Свое появление в Ярославле московский художник Сергей Бочаров объясняет со свойственным ему максимализмом: «В Ярославле нужна правда, и вот я вам привез правду». Правду, надо полагать, воплощенную на его полотнах, расположившихся в залах Ярославского художественного музея.
— Главное в моих работах — это красота, правда и отражение настроения огромной массы людей — 80 — 90 процентов россиян, — говорит художник Сергей Бочаров. — Сергей, вы известны и как художник кино, а из ВГИКа, где вы преподавали, вас уволили за какие такие прегрешения? — В кино я работал исключительно ради денег, поскольку труд не очень творческий. Тем не менее я участвовал в создании 18 фильмов. Несколько лет преподавал во ВГИКе. Когда началась перестройка, студенты начали ставить оценки преподавателям. И со всего факультета только мне поставили пятерку. Такой высокой оценки не удостоились ни профессора, ни доктора. И вот преподаватели решили больше меня не приглашать, я работал по совместительству. Студенты тогда устроили еще акцию протеста. Во ВГИКе я преподавал пять лет, и каждый год заседала комиссия, обсуждая вопрос: дать мне старшего преподавателя или нет. Но так и не дали. Уехав из России, я сначала преподавал в австрийской академии художеств, а затем в итальянской академии художеств. Изучил эту страну, ее живопись. В других странах не было такого торможения, как во ВГИКе: в Австрии я стал профессором через полгода, а в Италии — через год. — Вы работали с великим Андреем Тарковским над фильмом «Сталкер», какие у вас впечатления остались? — Работа художника в кино больше прорабская. Мне приходилось сотрудничать в основном с плохими режиссерами. Тарковский был единственным режиссером-художником, который создавал искусство. Но с Тарковским было работать тяжело, он беспощаден. Он приглашал меня и на другие картины, и в то время, когда он работал в Италии. Но я не соглашался. Мне это было не нужно. Когда вышла на экраны картина «Сталкер», кому было известно имя художника картины? Да никому. Я сделал пять тысяч раскадровок, все они вошли в фильм. С оператором добивался, чтобы цвет в картине был зеленый. Весь киномир кричал: великолепный цвет, но кому было известно, что это я предложил? Все лавры достались режиссеру. — Известно, что в Италии вы удостоились премии, которую в последний раз получал сам Айвазовский. — Да, я получил престижную премию за лучшую картину мира, посвященную Венеции. 300 лет назад была учреждена эта премия, для того чтобы привлечь средства на реставрацию Венеции. Премированную картину я отказался продавать. — В 1996 году вы выставили в Москве свою работу «Кремлевская баня», где наши политики представлены в несколько необычном ракурсе, то бишь совершенно голыми в кремлевской бане с помпезными люстрами. Картина вызвала большой скандал? — Я выставил эту картину: когда вернулся из Италии. Написал я ее еще в 1991 году. Несколько раз мне говорили, чтобы я снял картину, я отказался. И все-таки ее заставили снять, хотя был уже 1996 год и была объявлена демократия. В советские времена у меня была картина: собрание комсомольской ячейки, а под столом первый секретарь насилует комсомолку. Картины с подобными сюжетами у меня все раскупили, в том числе и музеи. И это было в 1974 — 1975 годах. В образе первого секретаря я изобразил Ходорковского. Просто однажды я был в Московском ЦК ВЛКСМ и вдруг вижу: какой-то комсомольский чиновник щупает комсомолочку. Того самого комсомольского вожака я и изобразил на картине, а он оказался Ходорковским. — За кремлевскую баню на вас и в суд подавали? — Да, четыре раза. Бурбулис, Рябов, Шахрай, Ельцин. Все суды я выиграл. Ельцин подавал за то, что я президента изобразил в непристойном виде. На суде я сказал: в бане все равны — и президент, и художник. Там все голые. Суд оправдал меня. — Есть еще один полуобнаженный на другой вашей картине — знаменитый модельер Версаче… — Да, это натурный портрет. А история его возникновения такова. Когда я жил в Италии, меня приютил на некоторое время режиссер Федерико Феллини. Я жил у него на вилле около полугода, пока не оперился. Феллини спрашивал, какая у меня квартира, сколько стоит жилье в России. А в то время однокомнатная квартира стоила три тысячи долларов. Я написал портрет Феллини, но денег с него не взял. Тогда он познакомил меня со своим другом Джанни Версаче и сказал: «Напиши его портрет и возьми с него пять тысяч долларов». Я поехал на виллу Версаче, потрясающей красоты, которую он купил за 200 миллионов долларов. Антураж картины я продумал. Мягкие диванчики и мужские скульптуры, повернутые спиной. А вот как написать самого Версаче — идея долго не приходила в голову. И вот однажды он приходит в халате и садится нога на ногу. А под халатом — ничего. Идею подал мне. А на второй сеанс приходит уже в брюках. Но я ему говорю: «Нет, Джанни, в прошлый раз было интереснее». В правом углу этой картины отпечаток пальцев Версаче. Мои недруги пытались содрать этот отпечаток ножом, еще чем-то. — Но портрет вы все-таки не продали? — Тут тоже целая история. Когда я написал портрет, назвал цену — четыре тысячи долларов. Но Версаче не согласился. Узнал, что я писал портреты галерейщиков и прочих небогатых людей за 400 долларов, и предложил мне за свой портрет тысячу долларов. Но я ему говорю: у нас в стране плановое хозяйство, как запланировали, так и должно быть. Хотел вывезти эту работу, но на таможне остановили, не позволили вывезти достояние итальянского народа. Я и через Париж, и через Швейцарию пытался вывезти, никак не получалось. Портрет находился в Италии до 1998 года. Версаче еще раз пытался купить портрет уже за три тысячи долларов, но я не согласился, мол, у нас цены теперь другие, пришел Гайдар к власти, рынок, и теперь работа стоит пять тысяч долларов. Портрет Версаче я все же вывез в Россию и вывесил его в Госдуме, правда, место пикантное закрыл. Так еще находились любопытные особы женского пола, которые пытались бумажку отклеить. Сестра Версаче предлагала мне за портрет 25 тысяч долларов. Тогда я назначил цену 100 тысяч долларов. Позже предложил: купите мне в сталинском доме квартиру. Сейчас у нас в сталинских домах живут люди, которые ненавидят Сталина. А я уважаю его как государственного деятеля, величайшего человека, такие, как он, рождаются раз в тысячу лет. Моя мечта — чтобы в сталинских домах жили люди, которые любят Сталина, это было бы справедливо и честно. Купили мне квартиру, оформили. Портрет я должен был передать в торжественной обстановке в присутствии известных модельеров, политиков. А я сказал тогда, что однажды Версаче назвал русского человека идиотом, и я пообещал, что не продам портрет ни за какие деньги. И сейчас это обещание выполняю. Русские патриоты не продаются ни за какие деньги. Вот какой удар мы нанесли семье Версаче! Портрет воровали у меня два раза, и два раза его возвращал Интерпол. — Кремлевской бане повезло меньше. — Да, у меня украли эту картину. Во второй раз похитили с эскизами. Я сделал слайд, в Италии напечатали репродукции тиражом 100000 экземпляров и я их распространяю. Чтобы знали: картину можно украсть, а рукописи не горят. — У вас патриотические взгляды, приятно, что вы их не скрываете… — Я вступил во все патриотические организации России. Когда служил в армии — вступил в КПСС по идейным соображениям, чтобы быть в первых рядах строителей коммунизма для народа. И из этой партии не выходил, поскольку считаю, что у нее хороший устав. — Я слышала, что вы отказались от всех престижных званий. — От всех абсолютно званий отказался. И от заслуженного художника, и от лауреатства премии Ленинского комсомола. Все звания может давать только народ. Если на выставку пришло много людей — значит, художник народный. А если у тебя только звание, а народ на твои выставки не ходит, значит, к народу ты не имеешь никакого отношения. Назови себя художником для элиты, для богемы, как угодно. Одно из званий мне пытался дать Борис Ельцин, вероятно, чтобы утихомирить меня. Но я отказался, причем в Кремле при большом стечении мерзкой интеллигенции, ненавистников нашего народа и русской культуры. Зашипели со всех сторон: в концлагерь бы его, при Сталине бы пожил. И только философ Панченко сказал: «Вы не русский человек, вы настоящий русский человек» — и подал мне руку. — У вас есть умиротворяющие картины, абсолютно аполитичные, чудесные пейзажи, натюрморты. А кто этот старец, что изображен на фоне иконы Спасителя? — Это монах из Троице-Сергиевой лавры, я писал его очень давно, ему тогда было под 90 лет. Зовут этого старца Арсений. Каждое его слово — это целая книга. — Портрет Высоцкого тоже натурный? — Да. Владимир Высоцкий попросил, чтобы его друзья, которых я изобразил на картине, были менее заметны. Это лживые друзья, которые ненавидели его при жизни. Я выполнил его просьбу, сделал лица его лжедрузей менее заметными. Этот портрет увезла с собой Марина Влади. И вот однажды услышал, что на аукционе в Риме продается портрет Высоцкого кисти Бочарова, я поехал и выкупил его. Теперь вы можете видеть его на выставке. — Сергей, а эта картина, где Ельцин лежит, а вокруг него современные политики в западных средневековых костюмах, доктора такие своеобразные, символизирует ваше отношение к Ельцину? — Не только к Ельцину, я намеренно изобразил политиков в западных облачениях, чтобы показать, что к России и к русскому они не имеют никакого отношения. А воротники показывают их степень посвящения в масонство. Не случайна здесь и сатанинская звезда. Все перевирают, обманывают, лгут народу. И с этим нельзя мириться.
