ЗВЕЗДА сериала «Менты» Анастасия Мельникова на редкость отчаянная девушка. Мало того что она самолично выполняет трюки, среди которых прыжки с парашютом и езда на машине со скоростью 130 км в час, так еще и дочь Машу родила «без отрыва от производства». Коллеги по съемочной площадке о том, что их единственная «дама-мент» беременна, узнали лишь за несколько дней до появления ребенка на свет.
ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ БЕРЕМЕННОСТЬ — Настя, неужели правда никто не догадывался, что вы в положении? — Никто ничего не замечал, потому что я набрала вес в первые месяцы беременности. Поправилась сразу на 10 кг. И все сказали: «Настя, ты наконец стала похожа на женщину, у тебя появились формы». Я при этом помалкивала. Выяснилось все случайно. Мне дали прочитать мою сцену, где было написано следующее: «Абдулова подходит к ларьку, что-то покупает, ей хамит парень, она его толкает, а он бьет ее ногой по животу. Абдулова падает головой назад». Я подошла к режиссеру и сказала: «Женечка, будьте добры, можно я его ударю по животу, и он упадет назад». — «Нет, нельзя». — «Женечка, ну пожалуйста!» — «Настя, я вас знаю пять лет, и никогда не было ни одного каприза. В чем дело? Ну какая может быть причина, чтобы не вы его ударили по животу, а он вас?» — «Мне рожать через неделю». И тут — немая сцена, как в «Ревизоре». — Надо полагать, съемки отменили? — Нет. Просто подкорректировали сценарий. Работала я до последнего дня. Помню, мы снимали в отделении милиции. Я сидела за столом и вдруг почувствовала себя плохо. Позвонила маме, а она мне: «Котенок, мне уже до тебя не доехать. Тихонько спускайся по лестнице и скажи, чтобы тебя везли в больницу». А у меня к этому моменту еще две сцены не досняты. Я подхожу к режиссеру и отпрашиваюсь на час. Подъезжаю к роддому, мама уже там. Меня осмотрел врач и говорит: «Вы рожаете, но срок ранний. Надо хотя бы несколько дней подождать. Для этого будем колоть вам специальное лекарство и ставить капельницы». В общем, они сделали мне укол и решили оставить в больнице. Но я на это не согласилась. Попросила все лекарства собрать в пакет и отдать маме. Она у меня медик и может ставить капельницы дома. Врач на меня посмотрел и сказал: «Вы сумасшедшая». Я вернулась на съемки, сыграла свои сцены, а вечером мама мне ставила капельницу. На следующий день на площадке для меня установили топчан, на котором я отдыхала между сценами. Рядом была мама, она тогда еще смеялась: «Настюха, а если мы здесь досидим до часа ночи, мосты разведут, как мы с тобой будем до роддома добираться? Вплавь?» К счастью, этого не произошло. В тот день вечером мы приехали домой. А на следующее утро отправились в роддом, и вечером на свет появилась Машенька. Дочка родилась в среду, а в пятницу я уже вышла на работу, нужно было озвучивать отснятый материал. Малышка в это время вместе с моей мамой была в больнице. И знаете, как было трогательно, когда наш водитель каждые три часа говорил мне: «Настя, пора, готовь молоко. Я повезу его Маше». И я по графику сцеживала для дочки молоко. — Довольно экстремальная у вас была беременность. А вы не боялись, что, работая до последнего дня, можете чем-то навредить ребенку? — Знаете, когда ребенку действительно грозила опасность, я вела себя очень тихо. Например, первые восемь недель я почти не вставала с кровати. Потому что врачи сказали: первые роды в 32 года — это серьезно. Надо быть осторожной. Зато потом, когда обследование показало, что опасаться нечего, я работала как сумасшедшая. Дело еще и в том, что где-то на пятом месяце беременности моя личная жизнь была полна нервных стрессов. Не хочу вдаваться в подробности, но для меня это было ужасное время. Столько случилось бед, что сиди я дома, то, наверное, с ума бы сошла. Поэтому работа, наоборот, очень помогала. Единственное, я боялась, что все мои переживания могут отразиться и на нервной системе дочки. Но она удивительно спокойный ребенок. Все время улыбается. НА МАШЕ ЗАРАБАТЫВАЮТ ДЕНЬГИ — Сколько сейчас Машеньке? — Сейчас уже год и два месяца. В основном она живет на нашей даче под Питером. Я провожу с ней каждую свободную минуту. Если у меня днем есть три часа перерыва, я сразу еду к малышке. Сорок минут на дорогу до дачи, сорок минут — обратно. И час-полтора с ней играю. Могу так в день несколько раз съездить, лишь бы ее увидеть. Маша уже вовсю бегает. В семь с половиной месяцев она сама встала на ноги. Для недоношенной это очень резво. — А что это за удивительная история про портрет вашей дочки, который повсюду продается в Питере? — Оказывается, на моей Маше делают деньги. Узнали мы об этом недавно. Женщина, которая живет с нами и помогает мне растить Машу, как-то в воскресенье, гуляя по Невскому, вдруг подумала, что сходит с ума. В Екатерининском садике, где сидят художники, она увидела портрет Маши. Оказалось, что художник заприметил Машину фотографию в одном из журналов, где было опубликовано мое интервью, решил сделать ее своей «моделью». Рисует мою Машу карандашом и продает по 400 рублей. Но самое интересное, что эти портреты продаются не только в Екатерининском садике, но еще у армянской церкви. Мои друзья теперь шутят: «Срочно требуй с этого художника проценты от прибыли!» — Считается, что после рождения ребенка люди сильно меняются. — Я поняла, что в моей жизни есть только два человека, которые любят меня не потому, что я хорошая или плохая, а просто за то, что я есть. Это моя мама и моя дочь. Кроме них, никто меня до такой степени никогда любить не будет. Мужчины, к сожалению, редко любят женщин такими, какие они есть. Очень часто они пытаются подстроить их под свои представления. Но когда тебя меняют, то ты уже становишься не ты. — С вами такое случалось? — Да. Я рано вышла замуж. И мой муж на следующий день после свадьбы поставил условие: «Либо семья, либо театр». Я не хотела начинать нашу жизнь с конфликта, ведь мы венчались в церкви. Поэтому бросила свою актерскую карьеру. Три года сидела дома — писала диссертацию, посвященную американскому мюзиклу, занималась языками. Но все равно страшно хотела играть. Даже заболела на этой почве — у меня начались сильнейшие перепады давления. И однажды врач сказал: «Если вы хотите, чтобы она нормально себя чувствовала, позвольте ей делать то, что она хочет». Тогда я вернулась в театр, несмотря на все протесты мужа. Болезнь как рукой сняло. А наш брак… Он все равно распался через семь лет, но совсем по другим причинам. — А как вы попали в сериал «Менты»? — Мне помогла одна близкая подруга, которая подошла к режиссеру «Ментов» Игорю Москвитину и сказала: «Настюшка вернулась в профессию. Дай ей, пожалуйста, какой-нибудь эпизод, чтобы она потихонечку включалась в работу». Оказалось, что был только эпизод со стажером, но он по сценарию был мужчиной. Однако режиссер согласился, чтобы этот персонаж играла женщина, то есть я. А потом мой стажер перерос в полноправного мента. Стал переходить из серии в серию. ГРАНДИОЗНЫЙ РЕМОНТ — Вы одна из немногих актрис, у которой есть собственный юрист. Для Америки — это в порядке вещей, а вот для России — пока еще в новинку. — У меня есть недостаток — не умею говорить о заработной плате. В этом смысле меня очень легко обвести вокруг пальца. Например, бывало, просили сняться за символическую сумму, мотивируя это тем, что на съемки выделили мало денег. А потом выяснялось, что у этих людей денег куры не клюют. А я снималась за копейки. Мне даже девчонки-ассистентки на «Ленфильме» стали говорить: «Прекрати, у тебя репутация человека, который работает бесплатно». Я просто теряюсь в финансовых вопросах. Поэтому, когда мой младший брат, тоже юрист, посоветовал воспользоваться услугами профессионала, я так и поступила. Теперь не подписываю ни одной бумаги, пока ее не посмотрит юрист. Он же обсуждает и все финансовые вопросы. Получается, что каждый занимается своим делом. — Многие питерские актеры со временем перебираются в Москву. У вас не возникало такой мысли? — Очень люблю Москву, но без моего родного Питера жить не смогу. Я — коренная петербурженка, выросла в самом центре этого замечательного города. Моя мама живет в доме на углу Мойки и Марсова поля, построенном в 1823 году. Я всегда мечтала купить и себе квартиру в этом же доме. Недавно моя мечта осуществилась. Правда, для этого пришлось три года расселять квартиру, потому что там жили 24 человека. Теперь веду грандиозный ремонт. — Насколько грандиозный? — Когда купила квартиру, там было 11 комнат. Я думала сделать шесть. Потом пять — холл, столовая, кабинет, моя комната и, конечно, детская. Все закончилось тем, что комнат четыре. Одна из них занимает 80 кв. м, в ней 4 окна. Из одного виден Спас на Крови, из другого — Михайловский сад, из третьего — Казанский собор и из четвертого — церковь Спаса Нерукотворного. Четыре разные картины! — Настя, вы любите бриллианты, дорогие меха? — Обожаю. Вообще люблю красиво одеваться. Но сейчас у меня несколько другие приоритеты. Все средства уходят на ремонт. Я даже машину себе пока позволить не могу, езжу на маминой. — Вы считаете, женщина должна сама зарабатывать на меха и бриллианты или все-таки все это ей должен преподносить мужчина? — Думаю, что мужчина. Но лично у меня жизнь сложилась по-другому, мне приходится самой зарабатывать. Хотя я очень избалованная девушка, потому что в нашей семье всех обеспечивал мой папа — известный врач-онколог. Я практически никогда ничего у родителей не просила, потому что в этом не было необходимости. Не знаю, как папа улавливал, что я хочу, но эту вещь обязательно через три дня находила под подушкой. Он нас с мамой удивительно баловал. Но, когда обстоятельства изменились, я совершенно спокойно стала сама себя обеспечивать. Однако если быть откровенной, то я до сегодняшнего дня очень хочу, чтобы кто-то взвалил на себя все эти материальные заботы. Не могу сказать, что мне нравится работать 24 часа в сутки, чтобы зарабатывать на ремонт да еще и носиться по магазинам в поисках необходимых материалов. Я бы хотела работать ради удовольствия, заниматься любимым ребенком и наводить в доме уют. Пока так не получается.
