ТРУДНО сразу вообразить, какие такие мосты соединили шикарный замок Аруэ в Лотарингии, принадлежащий французской княгине Минни де Бово-Краон, и наш провинциальный Рыбинск. А между тем нынешним летом связь эта проявилась так ярко, что слово «Рыбинск» запестрело в заголовках очень многих газет, а солидный журнал «Point de vue» посвятил этой теме едва ли не половину номера. На прошлой неделе княгиня посетила Рыбинск и Некоуз, которым помогает в обеспечении медицинским оборудованием.
А началось все лет десять назад, когда в администрацию тихого Рыбинска пришло известие: к нам едет французская княгиня, русская по происхождению, Мария Андреевна Магалофф. Пожелания иностранной гостьи были достаточно скромными: хотела она посетить родные места, откуда пошел род ее предков — мелкопоместных дворян Азанчеевых-Азанчевских. Рыбинск и его окрестности в этом смысле местечко довольно примечательное. Много знатных фамилий дореволюционной России было отсюда родом. Взять хотя бы Мусиных-Пушкиных, чей предок и основатель рода Алексей Иванович открыл миру «Слово о полку Игореве». Родился он недалеко от Рыбинска, в городке Молога, который в конце 30-х годов был затоплен, как и несколько сотен других поселений Рыбинской волости. Советская страна строила социализм: нужны были электростанции и широкие водные пути. Молога ушла под воду вместе с могилой Алексея Ивановича и многими другими святыми местами. Но остались люди, сохраняющие память о том времени и тех местах. Среди них презанятнейший человек Николай Макарович Алексеев, который мало того что знает и ведет летопись всех знаменитых рыбинских родословных, так еще и создал на голом энтузиазме музей Мологи, который, если вы будете в Рыбинске, непременно советую посетить. Так вот Макарович сразу же объяснил, из каких мест Азанчеевы-Азанчевские, в каких деревнях имели усадьбы и что от этих усадеб сохранилось. А сохранилось совсем немного, если не сказать, что практически ничего. Молога, откуда Азанчевские родом, затоплена (брат деда нашей французской княгини Павел Андреевич 17 лет был предводителем мологского дворянства, и его парадный портрет — украшение музея Мологи). От зимнего имения в Верхне-Никольском сохранились три захоронения представителей рода, умерших в малолетстве, а в летнем имении Мурзино — лишь фундамент да две колонны роскошного когда-то здания. Вот туда-то и повезли рыбинцы прибывшую ранней весной Марию Андреевну Магалофф. Кто знает, о чем думала эта утонченная дама, всю жизнь проработавшая в самых известных модных домах Парижа, когда шла липовой аллеей к дому своих предков… Что почувствовала она, увидев на добротном кирпичном фундаменте покосившуюся черную избу, на колоннах когда-то парадного въезда — натянутую веревку, а на ней болтающуюся уже не один день полинявшую тряпку — бывшее солдатское исподнее? Об этом можно только гадать, потому что сама Мария Андреевна не любит разговоров о ностальгии и сантиментах и, когда мы беседовали с ней у нее в офисе на улице Мартиньяка в Париже, несколько раз подчеркнула, что любовь или дружба сами по себе — это только слова, на свете существуют лишь доказательства любви и дружбы.… Был апрель, шла Страстная неделя самого строгого поста, который княгиня неукоснительно соблюдала. На пасхальную службу в рыбинский храм Мария Андреевна отправилась в роскошной легкой шубке, по-парижски — без головного убора. Кто-то из сопровождающих отдал ей свою косынку. В переполненном храме княгиня молилась, и были в этой молитве такие слова: «Боже мой, могли ли представить мои родители, что я окажусь на Пасху в православном храме в Рыбинске, на их родине?» Через три месяца она снова приехала в Рыбинск, потом еще… Не упускала малейшей возможности вырваться сюда. У нее уже тогда зародилась идея помогать городу. Эта идея оформилась в проект, и в декабре 1993 года Мария Магалофф зарегистрировала в Париже ассоциацию «Рыбинск» — фонд помощи городу. Надо сказать, что к тому времени продолжательница известного рода побывала не только на месте своего бывшего имения. Она посетила детскую больницу («убогость и нищету невозможно даже описать словами»), детские дома («одна игрушка на сто ребятишек!»), школу с французским уклоном («кроме учебников, ни одной французской книги!»), присутствовала на концерте детского хора «Соколята» («их обязательно должны услышать в Париже!») — словом, увидела не только бедную, разоренную Россию, но и талантливых, красивых людей. И этим людям, твердо решила для себя княгиня, нужно помочь. В ассоциацию «Рыбинск» Мария Магалофф поначалу вовлекла своих близких, родных и друзей — более 300 человек. Они сделали первые взносы на помощь городу. Почетный комитет ассоциации возглавила герцогиня Софи де Вюртенберг. Владимир Спиваков и Мстислав Ростропович одними из первых поддержали ассоциацию. Идеи ее были красивыми, люди — достойными, иллюзии — прекрасными… Иллюзий, увы, оказалось слишком много. Что они знают там, в Париже, про нашу жизнь? Марии Андреевне пришло однажды в голову создать в одном из запущенных скверов прелестный французский садик. Рыбинцы до сих пор со смехом вспоминают, как грациозная дама из Парижа в белых лайковых перчатках выковыривала совочком одуванчики. Ничего, конечно, с садиком не получилось… Людмила Владимировна Налеушкина, инженер-патентовед, а тогда сотрудница городской мэрии, стала представителем фонда в Рыбинске и через созданную в городе ассоциацию межнационального сотрудничества, как могла, старалась развеять иллюзии, довести помощь до тех, кто в ней действительно нуждался. Но и это было непросто. Чего стоит, например, история с фарфоровым заводом! Прознали французы, что стоит в Рыбинске непутевый фарфоровый заводик, затоваренный по самую макушку никому не нужными маленькими пиалками. Завод на грани банкротства: пиалки, которые популярны разве что в далеком теперь Узбекистане, в России никто не берет. Мария Андреевна нашла в Париже двух бизнесменов, специалистов по фарфору, те приехали в Рыбинск, посмотрели на стеллажи с пиалками, почесали головы и придумали: пристроить пиалки в Северную Африку, где они дико популярны. Но есть одна закавыка: пиалки были упакованы в стружки, а такая упаковка во всем мире никого не устраивает. Французы прислали бесплатно современную упаковку, но все равно из затеи ничего не получилось: не нашлось, кому эту упаковку принять и в дело пустить… А однажды приехали в Рыбинск 28 французов — и все Мусины-Пушкины! — отмечать 250 лет своего древнего и почтенного рода. Была с ними и Мария Андреевна. И надо же такому случиться — у самого младшего представителя семьи, двадцатилетнего Володи, заболел живот. С острым приступом аппендицита его отвезли в 1-ю Градскую больницу, самую старую в городе. Родственники, как только увидели многоместную палату, в которую поместили их отпрыска, так чуть в обморок не попадали. Особенно плохо было тем, кто заглянул в больничные санузлы. Пришли всей делегацией к властям просить, чтобы Володю перевезли в другую больницу. Но где взять другую? Во-первых, если она и есть, то точно такая же. А во-вторых, больного уже повезли в операционную, потому что аппендицит ждать не может. Прооперировали Володю удачно. А Мария Андреевна решила даже эту ситуацию повернуть на пользу городу. Задумала новый проект — собрать деньги на реконструкцию больничных санузлов. А тут сообщение из Рыбинска — в этой самой 1-й Градской рухнула крыша как раз над хирургическим отделением. В срочном порядке были организованы три благотворительных концерта в Париже, собранные деньги незамедлительно перечислили на ремонт крыши. Теперь хирурги могут оперировать без опаски за свою жизнь, не говоря уже про пациентов… И рыбинские «Соколята» уже съездили в Париж! А Патрик Зюф, сын одной из подруг Магалофф, привез в Рыбинск модный хор «Соседи сверху». Эти «Соседи…» дали несколько концертов, в том числе бесплатные в детдомах. Преподаватели французского языка рыбинских школ проходят стажировку в Париже — тоже заслуга фонда. Но главная гордость ассоциации все-таки детские дома. С помощью французов был реконструирован детдом N 72, и теперь подростки живут в отдельных комнатках с кухней. Всего, что сделано за десять лет, не перечислить. Последний крупный проект Марии Магалофф — выставка «Возрождение русского стиля жизни», которая все лето работала в том самом замке Аруэ, с которого начался наш рассказ. Мария Андреевна говорит о выставке с восторгом: — Что иностранцы знают о России? Матрешки да балалайки — и все. Мы собрали в Аруэ настоящие российские таланты. Привезли во Францию золотые, серебряные и бронзовые изделия, золотое шитье, вышивку по льну, резьбу, фарфор, миниатюры. Каждый, кто приобрел такую уникальную вещь в Аруэ, знает, что его деньги пойдут на помощь детям или больным Рыбинска. Что радует в этой истории про рыбинский фонд французской княгини? То, что он реально существует, приносит немалую пользу, не дает нагреть руки, если, не дай Бог, кто-нибудь захочет это сделать. Бухгалтерия в парижском офисе ведется скрупулезно и педантично, каждый сантим записан и учтен. А в Рыбинске за этим бдительно следит Людмила Владимировна Налеушкина. Но вот что огорчает: за десять лет существования рыбинского фонда он не получил ощутимой поддержки с российской стороны. Хотя деятельная Мария Магалофф со своими обширными связями пыталась вовлечь в него и наших общественных деятелей, и наших бизнесменов. Ничего, кроме вежливых обещаний, она так и не дождалась. Княгиня говорила об этом без обиды, без тени амбиций — просто как о факте, с которым она имеет дело. — Я горжусь Россией и верю в ее будущее, — просто сказала Мария Магалофф. Для человека, который не признает сантиментов, это очень дорогое признание.
