ФАКТЫ ПРОТИВ МИФАЕще и сейчас принято считать, что светлая мысль ярославского историка и поэта Леонида Трефолева переиздать журнал «Уединенный Пошехонец» лишь слабой вспышкой озарила потомков «дедушки русской провинциальной печати», да так бесплодно и померкла, не сумев протиснуться сквозь плотные заслоны царской цензуры. Краеведческие и академические издания солидарны во взгляде на сей предмет нашей местной истории. А между тем являющиеся на свет Божий реальные свидетельства и факты упрямо восстают против этого укоренившегося историографического мифа.
Так уж повелось, что «второе пришествие» ярославского журнала XVIII века сразу оказалось окутано ореолом таинственности. Загадка судьбы переиздания первенца русской провинциальной журналистики, широко разрекламированного издателем (Трефолевым), волновала не только современников. Она будоражила умы исследователей вплоть до конца 1920-х годов, когда по идеологическим соображениям в стране был наложен запрет на краеведческие историко-культурные изыскания. Как сегодня пробиться к библиографической тайне? Тайне, сокрытой под более чем вековым напластованием? Это путешествие не для легкой прогулки. Да и сам знаменитый краевед весьма поспособствовал тому, чтобы будущий исследователь этой коллизии запасся немалым терпением. А если вспомнить, что «Уединенный Пошехонец» — это еще и псевдоним Трефолева, то загадка приобретает двоякий смысл… Однако обратимся к фактам. Прежде всего это свидетельства самого Леонида Трефолева, высказанные им неоднократно, к тому же в публичной печати. Трефолев подготовил к печати «полную версию» журнала как отдельную книгу. Вслед за этим археограф предпринял публикацию избранных статей из «Уединенного Пошехонца» на страницах журнала «Вестник Ярославского земства» за 1883 год (для этого использовались гранки набора «полной версии»!). Являясь помощником редактора и активным автором «Вестника», публикатор намеревался познакомить с забытым памятником ярославской печати самый широкий круг «читателей-земцев». В предуведомлении редактора журнала, или его помощника, к публикации говорилось, что «величайшая библиографическая редкость», каковым и предстает потомкам «Уединенный Пошехонец», «теперь воспроизведена вторым изданием, предпринятым Л. Н. Трефолевым». И тут вновь читаем: «Желающие иметь более точное понятие об «Уединенном Пошехонце» должны обратиться к изданию г. Трефолева, который снабдил его предисловием и необходимыми примечаниями, здесь выпущенными»… Итак, второе «полное издание» «Уединенного Пошехонца», судя по такой широкой огласке,- свершившийся факт. Не было ли, однако, в этой излишней поспешности Трефолева попытки выдать желаемое за действительное? Первое свидетельство об уже состоявшемся издании Трефолева относится, по крайней мере, к ноябрю 1883 года — именно в это время цензура дозволяет к печатанию выпуск «Вестника», приступившего к публикации фрагментов старинного журнала. Две другие книжки «Вестника» за 1883 год, собранные и подготовленные позднее, были пропущены цензурным ведомством только в июне 1884 года. Однако и там были отсылки к «полному изданию, предназначенному исключительно для русских библиографов». Время позволяло исправить любое недоразумение, если бы таковое имело место и касалось фактического существования — реального наличия тиража издания. МОЯ БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СОВЕСТЬ ЧИСТА «Недоразумение», печально сказавшееся на судьбе тиража «Уединенного Пошехонца», все же произошло. Трефолев предпринял попытку внести некоторую ясность в создавшуюся ситуацию. Оказалось, что и в «Вестнике Ярославского земства» трефолевская публикация вышла со значительными купюрами. Полный ее вариант мне удалось обнаружить в единственном корректурном оттиске, чудом уцелевшем и хранящемся в отделе редких книг Ярославского музея-заповедника. 205 страниц текста! На заключительной странице здесь читаем: «Этою статьей и кончается последняя (декабрьская) книжка «Уединенного Пошехонца», о котором нам хотелось дать хотя некоторое понятие ярославским читателям-земцам, не имеющим возможности, по тем или другим причинам, воспользоваться нашим полным изданием этого почтенного предка русской провинциальной журналистики. Л. Трефолев». Тональность известия об издательском свершении археографа к концу публикации в «Вестнике» была уже совершенно иной. По каким же причинам читатели не имели возможности воспользоваться полной версией «Уединенного Пошехонца»? Исследователи фактически не обратили внимания на небольшую заметку Трефолева «По поводу издания «Уединенный Пошехонец»», напечатанную в январском номере журнала «Исторический вестник» за 1885 год. Оправдываясь перед многочисленными подписчиками «Уединенного Пошехонца», Трефолев сообщал новые подробности о своем «злополучном» предприятии: «Худо или хорошо исполнен мною этот труд — судить не мне. Во всяком случае, моя библиографическая совесть чиста пред теми любителями русской книжной старины, которые сочувственно приветствовали меня за это издание. Оно окончено уже давно, более года назад, следовательно, даже ранее обещанного мною срока для его выпуска из типографии. Книга (in 8о)1, заключающая в себе 304 страницы, напечатана в типографии ярославской губернской земской управы, но встретились разные препятствия, нисколько от меня не зависящие, к напечатанию предисловия». МЕНЯ ОБВИНЯЮТ, МЕНЯ КАЗНЯТ В своей заметке Леонид Трефолев также указывал, что тираж его издания составил 450 экземпляров. В заключение он добавлял: «Типография выпустит в свет это издание, получивши откуда следует установленный билет, и затем, немедля ни одного дня, я приступлю к рассылке «Уединенного Пошехонца»». И как бы в подтверждение справедливости всех сказанных слов Леонид Николаевич направил редактору «Исторического вестника» Сергею Шубинскому экземпляр своего издания, сопроводив свою посылку письмом: «Будьте так любезны, по старой памяти, примите от меня в дар мое издание — «Уединенный Пошехонец». Это единственный экземпляр, которым, как издатель, я располагаю (на основании существующих законов о печати) до времени полного издания этой библиографической редкости. Меня обвиняют, меня казнят, меня распинают за это издание! Между тем я ни телом, ни духом не виноват!» Трефолевскую заметку в «Историческом вестнике» Шубинский снабдил собственным редакторским комментарием: «Экземпляр «Уединенного Пошехонца», изданный вполне библиографически, получен нами от г. Трефолева еще в январе месяце». Найденные мною печатные и архивные источники определенно свидетельствуют о реально существовавшем тираже второго издания первенца российской провинциальной журналистики. На сегодняшний день нам известны четыре экземпляра «Уединенного Пошехонца», изданного Леонидом Трефолевым. Каждый по отдельности описан в библиофильской литературе. «Странные и удивительные» издания с непонятной, неизведанной судьбой. Два из них находятся в собрании Государственного литературного музея в Москве. Когда, наконец, довелось нам взять в руки и раскрыть первый, то перед глазами предстал тот самый «единственный экземпляр» ярославского издания, подаренный Леонидом Трефолевым Сергею Шубинскому. На это указывала выведенная трефолевской рукой дарственная надпись: «Этот экземпляр моего издания «Уединенного Пошехонца» с чувством глубокого уважения доставляется мною, на память от нижеподписавшегося, Сергею Николаевичу Шубинскому. Л. Трефолев. 16 января 1885 года». Второй экземпляр, с записью знаменитого московского букиниста-антиквара Павла Шибанова, говорящей о чрезвычайной редкости данного издания, принадлежал в 1930-е годы, впрочем, как и первый, известному пролетарскому поэту и по совместительству страстному библиофилу Демьяну Бедному. Еще один экземпляр находился в частном собрании московского журналиста и литератора Алексея Прямкова (1906 — 1979) и был описан им в 1976 году на страницах «Альманаха библиофила». Приобретенный этим ценителем книги в 1959 году в знаменитой «Пушкинской лавке» экземпляр издания имел красный переплет с кожаным корешком, на котором имелось тиснение: «Уединенный пошехонец», «1786» и инициалы «Н. П.». На имя прежнего владельца указывала сохранившаяся здесь запись: «Из книг д-ра Н. Павловского. Ярославль, 1891 г.». И последний, четвертый, экземпляр трефолевского переиздания «Уединенного Пошехонца» был описан еще в 1929 году в неопубликованной статье Сергеем Дмитриевым, впоследствии известным московским историком, разбиравшим на заре своей ученой карьеры книжные залежи библиотеки Ярославского государственного музея. Данный экземпляр, судя по суперэкслибрису на корешке и владельческому штампу в книге, принадлежал библиотеке Ивана Александровича Вахрамеева — ярославского миллионера-промышленника и большого любителя книжности. Выяснилось, что эта раритетная книжка и по сию пору благополучно оправдывает свое уникальное происхождение, надежно сохраняясь в отделе редких книг Ярославского музея-заповедника. На вероятное существование пятого экземпляра издания Леонида Трефолева указывает профессор Маргарита Ваняшова. В 1963 году, во время проходивших во МХАТе гастролей Волковского театра, ей довелось видеть все в той же «Пушкинской лавке», в проезде Художественного театра, экземпляр «Уединенного Пошехонца» в красном переплете. Что это было за издание и какова судьба экземпляра, неизвестно… И сколько еще подобных экземпляров «Уединенного Пошехонца» из трефолевского тиража гуляет по белу свету? Все перечисленные реально существующие экземпляры книг объединяет ряд общих черт: отсутствие титульного листа с выходными данными («лишенное» места и года выхода в свет, издание в глазах библиофилов становилось «странным и удивительным»), разрешения к печати цензуры (всегда указывавшееся на обороте титула), предисловия и примечаний публикатора. Объем каждой книги в 304 страницы соответствует приведенному описанию Трефолева. В таком виде, хотя и усеченном, издание является полноценной републикацией текста журнального памятника XVIII века. НАИВНЫЕ ВНУКИ НАИВНОГО СТАРЦА Что же все-таки случилось с тиражом второго издания «Уединенного Пошехонца»? «Арестован» цензурой? И потому не был выпущен в свет? По крайней мере, именно так интерпретирует ситуацию сам Трефолев, намекая на это в печати и прямо говоря в частной переписке. Возникшие, по его словам, проблемы с допуском предисловия в печать и послужили главной причиной временной задержки выхода книги в свет. Еще и в феврале 1885 года Трефолев писал об этом редактору «Осколков» Лейкину: «Урезываю, сокращаю в третий раз…» На этом в нашей истории можно было бы поставить точку, посетовав на цензуру-дуру, лишившую любознательных библиофилов и их потомков удовольствия заглянуть в обновленную колыбель русской провинциальной журналистики. Если бы, однако, не одно деликатное обстоятельство… Подписчики, вдохновившись призывом Трефолева, выславшие издателю деньги на «Уединенный Пошехонец», негодовали. Даже спустя десятилетие в печати все еще появлялись заметки с недоуменными вопросами о причинах «непробудного сна» журнального «дедушки». Одно из таких писем, обнаруженное нами в архиве Пушкинского дома в Санкт-Петербурге, было адресовано в редакцию журнала «Библиограф», неоднократно поднимавшего на своих страницах эту проблему. Автором нелицеприятного для Леонида Трефолева письма оказался известный ростовский купец, историк и собиратель рукописей Андрей Титов. Драматичность проступившей сквозь времена коллизии усиливает еще и то обстоятельство, что долгие годы этих людей соединяла крепкая человеческая дружба. В силу важности найденного документа как нового свидетельства приведем его фрагменты. Титов, со всей очевидностью негодуя, писал в феврале 1893 года: «Мы знаем достоверно: во-первых, что подписка положительным образом вполне состоялась; во-вторых, что наивные внуки наивного старца выслали даже деньги совсем уж не наивному издателю; но старый дед доселе спит мертвым сном в мрачных стенах Ярославской губернской земской типографии. Мы знаем также, по объяснениям, впрочем, от самого только издателя, и причину этого непробудного сна: цензурные строгие правила не пропускают предисловия г. Трефолева […]. Несмотря на прошедшие 10 лет и многочисленные письма подписчиков, обращавшихся к г. Трефолеву за объяснением, издатель, игнорируя прилагаемые на ответ марки, предпочитает упорно отмалчиваться, предоставляя подписавшимся делать различные умозаключения по поводу всей этой истории с предпринятым им изданием. Нужно сознаться, что, по нашему мнению, препятствие к выпуску в свет «Уединенного Пошехонца» едва ли заключается только в цензурных строгостях, — но если бы действительно только предисловие задерживало раздачу или рассылку книги, то трудно допустить, чтоб г. Трефолев не нашел тут выхода и для того, чтоб оправдать к себе доверие выславших деньги, и для того, чтоб ему на самом деле сказали «спасибо» любители старины. Этот простой выход из того положения, в которое невольно (а быть может, и не совсем невольно) поставил себя г. издатель — избавить книгу от предисловия. […] Так или иначе, заявляем, что «Уединенный Пошехонец» дорог каждому отдельно сам по себе, без комментариев издателя, в данном случае положительно излишних. Просим г. Трефолева, а к нашей просьбе, надеемся, примкнут и другие подписчики, — выслать нам 2-е издание «Уединенного Пошехонца» (совершенно готовое, давно из печати выпущенное, но лежащее под запрещением), без предисловия, уничтожить которое в книгах не затруднительно». Неистовый, бескомпромиссный тон письма Титова, как выясняется, был продиктован и другими вескими причинами, о которых он, впрочем, все же умолчал. Еще осенью 1882 года, практически одновременно с объявлением подписки на «Уединенный Пошехонец», Трефолев занимает у Титова 350 рублей, в известной части достаточных, чтобы оплатить предпринятое издание. И Титов, как это часто бывало раньше, дает своему другу деньги, но теперь под вексельный платеж, потом, однако, не раз отзываясь на мольбы Трефолева учесть в банке этот документ: «Будь друг, учти посылаемый завтра мой вексель. Я заплачу тебе, после издания «Уединенного Пошехонца», честно» (март 1885 года). Так этот неоплаченный вексель с порядком возросшей суммой и маячил в переписке двух приятелей вплоть до начала 1890-х годов, пока окончательно не развел их дружеские и жизненные пути… В истории переиздания Трефолевым «Уединенного Пошехонца», нужно признать, до сих пор остается больше вопросов, чем полученных ответов. Оказывается, что еще и в 1893 году тираж книги был невредим, лежавший покинутым грузом в ярославской типографии, отдельные его экземпляры, как знаем, все же вырвались из плена, став достоянием ценителей книжных редкостей. Но что с ним стало потом, когда и кем была окончательно решена его судьба? Какова история пресловутого предисловия к многострадальной книге, следов которого странным образом так нигде обнаружить и не удается? Что было в последовавшем глухом молчании Л. Трефолева, лишь только однажды вернувшегося к теме истории ярославского журнала XVIII века, когда в передовице первого номера «Северного края» (1898) рассказал о литературных предшественниках новой газеты? О своем «загадочном» следе в судьбе «Уединенного Пошехонца» он уже никогда не вспоминал. Вопросы и вопросы… Ответы на них, очевидно, еще предстоит отыскать…
