Шелест березы, лопотанье осины, шум соснового бора… Привычные слова вызывают не менее привычные образы живых, хорошо знакомых деревьев, кроны которых по-особому отзываются на порывы ветра. А вот известный тутаевский резчик Андрей Раздобурдин утверждает: отличные друг от друга голоса имеют и заготовки из древесины разных пород.
УСЛЫШАТЬ их бывает труд- но, но если долго-долго смот- реть на взятую в руки плашку, она, согретая человеческим теплом, обязательно отзовется, даст знать о своем предназначении. Ошибиться нельзя — дерево сразу же заупрямится, замкнется, работа с ним утратит радость и в конечном итоге смысл. Никакими ухищрениями не вдохнуть в такое изделие душу, не заставить лучиться мягким, добрым согревающим светом, который и составляет только раздобурдинским работам присущую особенность. Мастерская Андрея Анатольевича занимает самую маленькую комнату в стандартной квартире пятиэтажного блочного дома. Маленькую, зато светлую и уютную. Единственное, ничем не затененное окошко закутка смотрит на юго-восток, а значит, солнце заливает мастерскую с раннего утра до двух часов пополудни. Самое плодотворное для мастера время, когда под теплыми и ясными лучами отлично видна фактура материала, природой нарисованные узоры. Именно в эти часы Андрей Анатольевич, предварительно пошептавшись с заготовками, обдумывает темы и сюжеты будущих композиций. Артистизм в работе, умение оттолкнуться от внутреннего состояния, умение выразить себя перешли к нему от отца, посвятившего жизнь театральным подмосткам. Немалое значение имеет и тот факт, что зачастую мастер работает над произведениями вместе с Валентиной Глебовной, женой, надежной и умелой помощницей, коллегой. Оба дипломированные мастера резьбы по дереву. Андрей окончил отделение обработки кости, камня, дерева подмосковного Абрамцевского училища, Валентина — выпускница Пензенского художественного училища имени Савицкого. Творческий и семейный союз Раздобурдиных сложился тридцать лет назад, а встретились они в той же Пензе, на фабрике народных промыслов, где долгое время работали художниками. В Ярославскую область семья переехала в конце семидесятых годов. Призванию своему и здесь не изменили, стали заниматься разработкой сувенирной продукции для местных деревообрабатывающих предприятий, оформлением помещений самого различного назначения — от цеховых столовых до школьных классов и кабинетов. Но пришла перестройка, а с ней и необходимость менять привычный уклад: предприятия закрывались, шло массовое сокращение работников. Перемены не обошли и семью Раздобурдиных, которые вдруг узнали: профессия художника не может прокормить человека, так как отошла в разряд невостребованных. Тяжело вспоминать, тем более рассказывать. Поэтому предпочитают краткое: не сломались, выдержали. Профессию решили не менять, работать самостоятельно, дома. Сейчас Раздобурдины добились признания, их произведения разошлись по всем уголкам России, ближнего и дальнего зарубежья. Представляемые на столичных выставках-ярмарках народных промыслов и ремесел панно и миниатюры с клеймом ярославских резчиков оптом, не торгуясь, скупают коллекционеры Германии, Англии, Японии, Швеции, США и других стран. Мало того, на особо интересные по теме и сюжету изделия поступают многочисленные заказы. ЭТО сейчас, а вначале, две- надцать лет назад, их уде- лом была… обочина. Не в переносном, прямом смысле — первая персональная выставка известного ныне мастера состоялась именно на обочине дороги, заполоненной в выходные дни торговцами всех мастей. Припоминаете дикие рынки начала девяностых? Продавцы выстраивались двумя шеренгами, вдоль которых неспешно, присматриваясь и прицениваясь, двигались покупатели. Точнее зеваки, так как залежалый заграничный ширпотреб и в те годы редко кого мог соблазнить. Не то происходило с резными миниатюрами Андрея Раздобурдина. Они, разложенные на видавшем виды покрывале, буквально притягивали взгляды. Каждую хотелось взять в руки, погладить матовую, с восковым отливом поверхность, всмотреться в изображение. Многие тогда не смогли устоять перед искушением. Через полчаса мастер-резчик сворачивал опустевшее покрывало. Чем же объяснить притягательность работ Андрея Анатольевича? Вопрос непростой и для самого мастера. — Трудно сказать что-то определенное. Может быть, тайна кроется в самом дереве или в том, что при отделке использованы только натуральные, природные материалы. Морилка из сосновых шишек, основной компонент покрытия — натуральный пчелиный воск. Кстати, на Руси вплоть до XIX века воском покрывали иконостасы — долговечно, красиво. К тому же воск не мешает дереву дышать. Значит, оно не пересыхает, не коробится. Позолота к нам пришла с Запада, и, на мой взгляд, напрасно ее стали употреблять: тяготит и утомляет. Лак из-за своего неживого блеска тоже не годится, дерево его не любит, быстро дает трещины. Некоторым из работ Раздобурдина по двадцать — тридцать лет, трещинки нет ни единой, а вот цвет покрытия может измениться буквально через год. Одни потемнели, другие высветлились. Отчего? — Еще одна тайна, — улыбается мастер. — Заранее не угадаешь, будет вещь темнеть или светлеть. Но, скажу по секрету, перемены всегда в лучшую сторону. Такое впечатление, что мое изделие меня и поправляет. Бывают и еще более загадочные случаи. Самый последний — серебристое сияние, которое стало исходить от панно «Святая Троица», изготовленного на осиновой плахе. Вот и не верь после этого, что осина — дерево загадочное. В старину из нее ковши вырезали, черпаки. Полы в русских банях настилали только из осины. Почему? Под воздействием воды она с годами не гниет, а каменеет. Ударь по такой доске — зазвенит. И еще одна причина есть. Раньше сказали бы — осина нечистую силу отгоняет, сейчас говорим — обеззараживает, микробов убивает. АНДРЕЯ Анатольевича слу- шать не переслушать. Он, ка- жется, знает и по-своему толкует свойства древесины известных пород. Липа для него — ласковая и податливая, ель — послушная до покорности. Дуб имеет характер твердый, требующий осторожного, уважительного подхода, вдумчивости. Самый несговорчивый — бук. Чуждое для средней полосы дерево мастеру приходится обхаживать так и этак. Бывает, что и впустую, но уж если удается разговорить, найти общий язык, то работа превращается в наслаждение. К каждой заготовке и свой подход, и особый инструмент. У Андрея Анатольевича десятки резцов, стамесок. Все сделаны собственноручно. Ходовых, наиболее часто применяемых всего пять-шесть. Остальные — специальные, для отдельных даже не композиций, а их фрагментов. Формы лезвий, углы заточки варьируются с тем, чтобы, упростив работу мастера, добиться большей точности в изображении мелких деталей, выразительности и чистоты — выпуклых. Специнструмент не каприз, не прихоть мастера. Дело в том, что к ряду сюжетов Раздобурдин возвращается из года в год. К таким вечным относятся композиции «Георгий Победоносец», «Богородица»,«Троица»,«Христос Спаситель», а также миниатюрные изображения самых известных на ярославской земле храмов, соборов, монастырей, старинных зданий. Объясняет, что каждый раз представляет свои излюбленные сюжеты по-новому. Отсюда другие цвета, освещение, пластика, изменения в деталях, выборе материала. — Меня иногда спрашивают: ты только это можешь, почему не режешь орлов каких-нибудь, беркутов, в горы почему не идешь? Умею, могу, но не трогают меня эти горы, душа к ним не лежит. Я ведь хитрый, хочу и людям свет, тепло принести, и сам удовольствие получить. По этой причине Андрей Анатольевич очень неохотно берется за выполнение конкретных заказов с навязанными сюжетами. Способен решительно отклонить пусть и очень выгодное, но не по душе пришедшееся предложение. До обид доходит, хлопанья дверями. Так было, когда мастер наотрез отказался заниматься панно фривольного содержания для частной баньки. И услышал: заелся, деньги уже не нужны стали. — Деньги деньгами, а себя ломать в погоне за ними — последнее дело. И потом, художники никогда богато не жили и жить не будут. Как и все, кто своими руками на пропитание, воспитание детей зарабатывает. В принципиальных вопро- сах Андрей Анатольевич от- личается последовательностью. Не продаст, например, иностранцам то произведение, на которое находится российский покупатель. Потеряет, и серьезно, в деньгах, но сохранит красоту для России. В этом они с женой единодушны. Стоит отметить, что Валентина Глебовна далеко не всегда беспрекословно соглашается с мужем. Фразу «в споре рождается истина» обязательно вспомнит тот, кому доведется увидеть их за обсуждением производственной проблемы. Помощница и советчица может стать и очень жестким критиком. Иногда, впрочем, роли меняются. Если на семейно-художественном совете обсуждаются изделия самой Валентины Глебовны. Она, напомню, работает и самостоятельно, имеет собственную манеру резьбы, вкусы и склонности. Увы, но у хозяйки дома, матери троих детей, времени для творчества хватает далеко не всегда. К рассказу о семье тутаевских мастеров резьбы по дереву остается, пожалуй, добавить вот что: двое из сыновей Раздобурдиных пошли по стопам родителей. Старший, Анатолий, работает резчиком по дереву в бюро эстетики моторного завода, Максим — выпускник и будущий аспирант Российской академии художеств в Санкт-Петербурге. Дружит с резцом и младший, Андрей, хотя для него резьба не профессия, а увлечение. Живут все в разных городах, но, если родители начинают подготовку к очередной крупной и ответственной выставке, обязательно приезжают в родной дом, чтобы и помочь, и морально поддержать. Из благодарственного письма организаторов московской выставки «Золотые руки мастеров»: «Ваши работы ярко свидетельствуют о преемственности традиций и высоком художественном и профессиональном потенциале российских умельцев, убеждают в том, что резное дерево и сегодня является одной из интереснейших областей русского народного искусства». Фото Александра ТИХОМИРОВА.
