Человек проживает одну жизнь. Это правда. Но состоит она неизбежно из нескольких, включающих в себя детство, взрослость, зрелость. Каждая прекрасна по-своему, и проживаем мы их чаще всего по-разному. Кто-то с этим, разумеется, не согласится. Тогда я предлагаю другое деление: человек внутри профессии — и вне ее, пенсионер то есть. Уж тут-то, надеюсь, никто спорить не будет.
Две совершенно разные жизни, два совершенно разных состояния души. По-разному расстаются люди с той, первой своей жизнью, в которой они были нужны людям, обществу, были просто незаменимы, известны, понимаемы, — надолго растягивают процесс прощания, делая его мучительным, почти невозможным; другие, наоборот, ждут не дождутся этого желанного часа обретения свободы, освобождения от надоевших обязанностей; третьи же покоряются судьбе и поступают так, как судьба прикажет. Герою моей статьи пришлось стать пенсионером по той простой причине, что его деревенька попала в разряд неперспективных, закрылась молочно-товарная ферма, на которой он проработал молокоприемщиком чуть ли не всю свою сознательную жизнь, а потом закрылся и телятник, где он откармливал бычков, давая колхозной казне устойчивое и регулярное подкрепление. Проблемы, чем заняться, обретя так много свободного времени, у Михаила Васильевича Куляпина не возникало. Были бы силы да здоровье, а человек неленивый, тем более в деревне, всегда найдет дело себе по душе и семье с пользой. Зимой он вместе с женой, тоже пенсионеркой, идет заготавливать дрова — для себя, для семьи сына, для пенсионерок, тех, что живут одиноко, а то и для колхоза, если попросят. Весной его стихия — река, ему нравится ее непредставимое, непостижимое, бесконечное разнообразие. Он человек очень общительный, и поэтому река подарила ему множество друзей, которые всегда найдут в его доме приют, тепло, ночлег. Друзей иногда собирается так много, что в их распоряжение переходит даже банька. Тот, кто подружился с ним однажды, дружит годами, возвращаясь снова и снова, чтобы вести с ним неспешные бесхитростные разговоры, постигать самые разные жизненные премудрости, а иногда и пропустить рюмочку-другую за дружеским столом. Не помню такого года, когда он не запас бы на зиму грибов соленых и сушеных. Отношение к грибам у него какое-то особое. Не берет опенки. Никогда. Его не убедишь, что они вкусные, полезные, обильно растут и славятся. Не берет и все тут — знать, внешним видом не вышли. Не уважает черные грузди и валуи, тоже по каким-то ему одному ведомым соображениям. Зато обожает белые! Но мне всегда казалось, что тут обожание взаимное. Помню, в юности нам удавалось иногда уговорить Михаила Васильевича взять нас с собой за грибами. Просили увести непременно к Сене. Есть в наших местах такое приметное место с соснами и елочками, с солнечными полянами и чистыми березняками. Похоже, что когда-то очень давно была там заимка какого-то Семена, земля пахалась и сеялась, были покосы, потому и грибы белые растут там так обильно. Помню, подведет он нас к кусту, усмехнется и скажет: — Чую, белым пахнет! Мы бросимся осматривать куст, лазим чуть ли не на четвереньках, ничего не находим, огорчаемся. А он наклонится, лапу еловую рукой отведет и срежет крепыша, а то и целую семейку. Грибные места, мне кажется, так прочно отпечатались в его памяти, что ему совсем не приходится бегать по лесу и искать — он приходит словно хозяин в свои угодия, чтобы собрать урожай и уйти, а назавтра все сначала. И это грибное царство дарит ему здоровье, хорошее настроение, ведь как не улыбнуться поэтическому разнообразию этого царства, в котором бродят не только «грибы-королевичи в белых сапожках», но и «грибы-гренадеры в лосинах тугих», где рядом с грибами-фантазерами на тоненьких ножках примостились их спутники «мальчики с пальчик». И среди этих грибных «панам, беретов, платков» его кепка — целый аэродром смотрится совсем по-родственному. Огорчает старого лесовика лишь то, что человек не всегда бережно относится к богатству, данному ему природой: иногда, а вернее, все чаще корысть оказывается выше разума. — Бывало, — говорил он с горечью, — приду через зиму на привычные грибные места и узнать их не могу. Заноет сердце, затоскует, забеспокоится. Вижу — поработали в этом лесу другие хозяева… Правда, хозяевами их назвать как-то язык не поворачивается. Изранили, искорежили лес, какие уж тут грибы, наверное, думаю, и зверье-то покинуло этот лес. Иногда и правда перебирается он в другой, еще не тронутый топорами лес, кажется, нескоро новые места освоит. Но получается, что даже сама природа радуется встрече с добрым человеком и щедро одаривает его за бережное к себе отношение. Потому ли корзинка его никогда не бывает пуста или по другой причине: грибной поход начинается в пять часов утра, а заканчивается ближе к вечеру. Не раз его хозяйка Нина Ивановна показывала мне ведра с солониной и мешочки с отборными белыми, которыми она щедро одаривает детей и родственников, да все грибочек к грибочку, так и хочется взять пригоршню да поднести к лицу, чтобы насладиться ароматом лесной прели, подсушенной на солнце хвои и самого лесного воздуха. Нынешняя засуха, по мнению грибника, нанесла большой ущерб лесу — выгорела грибница. А если спаслась, то дожди должны пробудить ее к жизни. В долгих лесных походах будет вспоминаться ему та, другая, первая жизнь, в которой был он сначала плотником. Строил не только для колхоза, но и для своей молодой семьи срубил дом, ближе к старости захотел дом свой теперешний подрубить — не побоялся, один взялся за дело. Приходилось работать и на тракторе, но ему, человеку, умеющему общаться с природой на своем особом языке, не по душе пришлась профессия механизатора. Ушел на ферму, жена-доярка рядом, дети тут же при ферме выросли. Самый большой кусок жизни отдан ферме, животноводству. Тогда боролись за молоко, за его качество и количество. И зарплата была хорошая, семья никогда не нуждалась, купили дочери и сыну по машине. Сегодня он считает, что правильно и сделали, а то бы все равно пропали деньги на сберкнижке, когда закрутилось колесо реформ. Теперь вот старшая дочь с детьми и внуком чуть ли не на каждый выходной приезжает. Внук, следуя наставлениям деда, честно отслужил в армии, женился, правнуком одарил — все по-людски. А младший сын — в деревне, механизатор, всеми видами техники владеет. И трудится честно, и живет по совести, помнит родительские заветы: блюсти честь семьи. Сегодня жить так трудно. Трудно, зато не стыдно. Этот родительский завет детям своим передает. А я знаю, с каким уважением внуки относятся к деду. Хоть вот взять младшего внука Женю. Вспоминаю, как однажды, уезжая от деда, мужчины по очереди прощались с ним, пожимая ему руку. Парнишка вертелся около. И сколько мать не окликала его, в машину не садился. И только когда дед, догадавшись, пожал и его мальчишескую ладонь, вприпрыжку помчался к матери. Такое трепетное отношение к старшим членам семьи нельзя воспитать словами или специальными увещеваниями, оно рождается во взаимной любви и заботе, а еще когда ребенок чувствует себя в семье ровней: дед в лес — и внук с ним, дед на рыбалку — а внук уже червей припас, дед сено сушить — и внук не отлынивает. Целая наука воспитания — жизнь. Герой моей статьи, страстный рыбак и грибник, человек, интересно проживающий свой пенсионный возраст, живет в деревне Бабка Пошехонского района.
