Ярославль посетила вдова скульптора Олега Комова Нина Ивановна Комова. В последнее время имя вдовы часто упоминалось во многих средствах массовой информации в связи с иском, который Нина Ивановна подала на Центробанк, разместивший изображение памятника Ярославу Мудрому на новой тысячерублевой купюре. В Ярославле Нина Ивановна не была с тех пор, как установили памятник.
— Нина Ивановна, как вы познакомились с Олегом Константиновичем? — О, это весьма необычное знакомство. Олег Константинович увидел меня в метро и шел за мной до дома. Подошел, сказал, что он дипломник Суриковского института, делает скульптуру, и попросил, чтобы я ему попозировала, хочет лепить… мои руки. Однако это был только повод. Когда я пришла к нему в мастерскую, то увидела, что скульптура уже готова. Поначалу я называла Олега Константиновича на вы, он ведь был старше меня. Он дипломник, а я училась на первом курсе архитектурного. Месяцев через восемь знакомства мы поженились. — Олег Константинович коренной москвич? — Да. Его прабабушка была дальней родственницей Лермонтова. Когда ухаживал за мной, Олег Константинович показывал семейный альбом в сафьяновом переплете, в котором был последний рисунок Лермонтова, сделанный его прабабушкой. Позже Олег подарил альбом Ираклию Андроникову, а он передал музею в Тарханах. Есть что-то мистическое и в том, что через несколько лет в Тарханах установили памятник Лермонтову, созданный Олегом Комовым. Один из его родственников по отцовской линии отливал опекушинский памятник Пушкину. У бабушки Олега Константиновича в доме на Трифоновской была рабочая модель памятника Пушкину. — А как получилось, что вы стали работать вместе с Олегом Константиновичем в качестве архитектора? — В то время у Олега появилась большая мастерская. Его попросили сделать памятник Салтыкову-Щедрину для Твери. И одновременно Олег Константинович предложил властям этого города установить небольшую скульптуру Пушкина. Это были семидесятые годы, памятник можно было установить только по постановлению Совмина. Олег обратился к одному архитектору, к другому, бесплатно никто работать не хочет. Тогда он попросил меня. Я поначалу побаивалась. Но все же решилась взяться за дело. Выбирая место для памятника Пушкину, я повернула его к Волге спиной. У властей это вызвало недоумение, ведь все скульптуры, которые стоят на Волге, смотрят лицом на реку. Однако я объяснила свой замысел. Берег очень высокий, а памятник небольшой, и с Волги он будет смотреться как мушка. А потом была специальная комиссия из ЦК партии: как так, подпольно памятник установили. И все же ввели эту скульптуру в ранг памятника. — По всей России стоят памятники, созданные Комовым. Наверняка с каждым связана отдельная история? — Каждый по-своему дорог. Некоторые от момента создания до установки простояли несколько лет, не были востребованы по различным причинам. Памятник Андрею Рублеву сделан был в 1977 году, и восемь лет как изгнанник находился на заводе, потому как никто не решался поставить памятник иноку. Все-таки в 1985 году он обрел свое достойное место. Комическая история произошла, когла обсуждали модель памятника Пушкину в Большом Болдине. Собрался синклит, и председатель райисполкома говорит: «Что это за Пушкин!» Он, мол, должен чуть ли не из Нижнего глядеть с гордо поднятой головой, а не сидеть на скамейке .«Что это за Пушкин с головой Ленина?», — возразил Олег Константинович. «А почему он в летней одежде? — продолжал председатель райисполкома. — Зимой ему будет холодно». На что Олег Константинович ответил, что вот Петр в Ленинграде и вовсе в босоножках. Есть решение ленинградского райисполкома каждую зиму ему на ноги одевать обрезки валенок. Все рассмеялись, и модель памятника Пушкину одобрили. — Несколько памятников Олега Константиновича установлены уже после его смерти благодаря вам и его ученикам. — Да, это памятник Андрею Рублеву во Владимире. Завершили эту работу его ученики. Установили памятник Петру 1 в Азове. В провинции все гораздо легче, чем в столице. Памятник Рахманинову удалось установить в Москве ценой очень больших усилий. Было принято не одно постановление правительства Москвы, но денег на установку нет. И вот как-то моя подруга разговорилась с бухгалтером на своей работе, а она знала внучатого племянника Рахманинова, руководителя крупной строительной компании. Памятник ему очень понравился, и он помог. Был готов памятник Дмитрию Донскому, но он находился в музее. И вот два года назад тульские музейщики решили, что памятник Дмитрию Донскому должен быть в селе Монастырщина, на Куликовом поле. И теперь он на этом месте, дорогом для каждого русского человека. Последняя работа Олега Константиновича это скульптурная композициям — Пушкин и Гончарова. Предназначена она была для Полотняного завода. Заказ был от Министерства культуры СССР. Но у Калуги денег на установку памятника не оказалось. Написали письмо Лужкову, его подписал директор Пушкинского мемориального музея, с просьбой к 200-летнему юбилею Пушкина поставить памятник или у церкви, где венчался поэт, или на Арбате. В Министерстве культуры мне сказали, что в Москве памятников Пушкину достаточно. А перед самым юбилеем узнаю, что устанавливают две скульптуры, и именно у церкви Вознесения и на Арбате. Идею позаимствовали у Олега Константиновича. Пушкин и Гончарова. Но воплощена идея… другими авторами, да так, что без слез не взглянешь. Москвичи прозвали композицию у церкви — карлики, а на Арбате — Барби. А замечательная работа Олега Константиновича до сих пор в мастерской. — Нина Ивановна, ваш муж не создавал памятников политикам? — У него не было конъюнктурных работ, ни одной. Все были посвящены выдающимся людям России — 35 памятников: Минину в Нижнем Новгороду, картографу и архитектру Ремизову в Тобольске, Чайковскому в Воткинске, Суворову у театра Советской армии в Москве… Он создал памятник погибшим в финской войне, это была идея финнов. У Олега Константиновича был замысел создать памятник Маннергейму, личность его очень заинтересовала. Но замысел не удалось осуществить. Он был внутренне свободен и никогда не делал того, что ему не интересно. Как правило, Олег Константинович создавал скульптуры без заказа, а потом уже предлагал их. Он очень хорошо знал архитектуру, историю, когда работал над памятником, глубоко вникал во все тонкости. Любил и прекрасно знал творчество Пушкина. С Ираклием Андрониковым Олега Константиновича связывали очень теплые отношения. — Как проходила работа над памятником Ярославу Мудрому, были какие-то сложности? — Основные проблемы были с выбором места. Мне кажется, что место на въезде в город самое удачное. Если бы он стоял где-то на задворках, памятник не стал бы символом города. А предложений по месту установки памятника было несколько. К примеру, предлагали его разместить на Стрелке, но каких же он тогда должен был быть размеров, чтобы с теплохода не казаться куколкой. Олег Константинович добился портретного сходства с этой исторической личностью. Когда Олег работал у антрополога Герасимова, он держал в руках череп Ярослава Мудрого и принимал участие в реконструкции портрета. И то, что через много лет ему удалось воссоздать облик Ярослава Мудрого в скульптуре, в этом есть что-то мистическое. Сегодня, когда я посмотрела на памятник, словно что-то родное увидела. Олег Константинович мечтал создать еще один памятник для Ярославля — Собинову, встречался с дочерью Леонида Витальевича. И место для памятника было подобрано, на Волжской набережной. Но не успел воплотить этот замысел. — Работа скульптора требует сосредоточенности, Олег Константинович был замкнутым челвеком? — Нет, он не был замкнутым, обладал тонким чувством юмора, любил русский язык, придумывал новые слова, которые потом расходились по Москве. Он всецело был предан своему делу и почти не отдыхал. Когда мы ездили в Дома творчества, он все время рисовал. Остались тысячи его графических работ, очень любил рисовать портреты. В юности он играл на виолончели, очень хорошие отношения были у него с Ростроповичем. В бытовом смысле он был совершенно не приспособлен. Когда начали менять деньги, то миллионы, то тысячи, он в это не вникал. Спрашиваю, сколько тебе денег дать, он говорит: дай рубля два на метро. — Дети пошли по вашим стопам? — Старший сын Илья — живописец. Когда я приехала в ваш город, первым делом хотела зайти в храм Ильи Пророка, небесного покровителя моего сына, на службу, ан нет, оказывается, здесь до сих пор музей. В искусстве сейчас очень жестко все. Но если бы Илья был скульптором, ему было бы еще сложнее. Младший сын Алексей — архитектор. У старшего сына дом в Переславле, летом там отдыхаем. — Почему именно Переславль выбрали? — Очень любим этот город. Впервые я побывала там, когда была беременна Ильей. Тогда я много рисовала, восхищалась красотами Переславля. Думаю, моя любовь передалась и Илье. — Нина Ивановна, все же как вы решились подать в суд на Центробанк, вашей основной целью была защита авторских прав или у вас были какие-то другие мотивы? — Я предполагала, что проиграю, но решила защитить художника. Судебное разбирательство еще раз показало, что художник полностью бесправен. Эти чиновники из Центробанка говорили на черное белое, отказывались от собственных утверждений. А судьи полностью повторяли то, что они хотели. Что сейчас происходит? Художник выполнит работу, а ему не платят деньги. Если нужно на месте мастерской построить дом для кого-то, мастерскую ломают, не спрашивая художника. Или такие цены заламывают за аренду мастерских! На чем еще держится наша страна — на природных богатствах и на культурных традициях. А кто является носителем культурных традиций? Художники. Если изведут художников — уничтожат и культуру. Ко мне обратились две солидные фирмы, специализирующиеся в области защиты авторских прав, чтобы бороться дальше, дойти до Верховного и до Международного судов. Однако я считаю себя патриотом, непопулярное нынче слово. Если это дело будет обсуждаться в Международном суде, то наша Россия будет выглядеть хуже, чем какое-то заштатное африканское племя с соответствующим законодательством. Меня многие поддерживали и поддерживают. Я консультировалась у одного из создателей закона об авторских и смежных правах, и он говорил, что дело мое выигрышное. Но суды и районный и городской были на стороне Центробанка. Не думала, что это будет настолько цинично, будто бы художник — это муравей, а чиновник — небожитель. Но я все же не жалею, что постояла за художника. 16 июля Олегу Константиновичу исполнилось бы 70 лет. Вдова скульптора готовит юбилейную выставку в Академии художеств, думает издать книгу о его творчестве. Есть замысел сделать выставку и в Ярославле, в музее истории города. А еще Нина Ивановна намеревается подарить этому музею скульптуру- Ярослав Мудрый убивает медведицу, при условии что она будет отлита в нашем городе.
