Николай Фомин провел в сгоревшем доме на центральной улице Рыбинска целую неделю. Шестидесятишестилетний погорелец сумел выжить морозными октябрьскими ночами. Неизвестно, сколько бы он там еще прожил. Случайно узнав об одиноком обитателе пепелища, социальные работники в нарушение существующих инструкций отправили полуголодного и завшивевшего старика в палаты сестринского ухода горбольницы N 4.
ВЕЧЕРОМ 8 октября Фомин был ликом светел и телом чист. И мало походил на прокопченного замухрышку-старика с копной спутавшихся волос на голове и всклокоченной бородой, каким являлся утром. Медсестры его отдраили от грязи и копоти, затупив три одноразовых лезвия, побрили под Котовского, ликвидировав растительность под мышками и в паху, покончив с колониями вшей. Фомин не бомж. До 30 сентября он имел комнату в старинном доме в самом центре Рыбинска с окнами на улицу Крестовую и здание Совета депутатов. Вспыхнувший глубокой ночью пожар выгнал обитателей особняка — а это семь семей — на улицу. На следующий день жильцы получили в жилищном отделе департамента по социальной защите населения ордера на временную регистрацию в общежитии по улице Бори Рукавицына. Одни за неимением лучшего жилья туда перебрались, другие обрели временный кров у родственников. Фомин остался на пепелище… Когда произносишь его отчество, язык узлом завязывается. Сиволотыч — каково! Инспектор отдела кадров, оформляя ему трудовую книжку, тоже запнулась и назвала его Всеволодычем. Выяснив ошибку, перечеркнула и старательно вывела кудреватое отчество. Было это еще в ту пору, когда Рыбинск назывался Щербаковым, а Фомин только начинал свою трудовую биографию. Биография у Сиволотыча сложилась тоже кудревато. В пропахшей гарью трудовой книжке сведения о грамотах и благодарностях за ударный труд уравновешиваются пометками об увольнении с работы за прогулы. Поощрениями сопровождался его шахтерский труд в «Соколоврудстрое» в Казахстане. Там остались его жена Нина и дочь Ирина. Он же двадцать лет назад вернулся на родину — в Рыбинск. От безработицы не страдал. Брали мастера на все руки — он и механик, и машинист дизельных кранов, и сварщик, и слесарь-сантехник и т. д. и т. п. — весьма охотно. Перед своей пенсией Сиволотыч, работая в жилищно-коммунальном хозяйстве, давал рыбинцам тепло и воду, создавал красоту и уют. Но так как заработок у него был невелик, то и пенсию он заработал с гулькин нос — 760 рублей. Жильцы дома N 80 по улице Крестовой, где обосновался Фомин, были рады соседу-коммунальщику. Пока он был в силе и трезвом уме, приводил в порядок всю сантехнику в этом доме. Только до электрощита в туалете общего пользования у него руки не дошли. Не его профиль. А жаль. В изъеденном ржавчиной щите время от времени искрило и воняло обгоревшей изоляцией. Татьяна Николаевна Сергиенко — соседка Фомина — «рэушникам» покоя не давала. Три года назад она организовала статью в одной из городских газет. Да что толку. Даже сейчас, когда пожарные определили, что причиной возгорания стало короткое замыкание в злополучном электрощите, дамочки в ЖРЭУ N 2 утверждают, что огонь вспыхнул в жилом помещении. Стало быть, жильцы виноваты. Николай Сиволотыч обрадовался начальнику ЖРЭУ-2 Анатолию Крылову как родному. Тот приходил к погорельцам вместе с инженером. А Фомин как раз трудился в этом самом ЖРЭУ. — Мало ли кто у нас работал, — ответствовали дамы-коммунальщицы на мой вопрос, почему они допустили проживание жильца, в прошлом их же работника, в сгоревшем доме. По всем статьям коммунальщикам надлежало обеспечить консервацию здания, наглухо заколотив двери-окна. Особняк подвергся нашествию мародеров. Тише мыши сидел Фомин в своей комнатушке, вслушиваясь в возню за дверью. Мародеры не довольствовались ночными часами, днем лезли внутрь с тыльной стороны дома. Что для них скрючившийся от холода немощный старик? В департаменте по социальной защите населения также не чувствуют за собой вины, что человек оказался в центре города на отшибе жизни. Ольга Белова — руководитель жилищного отдела этого департамента — пригласила погорельцев к себе, выдала им ордера на временную прописку в общежитии. С трудом волоча больные ноги, дотащился до ее кабинета и Фомин. Наверное, он что-то недопонял в разговоре с Ольгой Викторовной. Вместо того чтобы ехать в общежитие, Фомин вернулся в сгоревший дом. Сотрудники департамента, выдав погорельцам ордера, посчитали свою миссию выполненной, не стали проверять, как все обстоит на самом деле. О Сиволотыче забыли. К счастью, бывшие жильцы нет-нет да и заглядывали на пепелище. Обнаружив на пепелище своего соседа, они взялись его подкармливать. Как-то даже кастрюльку щей принесли. Посильную лепту в утепление комнаты внес приятель старика Стас. Он завесил разбитое окно старым одеялом. Собрал в доме запекшуюся в огне картошку. Сумел разжиться самогоном. Так вот и согревался Николай Фомин стылыми ночами. К нему подтянулись местные бомжи. Обогрев самогоном стал постоянным. Поэтому утром во вторник социальные работники застали Николая и Стаса едва вменяемыми. Александр Салдин — директор муниципального учреждения «Социальная служба» — запросто мог прикрыться подходящей для такого случая инструкцией. Эта служба работает по заявительному принципу с одинокими пенсионерами и инвалидами, оказывая им материальную помощь, осуществляя надомное обслуживание. В распоряжении «Социальной службы» находится и отделение сестринского ухода городской больницы N 4, где койки никогда не пустуют. Но в «Социальной службе» о существовании Фомина не знали. Ни из ЖРЭУ N 2, ни из департамента по социальной защите населения по этому поводу не было сигнала. Соседи погорельца тоже не догадались обратиться в «Социальную службу». Хорошо дом находится на проспекте, и мимо него бесконечно до поздней ночи снуют прохожие. Кто-то сообщил о человеке на пепелище на местное телевидение, телевизионщики оперативно подготовили душещипательный сюжет. Увидев по телевизору фильм ужасов о Николае Фомине, Александр Владимирович, не дожидаясь команды сверху, распорядился доставить его в отделение сестринского ухода, где как раз освободилась одна койка. Соседи, оказавшиеся утром в доме, помогли соцработникам найти документы Николая Сиволотыча. В общем, повезло Фомину. И переписчикам тоже повезло. Пришлось бы им искать российского гражданина Фомина среди головешек. И что бы они написали о его жилищных условиях — пепелище?..
