Прошло уже более четырех лет, как Нине Ивановне приснился этот необычный сон. Но он не тускнеет в душе, потому что, по ее словам, перевернул всю ее жизнь.
СЕМЬЯ, в которой выросла Нина Иванов- на, поставила на ноги семерых детей. Жили они в деревне неподалеку от Брейтова. Мать работала в телятнике. Родительский дом был всегда полон разных деревенских припасов. Мать была очень заботливой к детям и богомольной. В то время в Брейтовском районе действующих церквей не было. Ближний храм, в Покровском, разрушили еще в годы революции. На ферме, как известно, работа тяжелая и почти без выходных. Несмотря на это, мать всегда находила время, чтобы вместе с односельчанами съездить в соседний Некоузский район, в шестихинскую церковь или в село Верхне-Никульское, где служил тогда известный среди прихожан отец Павел Груздев. Нина, как и многие ее ровесники, вскоре уехала в Рыбинск, где нашла себе работу на заводе. Была она крещеной. Порой мать ей напоминала о том, что надо ходить в церковь. «Но мы все были воспитаны в атеизме, — вспоминает Нина Ивановна, — от таких советов просто отмахивались». Из Рыбинска Нина Ивановна с мужем переехала в Мышкин. Вскоре сюда же они перевезли из Брейтова и мать с отцом, купив им в райцентре деревянный домик. Это уже было время горбачевского смягчения, когда начали открывать храмы и монастыри. Мать строго соблюдала все посты. «Иногда, -говорит Нина Ивановна, — я упрекала ее: что же ты все капусту ешь? С нее и ног не потянешь!» Работала тогда медсестрой и, случалось, тайком варила матери щи с мясом. Мясо потом вынет и начнет убеждать, что щи постные, из одной капусты. Жалела — все-таки было старушке уже под 80. Родилась она в 1915 году. К смерти мать готовилась спокойно и просто — незадолго перед этим у нее умер муж. Велела положить себе в гроб свое подвенечное платье. Связала коврик: «Накройте мой гроб им в могиле, чтобы комья глины сверху не очень стучали». Просила, чтобы похоронили ее на родине, в Брейтове. Не раз напоминала об этом: «Ведь вы молодые, вам это ничего не значит, еще не захотите везти!» Умерла мать в 83 года, все ее последние завещания были исполнены. Кроме одного — в церковь Нина Ивановна по-прежнему не ходила. Дом, оставшийся после родителей, Нина Ивановна передала старшей сестре, приехавшей в Мышкин из Рыбинска. Когда справляли сороковой день, сестра спросила у Нины Ивановны: может, она что-нибудь возьмет себе из родительских вещей на память? Нина Ивановна взяла одну большую икону в киоте. Это был образ Богоматери, называемый «Возмездие», как узнала она позднее у сведущих людей. Вскоре ей и приснился сон, заставивший ее по-иному взглянуть на советы матери. Будто бы возвращается она в квартиру, а в подъезде в почтовом ящике торчит открытка. Взяла открытку, а на той четко, от руки написана всего лишь одна фраза: «Сходи в церковь». Сон этот Нину Ивановну очень поразил, она о нем рассказывала всем соседям. Но в церковь все-таки не пошла. Хотя забыть об открытке уже не могла. А позднее ей приснился и второй сон. Стоит она перед иконой Богоматери в квартире, тут же и мать, которая берет ее за шею и с силой пригибает, заставляя сотворить поклон. Причем мать была очень рассерженной. Тогда потрясенная Нина Ивановна пошла в церковь. «Сначала мне там делалось очень плохо, — вспоминает она, — болела голова, подымалось давление. Иногда придешь домой, приходилось даже «скорую» вызывать». Но вскоре это прекратилось. Она выучила наизусть молитву «Отче наш», потом справилась и с церковно-славянским языком. И теперь читает на нем духовные книги. Побывав на службе, всегда чувствует душевное освежение. И причина этому перевороту — чудесный сон, о котором она по-прежнему с удивлением рассказывает своим знакомым. Услышав об этом факте, я попросил Нину Ивановну рассказать о нем в газете. Она после некоторых колебаний согласилась с условием, чтобы не была названа ее подлинная фамилия. «Это рассказ о том, — добавила она, — как наше атеистическое поколение ищет дорогу к Богу».
