В Угличе и в Мышкине, в детских домах большинство детей, как теперь принято говорить, сироты при живых родителях. Лишают родительских прав по самым разным причинам. Загляните в дом детства: может ли нормальная семья в глубинке, где папа порой получает две тысячи, прикупить своему ребенку столько фруктов да и других вкусных яств, не говоря уж о бытовых удобствах?
Кроме того, сиротам от государства положены разные льготы. Возможна ли такая странная ситуация, когда выгоднее перейти на государственное обеспечение, чем жить с родителями. Да или нет? Этот невеселый вопрос не выходил из головы, когда в ноябре Мышкинский суд под председательством Светланы Михайловны Сорочиной рассматривал одно не совсем обычное дело о лишении родительских прав. Решалась судьба сразу трех человек — по этическим причинам имена их изменены. Бывшие супруги Б. уже давно, лет двенадцать, не живут вместе, у них, у каждого, новая семья, новые дети. Когда они разводились, мама, Нина Николаевна, отказалась от алиментов, супруги просто поделили детей: старший сын остался у матери, а младший, Алексей, у отца. Но вновь в зале суда супругов свели последние события из биографии теперь уже семнадцатилетнего Алексея. До совершеннолетия ему осталось немного. И как раз в эти месяцы он попал в такую ситуацию, что комиссия по делам несовершеннолетних обратилась в мышкинскую прокуратуру с иском по защите его прав. Проще говоря, Алексей оказался один, без пристанища и без средств к существованию. Родители у него — люди средних лет, в самом, как говорится, расцвете жизненных сил. Нина Николаевна рассказывала о сыне откровенно, ее свидетельские показания больше напоминали жалобу. В детстве Алексей плохо учился в школе, в учительницу кидал тряпкой, мама не смогла контролировать его. Даже показывала врачам, но те признали ребенка нормальным. В четвертом классе Алеша перекочевал к бабушке в Тутаев. Потом вернулся домой, к отцу, с которым прожил около пяти лет нормально. Иногда отлучался, видимо, погулять на свободе, к бабушке. А в нынешнем году случились подряд два конфликта, потрясшие его судьбу до основания. Сначала — в семье отца, затем — в семье матери, где он тоже не прижился. Мать с работы на птицефабрике уволилась, живет в деревне лишь за счет своего хозяйства. У нее корова, теленок, кролики. Летом ходит в лес за ягодами. У нее от нового мужа новый ребенок. Денег она Алексею, пришедшему к ней от отца, давать не могла, помогала только картошкой. Минувшим летом старший сын, помогавший Нине Николаевне по хозяйству, ушел в армию. Мать попросила Алексея помочь с сенокосом. С этого, по ее словам, и разразился скандал. «На хрен мне нужна ваша корова», — ответил сын. Крепко разругались, и Алексей ушел из деревенского дома, как до этого ушел из отцовской квартиры в Мышкине. Нина Николаевна еще пожаловалась, что Алексей немного поработал на птицефабрике, получил за месяц 1400 рублей. Она хотела на эти деньги одеть его, но он купил мотоцикл, который разбил за три дня. Вскоре после скандала мать и написала заявление в соответствующую инстанцию об отказе от своих родительских прав. «Мне с ним не справиться, — говорила она. — Он хочет свободы, не знает, как жить одному». Сейчас Алексей живет в общежитии мышкинского профучилища. Сергей Иванович, отец, рассказал, что сын, прожив у них около пяти лет, вел себя неплохо. Но в последнее время характер у него изменился. Стал попадаться на воровстве. Поехал погостить к бабушке в Тутаев и совершил там преступление, попал под суд. Когда вернулся — устроили его в мышкинское ПУ-34. Отец пытался и по-мужски повлиять на сына, тут и разразился конфликт, после которого Алексей при следователе в милиции заявил: «Я с этими придурками жить не буду». Сын, по словам отца, сказал ему, что, мол, только тронь меня — сразу же сядешь. Сергея Ивановича все это очень обидело. Его сын от новой жены работал на стройке в Палкине. Алексей же заявил: «Я за 50 рублей в день работать не буду!» Сергей Иванович, как и его вторая жена, — люди работящие. Кстати, мачеха заботилась об Алексее, интересовалась его учебой и передавала ему деньги от отца. Хвалят Сергея Ивановича и на хлебозаводе: рационализатор, пользуется уважением. Только вот зарплата у рабочего человека, как и у многих таких людей в глубинке, около двух тысяч рублей, а то и меньше. А детей у них с новой женой теперь пятеро. Двое, правда, уже взрослые. Какой же отец или мать не хотят помочь сыну? Но много ли отстегнешь от такой зарплаты? А молодежи хочется иной жизни: с пивом, с мотоциклами и разной аппаратурой. Вот тут и прозвучали на суде слова, что Алексей «раздумывает получить 30 тысяч, стать сиротой при живых родителях». Такова сумма пособия, выплачиваемого государством сиротам при достижении ими совершеннолетнего возраста. Но отец в своем заявлении написал: «Я от сына не отказываюсь». Самого Алексея на суде не было. Возложить всю вину на хрупкие плечи семнадцатилетнего паренька, конечно, было бы несправедливо. Семья распалась — он оказался на распутье. Преподаватель и педагог из ПУ-34 высказывались об Алексее более мягко, подбирая слова, но в итоге характеристику ему дали нелестную. Он условно осужден Тутаевским судом, и срок у него до января 2005 года. Уйдя от родителей, Алексей жил в общежитии профучилища, позднее устроили его, как сироту, на базу отдыха в Охотине. Педагоги не бросили своего питомца, сделали для него очень много. С начала учебного года у него бесплатное питание. Он получает, как сирота, хотя юридически таковым не является, стипендию 210 рублей. Законным сиротам вообще-то стипендию на руки не выдают, а этому в порядке исключения пошли навстречу. Как ему жить дальше? Заместитель прокурора настаивала, что отца и мать Б. надо лишить родительских прав и полностью взять Алексея на государственное обеспечение. Суд, однако, принял соломоново решение. Он лишил родительских прав мать, которая от них отказалась, но отца, написавшего: «Я от сына не отказываюсь» — оставил в таковых правах. При этом решении Алексей, если у него и были такие надежды, статус сироты не получил, поскольку у него хоть один родитель, а есть. Увы, ситуация такая, что никому не позавидуешь. А больше всего из свидетельских реплик запомнилась цитата из письма старшего брата Алексея, который теперь служит в армии. «Одному плохо, пишет он. — Прежде я не понимал, что такое — жить одному».
