Когда с утра попадается навстречу добрый человек, улыбчивый и приятный, настроение улучшается, будто загорается внутри волшебный фонарик, да так и светит до вечера. Такое чувство я переживаю всякий раз, когда навстречу мне появляется он, улыбается еще издали, заводит о чем-то разговор.
— Здравствуйте, Николай Петрович! Хочется назвать его именно так, по имени-отчеству, хотя учился он в одной школе со мной и старше всего на класс. Я знала его маму и отца (теперь уже давно покойных). Это были великие труженики. Петр Дмитриевич воевал, потом работал в колхозе, любил лошадей, именно ему поручали объезжать молодняк. И хоть не раз, бывало, скидывали его норовистые жеребцы, но он всякий раз добивался своего, укрощал их. Елизавета Григорьевна — маленькая, я бы даже сказала миниатюрная как куколка — была изумительной рукодельницей, чуть ли не единственной в деревне портнихой. А еще она умела лечить травами и словом. В нашей семье до сих пор живет легенда о том, как убегала из стада наша корова, никакие пастухи не могли ее удержать. Тогда мама пошла за помощью к бабушке Лизе. Та очень живо откликнулась, пошла с мамой в поскотину, прочитала какой-то заговор и поставила хлыстик. С тех пор корова перестала убегать домой. Своему мужу Елизавета Григорьевна родила шесть дочерей и единственного сына. Всех поставили они на ноги, устроили в жизни, будучи уже в преклонном возрасте, выстроили в центре деревни новый дом. Николай Петрович после армии уехал жить в Прибалтику — было у кого зацепиться. Там впервые начал осваивать строительные специальности, в том числе научился и класть печи. Работал под руководством немца. Тот долго присматривался к расторопному пареньку, а потом сказал: «Не суетись, не делай лишних движений, устанешь быстро». И показал, как работать наиболее рационально. Три десятка лет прошло с тех пор, а уроки своего учителя Николай Петрович помнит до сих пор. Судьба распорядилась трагически — погибла жена, оставив на руках Николая Петровича крошечного сына. И полную растерянность: что делать? Елизавета Григорьевна забрала Игоря, так в их семье появился восьмой ребенок, самый любимый и самый желанный. А вскоре домой вернулся и Николай. Я помню моду тех лет — клубную самодеятельность. Он у нас был главным артистом, играл все комические роли, а его монолог об охотнике старожилы помнят до сих пор. Мы ездили на гастроли в соседние дома культуры и даже в другой, Первомайский район. Вот во время одной такой гастроли он и встретил женщину, которая стала его второй женой. Она была очень красива, никакое дело не валилось у нее из рук. Одно было нехорошо — ребенка ему родить не захотела, потому что любила вольную жизнь и обожала пропустить стопочку-другую. Постепенно эта любовь переросла в болезненную страсть. Он, естественно, пил вместе с ней. Закончилась их совместная жизнь трагически — в квартире, где они жили, случился пожар. Дом отстояли, но сгорело почти все нажитое ими имущество. А больше их ничего и не связывало. Так он опять остался один. На помощь пришла старшая сестра, которая пригласила его пожить к себе совсем в другой район и пообещала помочь с работой. Он уехал на сезон. Вернулся домой трезвый и при деньгах. Дивилась деревня, не верила, что это надолго. Оказалось, надолго. Я не знаю, что помогло ему принять самое главное решение в своей жизни, но он решил до конца бороться за свой трезвый образ жизни. Это непросто, потому что после очередного выполненного заказа в его руки попадают большие деньги, а соблазнов в нынешней жизни так много. Но он — трезвенник по убеждению, считает, что сам со своими слабостями и бороться должен. Впереди весна, будет много работы — дома ветшают, печи рушатся, его то и дело приглашают в разные концы района. Кроме прочего, он может и фундамент кирпичный под дом подвести (под свой сам сделал), и колодец, если надо, почистит. Я уже не говорю о скотине и огороде — все это впитано с молоком матери. Одна беда — нет в доме хозяйки, женские добрые руки и участие в судьбе ему сегодня бы ой как пригодились. Ведь настоящей семейной жизнью, где бы бегали ребятишки, жена встречала улыбкой и пирогами, у него, считай, и не было.
