Страсть к мистическому у человека в крови. Хлебом не корми, дай уз-нать свое будущее. О том, что гадание — грех, и предсказания — грех, и прочие магические ритуалы тоже грех, теоретически знают все. Но на практике мало кто представляет, к каким страшным последствиям могут привести попытки решить свои сегодняшние проблемы с помощью потусторонних сил.
Страсть к мистическому у человека в крови. Хлебом не корми, дай узнать свое будущее. О том, что гадание — грех, и предсказания — грех, и прочие магические ритуалы тоже грех, теоретически знают все. Но на практике мало кто представляет, к каким страшным последствиям могут привести попытки решить свои сегодняшние проблемы с помощью потусторонних сил. У меня есть несколько знакомых, которые, однажды столкнувшись с этой темной силой, уже не могут без нее обойтись. От них я, главным образом, и узнаю о ярославских колдунах и ведьмах. А одна приятельница всегда наготове держит пять-семь адресов бабушек, которые могут помочь и здоровье поправить, и мужа в семью вернуть, и любовника приворожить. Примерно как мнительные люди всегда имеют под рукой анальгин — от всякой боли. Некоторые колдуны и ведьмы называют себя модным словом «экстрасенс». Другие уверяют, что они занимаются только белой магией, то есть используют свой дар исключительно в благородных целях, и порчу ни на кого не наводят. Но есть и черные маги, которые не скрывают своих темных дел. В узком кругу, разумеется, не скрывают. Настоящих ведьм и колдунов в Ярославле не так уж и много. По мнению людей сведущих, не более тридцати, а по всей области не наберется и сотни. К счастью, большая часть из них обладает весьма средней силой. Сильных у нас в области единицы, буквально по пальцам можно пересчитать. Настоящие ведьмы объявлений в газеты не дают, попадают к ним только по рекомендации. Система сродни сетевому маркетингу. Есть такие ведьмы в Заволжском районе, на Перекопе, в центре — на Большой Октябрьской. Сильные бабушки есть в Тутаеве, в Туношне, в Кормилицыне. Еще в Данилове есть, в Нерехте, Костроме. Все они разные. Одни могут все. Другие только на здоровье работают. Есть чернокнижница: открывает книгу и по ней все считывает, есть которая по воде предсказывает: в бадейку с водой опускает крест, смотрит туда и говорит всю правду. Выпросив у приятельницы несколько адресов и телефонов, заручившись ее рекомендациями и убедив ее, а главным образом себя, что ничего этого не боюсь, потому что не верю, я попыталась окунуться в мистику. МАГ «Грехом больше, грехом меньше», — сказал мужчина средних лет, среднего роста с черными как смоль глазами. И засмеялся так, как, должно быть, смеется дьявол. Во всяком случае, от его смеха у меня прошел мороз по коже. Мы стояли в самом центре Ярославля, на Красной площади, у памятника вождю мирового пролетариата, не верившего, как известно, ни в черта, ни в Бога, но мне показалось, что мы переместились в средневековье. Наученная приятельницей, я рассказала Александру обычную историю о том, как рушится семейная жизнь, и спрашивала его почему. Колдун Александр предложил мне пройти с ним совсем недалеко. Открыв дверь в обычную квартиру, он провел меня в маленькую комнату, окна которой были плотно завешены темными тяжелыми шторами. Вдоль стен стояли старинные шкафы с толстыми книгами, посередине комнаты — стол. Он зажег свечи. Заглянул в какие-то книги, а может, мне это показалось, и сказал, глядя на пламя: «На твоего мужчину положила глаз женщина, с которой он работает, причем не для себя, а для своей дочери. На, подержи свечу», — велел мне Александр. Совершенно не осознавая своих действий, я взяла протянутую мне свечу. «Она, эта женщина, по бабкам ходит. Хочешь, ее проучим, можно попугать, а можно и на смерть сделать. Я все могу». Не успела я открыть рот, чтобы крикнуть: «Не надо», как свеча непонятным образом упала на мою руку и у меня загорелся рукав свитера. А на руке остался внушительных размеров ожог. В тот момент я никакой боли не почувствовала. Но вскочила как ошпаренная и, закрывая обожженную руку, сказала: «Я подумаю, я вам позвоню». Пришла в себя только на улице, рука начала нестерпимо болеть. Добежав до ближайшей аптеки, я купила гель «Солкосерил» — весьма эффективное средство от ожогов. Потом позвонила приятельнице. — Ты мне кого подсунула? — накинулась я на нее. — Кого просила, мага. — Ну нет, я с ним больше встречаться не хочу. — Ну и правильно, — похвалила приятельница. — Он очень опасный человек. Я тебя забыла предупредить. Однажды мы с ним слегка повздорили, так несколько месяцев спать не могла. — Бессонницей мучилась? — наивно спросила я. — Если бы бессонницей! Едва моя голова касалась подушки, начинались сильные головные боли, меня мучили кошмары, а в квартире начинался грохот и шум. То как будто табун лошадей проскачет, то будто кто-то из кухонных шкафов всю посуду выкидывает. — И как же ты от этого избавилась? — спросила я. — Обратилась к одной женщине, она его знает. И хотя она слабее его как маг, но позвонила ему и сказала, чтобы он немедленно прекратил свои проделки. В противном случае пообещала найти на него управу. Еще моя приятельница спросила, не грубила ли я Александру, не спорила ли с ним — он очень обидчивый, а уж если обидится, мало не покажется. Я решила, что продолжать в одиночестве знакомство с ярославскими колдунами и ведьмами все-таки опасно, и попросила приятельницу съездить со мной к какой-нибудь бабушке. Выбрали прорицательницу. Но у этой старушки не было телефона, жила она довольно далеко, к тому же приятельница последний раз была у нее больше года назад и мы незнали, принимает она сейчас или нет. Решили рискнуть… Ехали мы в рыбинском направлении, потом сворачивали несколько раз налево. Наконец, приятельница сказала, что дальше можно пройти только пешком. Мы оставили машину и зашагали по полю, на котором еще не стаял снег, пешком. К счастью, шагать было недалеко. Километра полтора. — Пришли, — сказала мне провожатая и кивнула на полуразвалившийся дом, стоявший на отшибе. Полусгнивший остов «Запорожца», ржавая «копейка» и почему-то несколько лошадиных оглобель. — Ты же сказала, что она дорого берет за свои услуги? Куда же деньги девает, если в такой развалюхе живет? Моя провожатая пожала плечами: ничему, мол, не удивляйся и, главное, не задавай лишних вопросов. Баба Аня встретила нас прищуром черных глаз. В избе пахло кислыми щами, вдоль стен стояли лавки, на которых сидели дюжие мужики. Увидев мою приятельницу, которая здесь уже слыла своей, баба Аня радостно закивала головой: — Опять, милочка, новенькую везешь? Помогу, помогу, отчего ж не помочь… — замурлыкала она, отирая руки о грязный фартук. «А мне и не нужна твоя помощь, тем более за такие деньги…» — пронеслось у меня в голове. Баба Аня пристально взглянула мне в глаза, да так, что я вся в комок сжалась: мне показалось, что она мои мысли прочитала. Я, конечно, потом пожалела, что у меня эта мысль в голове пронеслась. Точнее сказать, я вообще потом пожалела, что поехала. — На картах раскину, много не возьму, сколько дашь, — в подтверждение моей догадки сказала баба Аня. — Кто первый? — Она, — показала на меня приятельница, — я из-за нее приехала. Отступать было некуда. Тем более что бородатые мужики молча меня рассматривали. Молчание было зловещим. Баба Аня открыла дверь в комнату и пропустила меня вперед. Здесь было почти как в обычной деревенской избе: высокая железная кровать и иконы в красном углу, на стенах старые фотографии. Баба Аня достала карты, попросила меня подснять и начала раскидывать. — Сыта, обута, платьем покрыта, люди тебя богачкой считают, завидуют тебе, а капитала-то у тебя нет, совсем нет. Чуть усмехнувшись, я кивнула: капитала и впрямь у меня нет, но разве это так сложно отгадать? Наверное, у богатых дам другое выражение лица, взгляд не такой отчаянный и вообще… Но дальше баба Аня стала говорить еще интереснее. Не могу сказать, что в ее словах не было правды, но в то же время было мало конкретного. Согласно картам мужчина, который ко мне был неравнодушен, приворожен другой, и сделано так исключительно ради денег. — Долго он не протянет, — сказала баба Аня. — Опоенный он. — Чем? — задала я глупый вопрос. Баба Аня объяснила, что значит на их языке слово «опоенный», а заодно и то, почему человек в таком состоянии не жилец. Я еще больше усомнилась, потому что мужчина, о котором шла речь, был не только богат, но и здоров как бык. — Но я могу помочь с него это все снять. Конечно, не сразу, может быть, сеанса три потребуется. Я бываю в городе и могу к тебе заехать. Ты должна приготовить бутылку красного вина, иголку и листок из тетради, который на ночь тебе надо положить под подушку. На том мы и расстались. Сама не понимая зачем, я ей назвала свой адрес. На мои вопросы, сколько это будет стоить, бабушка конкретно так и не ответила. Каково же было мое удивление, когда буквально полторы недели спустя после моего визита к бабе Ане позвонил мой приятель, о котором шла речь в гадании, и сказал, что срочно ложится в больницу на обследование. Через приятельницу от других клиентов я узнала, сколько примерно берет баба Аня за сеанс снятия порчи. Примерно пять тысяч рублей. Я прикинула, что после трех сеансов по пять тысяч мне самой потребуется медицинская помощь. Самое страшное, что подобные бабули сажают своих клиенток на иглу. Едва случается какая неприятность, так они тут же бегут к своей бабушке. А та говорит: не переживай, помогу, нет денег, отдашь в рассрочку. Сеансов бабы Ани мне счастливо удалось избежать. Сейчас в Ярославле одной из самых сильных считается некая Татьяна. Та вообще берет в валюте. Зато работает вместе с какой-то матушкой. И они спасают даже заживо отпетых: Мария деньги берет, а матушка двадцать одну свечу зажигает. А между тем настоящие добрые ведьмы, то есть те, которые используют свои чары, исключительно чтобы помочь людям, денег не берут вообще. Это считается большим грехом. Более того, как только белый маг начинает брать деньги, дар его пропадает (а может, становится черным?). ЧЕРНОКНИЖНИЦА Ольга — весьма известный человек в Ярославле. Пережив свою мистическую историю, она потеряла мужа и здоровье. Не сразу, но все-таки Ольга согласилась мне все рассказать. — Мы с Сережей прожили вместе года два, когда его запои стали для меня невыносимы. Всем замечательный человек, но запои… Он и раньше выпивал, но не так, как в последнее время. Человек он известный не только в Ярославле, но и по всей стране, и потому к нам часто приезжали именитые гости из Москвы, Ленинграда. Жили мы неплохо даже в самые голодные годы, в начале 90-х. Но из-за этих запоев я стала панически бояться и застолий, и гостей. Если поначалу его запои длились неделю, то потом увеличились до десяти дней, затем до двух недель. Когда гиря дошла до полу, я обратилась к одной приятельнице за помощью, и она разыскала адрес бабушки, которая нам могла бы помочь. Скажу, что в те годы это не было таким распространенным явлением, как сейчас. Ехать надо было в Кольчугино к бабе Соне. Добрались мы очень удачно, быстро нашли нужный дом. Обычный деревенский дом, более чем скромный. Бабка, несмотря на июльскую жару, была одета в телогрейку и валенки. У нее была одна посетительница, мы подождали, потом она нам кивнула. Приятельница осталась у порога, а я подошла к ее столу. — Что? — строго спросила меня баба Соня. Я начала лепетать: вот, мол, муж пьет, чем только ни лечили, у кого только ни кодировались, ничего не помогает… — Зовут как тебя и его? — спросила баба Соня. Я назвала наши имена, бабка достала большую черную книгу, долго смотрела туда, потом сказала: — Никакая не жена ты ему! — Как не жена! — возмутилась я. — Мы вместе в одной квартире живем больше двух лет, у нас общее хозяйство… — Нет, не жена ты ему, а вот жена-то на него и сделала. Из-за денег сделала. Поздно ты приехала, там сделано на смерть, хотя у тебя еще есть шанс, но мне его не спасти, ищи, кто сильнее меня. — Как это сделала? — наконец пришла в себя я. — Так, напоила его заговоренной водкой, от водки он и умереть должен. — Но этого не может быть, потому что он в доме бывшей жены никогда не пьет. — Выпито им было граммов 20 — 30, уж не знаю, какой там повод нашли, но и такого количества хватит, чтобы погубить человека. Единственное, чем я тебе могу помочь сейчас, так это вывести его из запоя. Бабка взяла щепотку чая, что-то поговорила над ней и сказала, чтобы я чай заварила и под любым предлогом дала ему выпить. «Ему будет сначала очень плохо, но ты не пугайся, «скорую» не вызывай, перетерпи 3 — 5 минут, и станет лучше». А потом еще баба Соня сказала, что жена это зря сделала, наказание будет жестоким, ей бы сейчас в церковь бежать, отмаливать свой грех. Еще помню, что баба Соня посоветовала мне намекнуть об этом бывшей Сережиной жене. Про себя я подумала, что, во-первых, мы не общаемся. Во-вторых, она мне все равно не поверит. Но не очень я тогда и сама бабе Соне поверила, потому что напоследок она сказала: «А наказание будет жестоким. Через детей на внуков». А до внуков было еще очень далеко, потому что его дочери было лет пятнадцать. Когда я спросила, сколько должна, баба Соня сказала, что она денег не берет, иначе ее дар пропадет, но если мы хотим, то можем оставить сколько-то копеек на свечки. И она объяснила, что после каждого сеанса ей приходится у Бога отмаливать свои грехи, вот для этого свечи ей и нужны. По всему было видно, что баба Соня живет в стесненных материальных обстоятельствах. Не помню точно, но, кажется, она даже не взяла гостинцы из города, которые мы ей привезли. Когда я вернулась домой, Сережа был пьян и спал, потом проснулся и попросил попить. Не знаю, каким чудом, но мне удалось уговорить его выпить чашку того самого чая. Что тут началось: с него градом тек пот, точнее, это были настоящие потоки воды, его ломало, он кричал: «Я умираю!» Я помнила бабкин наказ не вызывать «скорую». Надо сказать, что Сережа с того момента, когда запил, стал панически бояться врачей. Минут через пять этой ломки он вдруг говорит: «Хочу спать» — и повалился на кровать. Как сейчас помню, была ужасная гроза, я думала, окна вылетят, а он спал мертвым сном. Ночью он попросил есть и утром встал трезвым. Это было впервые в нашей жизни, когда запой продлился меньше двух суток. А дальше произошло нечто невероятное. Его дочка практически сразу после школы вышла замуж, потому что забеременела. Хотя к тому времени Сережа окончательно ушел из семьи и мы с ним расписались, в воспитании дочери он принимал самое активное участие. Раз беременная, надо свадьбу играть, решил папа, чтобы все как у людей было. Через полгода дочь родила мальчика. Мальчик оказался куском мяса, способным только на растительный образ жизни. У него не было даже глаз. То есть глаза были как нарисованные, а внутри ничего не было. Молодой женщине предложили оставить ребенка в больнице, она отказалась. И начала бороться за него. Тратили огромные деньги на врачей, но все напрасно, даже в лучших институтах Москвы говорили, что случай безнадежный. Но самое ужасное, что ребенок постепенно покрывался шерстью. Только личико, ладошки, ступни и попка оставались чистыми, остальное тело — в шерсти. Ребенка возили в больницу рано утром, и то такси подгоняли к самому подъезду, чтобы соседи ничего не увидели. Муж, конечно, от нее ушел. Сережа от такого горя запил еще сильнее, считал, что это он виноват во всем, что это его так Бог наказывает. Когда я нашла нужную бабку, которая жила в Тутаеве, она покачала головой и сказала, что уже слишком поздно, помочь она не может. Вскоре в один из запоев Сережа умер. Я слышала, что и тот несчастный мальчик-звереныш тоже долго не прожил.
