, который должен был вызывать у народа жалость, цыгане заставляли батрачить на них — просить милостыню на станциях московского метро. По словам Владимира Федоровича, его везли на поезде в столицу ( от того же Дедовска это семь остановок) и спускали под землю, поскольку наверху цыгане боялись милиции. Катали по перрону коляску по очереди две молодые цыганки, как он сам говорит, две здоровые девки из Воронежа. Милиция попрошаек время от времени гоняла. А там, внизу, всегда можно было откупиться: дадут рублей сто пятьдесят на лапу, и к цыганам больше не цепляются. Маршруты хозяева Смирнова все же постоянно меняли: то на одну станцию метрополитена привезут, то на другую, чтобы на всякий случай милиции поменьше глаза мозолить. Самих же инвалидов милиционеры не трогали — что с них возьмешь. Разве только что задние колеса у коляски проткнут. Так потом и катят цыгане домой своих безногих работников на спущенных шинах. — Мы спать ложимся, а цыгане коляску ремонтируют, чтобы к шести утра все готово было, — рассказывает Владимир Федорович. Заработок у безногого инвалида был неплохой. Конечно, день на день не приходился, но рублей восемьсот всегда набирал, и до тысячи частенько доходило. Один раз возле Рижского вокзала пару долларов в пакет кинули. Деньги потом хозяева все отбирали, заныкать — не заныкаешь. Ночью спали все вместе, когда раздеваешься, то ничего и не утаишь. Оставлял Владимир Федорович себе только полтинник на пиво и курево. Да еще обязательным условием поставил, чтобы каждый вечер по чекушке выдавали. Кормить его, правда, кормили постоянно. В течение дня колбасу и пиво приносили. От всяких там табличек и жалостливых слов Смирнов отказался — не мальчик уже, чтобы так позориться. И по вагонам попрошайничать не захотел, так и сказал цыганам: «Не буду, и коляску ломать не дам.» Работать приходилось по пятнадцать часов — с шести утра до восьми вечера. В понедельник — выходной, но и в этот день Смирнову выдавали законную обещанную чекушку. На своих хозяев, впрочем, Владимир Федорович не жалуется. Бить они его не били, и наказывать не наказывали. Невыгодно им, чтобы батрак потерял свой товарный вид. Говорит, что даже как-то попеняли, когда он неудачно слезал с коляски, упал и расшиб лоб. Курочку, несущую золотые яички, за счет которой и жили цыгане, берегли. Спали все в одной халупе на полу — и цыгане и инвалиды. Кстати, там не один Владимир Федорович батрачил, были и другие. Он рассказывает, что даже земляка встретил — двадцатитрехлетнего Женьку из Туношны, с которым сдружился. Женька тоже инвалид — без ног и без рук, мать от него отказалась, и теперь он шабашит на цыган. Должен в августе приехать на родину за документами, а потом опять в столицу на промысел. По словам Смирнова, домой он вернуться хотел — да как тут на коляске убежишь. Мол, зимой, когда холода настанут, бросился бы под колеса поезда от безысходности. Как-то даже у железнодорожного переезда стоял, к нему милиционер подошел — стал расспрашивать как да чего. Владимир Федорович начал просить, увезите, мол, меня, хоть до Ярославского вокзала, я оттуда сам доберусь. А цыгане, как унюхали, на следующий день покатили его на другое место. Но, видно, попали-таки в облаву. Цыгана Ваську и Ольку, что коляску Смирнова катала, забрали в милицию. И самого Владимира Федоровича тоже в отделение препроводили, там выяснили кто и откуда. Паспорт и все документы путешественника в доме-интернате остались. Переночевал он в канцелярии прямо на коляске, облокотившись рукой о подоконник. А затем приехали за ним из Ярославля и увезли. Вернулся цыганский раб в дом-интернат заросший и небритый. Сейчас его облагородили и привели в порядок. Надолго ли Владимир Федорович, доставивший столько хлопот администрации дома-интерната, задержится здесь — неизвестно. Еще до его внезапного исчезновения руководство передало исковое заявление в Заволжский суд, чтобы решить вопрос о переводе Смирнова в Кривецкий специализированный дом-интернат за его многочисленные дебоши и нарушения режима. Добровольно переезжать туда он отказывался. Сейчас, видимо, вопрос о переселении Владимира Федоровича будет подниматься вновь.
