Проспали! одним словом охарактеризовал экологический кошмар на территории бывшей воинской части N 10718 в поселке Кобостово заместитель начальника Рыбинского муниципального управления по делам ГО и ЧС подполковник Василий Черников. Сон оказался летаргическим.
Информация о наличии неутилизированных химических веществ на территории бывшей базы ВМФ поступила к «чрезвычайщикам» 20 февраля. Между тем военные моряки покинули доселе строго охраняемые объекты еще в ноябре, оставив лежать под открытым небом емкости со смертельно опасными ядами. Об этом сообщалось в газете «Золотое кольцо» от 14 марта. Какая химическая гадость скрыта от взора под снегом и в земле, это наверняка известно капитану второго ранга Евгению Давыдову. Он был руководителем химлаборатории базы и, будучи последним командиром воинской части, непосредственно участвовал в ее ликвидации. Командир благополучно перебрался на жительство в Рыбинск, оставив после себя «химическую бомбу» и лишенных будущего людей, в том числе своих бывших подчиненных. ЖЕЛТЫЙ ДЫМ И БАГРОВЫЕ НАРЫВЫ С пригородного поезда, прибывшего на станцию Кобостово из Рыбинска, из всех вагонов высыпали люди. Не прошло и пяти минут, как перрон опустел, а навьюченные поклажей пассажиры поезда словно растворились в лесу. Это дачники. Места там чудесные — по обе стороны от «железки» лес с соснами и березами, до Волги рукой подать. Дачи повсюду. Они примыкают к огороженной территории. Там, на трех гектарах за колючей проволокой, впритык к железной дороге, с 1942 года располагалась химическая лаборатория и склады базы Военно-морского флота. Предупреждение «Стой. Будем стрелять» свидетельствует о том, что совать нос за колючую проволоку было опасно. И сегодня опасно. Хотя пятый месяц как запретная территория никем не охраняется. Жители поселка Кобостово, а там прописано около восьмидесяти человек, почти все связаны биографией с этой воинской частью. Она дала жизнь поселку. И могла многократно ее забрать. И эта угроза еще не миновала. В 90-х годах дачники стали обращать внимание на подозрительную желтизну на помидорах — на листьях и плодах. Как-то жительница Кобостова, вывесив с вечера выстиранное белье, утром обнаружила на нем ядовито-желтые разводы. В поселковый медпункт, где сорок лет трудилась фельдшером Александра Ивановна Манжарова, нет-нет да и заходили односельчане, которых допекали астма и аллергия. Говорили, что после минувшей ночи что-то дышится неважно. Но тут можно сослаться на магнитную бурю, цветочную пыльцу, бытовую пыль и в целом на плохую экологию. А вот ее супруг Михаил Михайлович Манжаров более осведомлен, почему в тех местах, где, казалось бы, дышать и дышать живительным лесным воздухом, экология плохая. В воинской части он работал фельдшером в медпункте с 1972 по 1995 год. К нему не раз обращались за медицинской помощью матросы и вольнонаемные рабочие, которые задействовались на разгрузке и складировании приходящих в часть по железной дороге контейнеров, ящиков и бочек. У них на коже были багровые, долго не заживавшие нарывы. Такие кожные поражения могли быть только от воздействия агрессивных химических веществ. Например, иприта. Поступала такая химическая «прелесть» среди прочих грузов. Были в перечне грузов азотная, серная и соляная кислоты, дихлорэтан, гексо- хлормеламин. Приборы регенерации воздуха в подводных лодках содержат щелочи. Тоже мало приятного, если они попадут на кожу. СЕКРЕТЫ БРОШЕННОГО ЖУРНАЛА Хмельные мужички, коловшие на улице дрова, за моей спиной заключили пари: сожрет или нет меня собака Николая Ивановича Рощина. Я у них просто спросил дорогу. Они же безошибочно определили во мне корреспондента. Начиная с 4 марта в Кобостове побывала тьма проверяющих и корреспондентов. Кузя — забавный маленький песик — старательно исполнял роль стража хозяйской собственности. В свою очередь, старший мичман в отставке Рощин, отслуживший в этой части четверть века, не спешил разглашать кобостовские секреты. Он предположил, что химические ожоги рабочие могли получить при неосторожном обращении с приборами регенерации воздуха. В свою бытность командиром части — с 1995 по 2000 год — капитан первого ранга Владимир Андреев организовал переработку содержимого этих приборов в электролит. Нашлись покупатели. Дело было поставлено на поток. Насчет всяких там химических реактивов и ядов Николай Иванович весьма сдержан на язык: не видел, не слышал, не знаю. Секретность на базе была еще какой! Нужно было отправить курьера с пакетом, его сопровождал матрос с винтовкой. В ходе работы областной комиссии, где были представители военной прокуратуры, Ярославской межрайонной природоохранной прокуратуры, областного и муниципального управления по делам ГО и ЧС, санитарные врачи, в развалинах химической лаборатории среди брошенного хлама был обнаружен журнал с оглавлением «Инструкция по технике безопасности персонала химлаборатории». И сразу стало понятно, почему в лаборатории в изобилии валялись противогазы. Без противогазов, резиновых перчаток и плащей мог работать только самоубийца. С перечисленными в журнале кислотами, окислителями и химическими реактивами шутки плохи. И многое из перечня секретного журнала было попросту брошено в складах и на открытой территории. В каком количестве — это можно узнать, когда стает снег. Но тогда химия с поверхности земли уйдет в Волгу с вешними водами. То, что на виду, — лишь верхушка спрятанного в земле айсберга. Говорят, что еще в 50 — 60-х годах на территории базы велись работы по утилизации химических веществ. Михаил Манжаров так глубоко в минувшие годы не заглядывает. Но в 90-х годах он был свидетелем, как нечто закапывали на глубину трех-четырех метров. Среди этого «нечто» был гексохлормеламин — химически агрессивный окислитель. Грузы постоянно приходили в Кобостово. Удаленная от всех морей-океанов военно-морская база как раз и создавалась для складирования и транспортировки различных грузов. Но после 1991 года, когда развалился Советский Союз и закрыли базу ВМФ в Риге, поступающие грузы стали накапливаться, так как база в Кобостове стала для них тупиком. У каждого вещества, которое было в бутылях, бочках, барабанах, ящиках, свой срок хранения. И когда он истекал, то просроченный химреактив, который не примут ни на одном полигоне промбытовых отходов области, попросту закапывали на огороженной территории, куда посторонним доступ категорически запрещен. Даже вольнонаемным рабочим не положено было перемещаться по всей базе. Валентина Александровна Зимина с 1963 года работала в этой воинской части — сторожем, бухгалтером, начальником АХО, но особо не осведомлена, что там происходило. Она знала свое дело. Зато она, как и многие жители Кобостова, осведомлена о желтом тумане. В 90-х годах стали уничтожать дымовые шашки. Их жгли по ночам. Полагалось по одной штуке. Но однажды мичман, которому поручили утилизацию шашек, за один раз запалил три или четыре штуки. Вот когда в Кобостове чихали и кашляли, а свежевыстиранное белье приобрело желтый оттенок. ЗАЛОЖНИКИ РАЗГИЛЬДЯЙСТВА Отъезд военных моряков из Кобостова был похож на бегство. Командир воинской части Евгений Давыдов и председатель военной ликвидационной комиссии Сергей Дьяконов, похоже, заботились только об одном — поскорее расформировать часть. Ни представителей муниципальной администрации, ни специалистов управления по делам ГО и ЧС, ни санитарных врачей в ликвидационную комиссию не включили. Сами справились по-флотски быстро. Евгений Васильевич после этого отбыл в Рыбинск на постоянное место жительства. Жители Кобостова, из поколения в поколение трудившиеся в воинской части, остались на свалке химических отходов. Это не единственный прощальный привет от командования части. В одночасье рухнула вся социальная инфраструктура. В магазине военторга продавец скучает без покупателей. Войсковая котельная осталась без должного присмотра — и под Новый год в поселке была разморожена теплосистема. Великое счастье, что в домах сохранились на черный день печи. Вот и наступили для жителей Кобостова черные денечки. Старший мичман Николай Рощин и еще четверо его коллег — мичманы в отставке — так и не получили благоустроенное жилье. Николай Иванович стоит в жилищной очереди в муниципальной администрации восьмой год и значится там 108-м. Жилой фонд в Кобостове передан на баланс Глебовской сельской администрации. Глава администрации Людмила Симахина страшится, что и зараженную химикатами землю «повесят» на нее. Муниципальная администрация также не желает копаться в химотходах. Учитывая серьезную опасность для здоровья и жизни людей, имеющих возможность свободного доступа на зараженную территорию, а также угрозу смыва остатков химикатов и щелочного асбеста во время весеннего паводка талыми водами в Волгу, администрация округа срочно обратилась с требованием принять надлежащие меры по устранению возможной экологической катастрофы в разные инстанции. А в адрес Министерства обороны РФ направлено письмо, в котором, в частности, говорится: «Администрация округа, осознавая реальную угрозу возникновения чрезвычайной ситуации, настаивает на принятии срочных мер по устранению вышеизложенных фактов, проведению комплекса природоохранных мероприятий по ликвидации и предупреждению негативного воздействия на окружающую среду на территории бывшей войсковой части, организовать охрану объекта». Третью неделю в Кобостово приезжают комиссия за комиссией, но бывшая база ВМФ по-прежнему доступна всем ветрам и людям. Никто не кричит сталкерам: «Стой, стрелять буду».
