За минувшие полвека многие села и деревни исчезли с лица Земли, затянулись заброшенные кладбища, не найти там теперь могил наших прадедов, а вот место последнего упокоения мышкинской старицы Ксении Красавиной в селе Архангельском всегда ухожено. Кто ухаживает? Так точно мы и не узнали. В этом есть что-то таинственное. Сюда тропинка не зарастает. То прихожане из Мышкина на автобусе приедут. То какой-нибудь старичок из Питера прямо на могилке, дожидаясь некоузского поезда, заночует. На вопрос: почему он здесь? — кратко ответит, что старице он обязан всей своей судьбой.
Подробно о долгой жизни Ксении Красавиной, или Акси- ньюшки, как ее попросту называли местные жители, уже рассказывало «ЗК». Напомним, что к ней за советом в трудные послереволюционные годы шли крестьяне не только из родного, Мышкинского, но и из соседних районов. Приезжали сюда и из Тверской губернии. В рассказах местных жителей документально зафиксировано, кому какие она давала советы. Например, не советовала уезжать в Ленинград, предрекая, что там скоро по небу полетят железные птицы, то есть начнется война. Исцеляла, девушкам предрекала суженого, вдовью участь или безбрачие: «Твой-то женишок завалился за мешок!» Подсказывала, какую скотину завести в хозяйстве, чтобы пережить голод. Ее арестовали. Держали в Рыбинске в тюрьме, но, убедившись, что эта полуслепая, полуглухая старуха — человек Божий, отпустили. Это по тридцатым годам, когда к концу «безбожной» пятилетки намечено было сделать всю страну атеистической, случай редкий. В девятнадцать лет Ксения ушла в лес спасать душу и тело. В землянке неподалеку от Рудиной слободки прожила тридцать лет, питаясь чем придется. Там ее дважды посещал Иоанн Кронштадтский, одобривший ее жизнь и благословивший на подвиг. И вот мы в Архангельском, что стоит прямо у большой дороги Мышкин — Некоуз. Долго ходим по центральной тропке заросшего черемухой кладбища в поисках надгробия. Так бы, наверное, и не нашли, если бы не Раиса Михайловна Смирнова, наша однофамилица. Она прожила в Архангельском большую часть своей жизни. Провела нас к обычной железной оградке, в ней — старинный чугунный крест с надписью: «Да будет, Господи, воля Твоя». Таких крестов, говорит Раиса Михайловна, на этом кладбище находили много. После революции все богатые надгробия повалили, из памятников белого мрамора выложили фундамент дома, в котором сначала была пожарка, а теперь — библиотека. А кресты так и валялись за ненадобностью. Один из них и поставили на могилу Красавиной, на смену выкрашенному в голубой цвет деревянному. Он здесь же, прислонен к углу ограды. Тут, у этой могилы, вспоминается рассказ мышкинца Виктора Журавлева о том, как хоронили Аксиньюшку. Гроб ей сделали особый, из отборного толстого теса. И ее бесстрашное по тридцатым годам пророчество, что в России в будущем снова возрастет православная вера и править будет «царь из княжеского рода». За могилкой, сразу видно, ухаживают: посажены цветы, сорняки выполоты, заботливой рукой поставлен в пластиковой бутылке букет гладиолусов. А совсем недавно на старинном кресте появились табличка с надписью: «Ксения Степановна Красавина. 1842 — 1940» — и фотография. Под лучами августовского солнца сурово смотрит старица через кладбище прямо в сторону села и храма. Опять удивляемся: как за столько лет ее могилка не затерялась, ведь раньше здесь и надписи не было, и многие местные жители даже не знали, где Аксиньюшка похоронена. До последнего времени ходила сюда одна старушка, а в этом году что-то ее не видно. Может, и умерла, продолжает свой рассказ Раиса Михайловна. Самой Смирновой уже 78 лет, и больше пятидесяти из них она работает библиотекарем в архангельской библиотеке. Она — ее основательница и хранит формуляры читателей, которые посещали книгохранилище за все долгие годы ее работы. Раиса Михайловна вспоминает 50 — 60-е годы, когда церковь была действующей. В то уже далекое время в Арханине — так называют село местные жители — было 17 домов, среди них — клуб, магазин, почта, сельсовет, медпункт, школа с интернатом. Правда, в двухэтажном старинном доме, укрывшемся в тени берез, всегда было немного учеников, хотя ходили сюда не только местные ребятишки, но и из соседних деревень. Они и посадили аллею вокруг школы. Теперь эти березы уже переросли здание. Дети объедали всю черемуху в округе, едва она успевала созревать, и даже на кладбище черемуховые деревца оставались без ягод. Любимым местом купания была речка Ломиха, сама по себе мелкая, но с множеством омутов. Были у Ломихи свои предания, будто бы в одном из омутов, перебираясь к месту жительства в деревню Поповку, утонул поп Пахом. С тех пор этот омут и окрестили Пахомом. В нем никто не купался. Были другие омуты, каждый со своим именем: Бутылка, Керосинка, а мелкие места назывались мельчинками. Теперь купаться в Бутылке и лакомиться уже перезревшей черемухой некому — в Архангельском осталось всего два дома. В них доживают свой век старики. Стоит еще несколько казенных строений. Учителя в школу, как и ученики, ездят из соседних деревень. С кладбища мы по мощенной булыжником дороге вернулись в обезлюдевшее село. Прямо у дома Раисы Михайловны седеет прогал в улице, заросший иван-чаем и крапивой, там раньше стоял просторный деревянный дом. Здесь жили учителя, уехавшие по назначению в другое село. А дом разобрали на дрова, потому что некому в нем стало жить. Мы пробираемся сквозь заросли иван-чая и вдруг обнаруживаем одичавшую черную смородину, мелкую, но очень сладкую. А вот и яблоня. Яблочки на ней мелкие и горькие, но мы все же набиваем ими карманы — память о земле Ксении Красавиной. Выбрались из плена иван-чая, вышли на дорогу. Вот и полуразрушенный храм Михаила Архангела, один из древнейших в Мышкинском районе. Он одинокой свечой рвется в серое суровое небо. Сквозь выбитые, зарешеченные окна различим внутренний сумрак. Рушится придел, но на его стене, слева от входа, еще различима барельефная икона Божией Матери. Ветер с тоскливым скрипом двигает ржавую створку главных врат. За ним — разрушенная внутренность храма: не осталось следа от широкой лестницы, с потолка угрожающе нависли балки. Но кое-где среди отбитой штукатурки уцелели яркие пятна фресок. Есть и другой вход, в зимнюю половину, сюда еще в недавнее время забирались, выносили доски, кирпичи, но мы зайти внутрь не решились. Это дело опасное, как предупреждают местные жители. Может произойти обвал. Теперь храм, посвященный воеводе небесного крылатого воинства Михаилу Архангелу, стал приютом для ласточек, которыми, по поверью, становятся души мертвых. Ласточки с криком летают вокруг, видимо, перед дождем, а может, потому, что их спокойствие нарушили мы, души живые. Внезапно действительно начинается сильный дождь, и мы, даже не осмотрев школу, едва успеваем добежать до автомобиля. Отъезжаем — с полуразрушенной колокольни вслед нам глядят три аиста. Почему в последнее десятилетие они облюбовали именно это место на мышкинской земле? Недавно Раиса Михайловна угощала их конфетами. Впечатление грустное, уводящее от современной суеты. И все-таки сюда едут и едут люди из разных мест Руси, и уже ходят в местных церковных кругах разговоры о том, что в будущем подвижница Ксения Красавина будет причислена к лику святых.
