Окончанию афганской войны десять лет назад газеты посвящали целые полосы. Еще остра была боль, и еще пахло кислыми щами от тех, кто, оценивая итоги авантюры, мешал всех в одной бочке — и рядовых, и генералов, и политиков. Странный был юбилей.
Его не отмечали, его осуждали. Войну называли лишней, ненужной, варварской. Одна из странностей того юбилея — в стан противников афганской кампании затесались те, кто в свое время развязывал ее, а необходимость боевых действий доказывали как раз пострадавшие исполнители, не рядовые, понятно, но и не самые главные — майоры, полковники действующей армии. Тогда только начинался великий российский маскарад — праздник, который до сих пор с нами; и на сцене шло первое увлекательнейшее по уровню лжи и фальши действие. Советская номенклатура пока только осваивалась в тесных резиновых масках кукольной демократии, а руки кукловодов еще не попривыкли к тонким нитям управления — бикфордовым шнурам массового сознания. Оттого и сценарии были все больше нелепыми и неуклюжими, сюжет провисал, а финал заканчивался драками: то кулуарными — Абхазия, Осетия, Ингушетия, а то и прямо вынесенной на авансцену в октябре 93-го. Но в том мире, помнящем красные закатные дали тщедушного социализма, жила еще нетленка — незадушенная надежда на доброе, вечное, светлое. Так в школе учили. А девяносто четвертый — внешне нелепый, бесхозяйственный, год ваучеров, инфляции, веерных отключений, перманентно больного президента — узлы завязал (по Солженицыну) крепкие, годные до сегодня. В канун праздника, а для автора сих строк 15 февраля — второй по значимости после девятого мая праздник, и в канун его, как положено, вместе с афганцем, ныне популярным московским бардом Валерием Горбачевым, потягивали спиртные напитки — за тех, за всех, за рядовых, комбатов, комбригов, за витебский десант, за Кандагар, Джелалабад и проч. Задушевное словцо тянулось себе потихоньку из прошлого в настоящее и далее — в будущее. И на какой-то дозе, когда выступает у пьющих скупая слеза из обветренного глаза и наступает высшее божественное прозрение, вот тогда, после очередной пронзительной афганской песни, где свои разбили своих с вертолетов, тогда-то, во время очаровательной по своей наивности паузе, слетела с горных высей простая и прекрасная в чистоте высокого полета наигуманнейшая, бесхитростная, а тем самым в корне ошибочная мысль. Уж и не помню, как и с чего вдруг она пригнездилась за общим столом, но ясная и убедительная, она не нашла возражений, все вдруг — и юные тогда, и уже бывалые искренне, я повторюсь, совершенно искренне поверили, что афганская бойня была последней! «Если это была ошибка, то она была нужна для того, чтобы больше не ошибаться!» — так или почти так прозвучал следующий тост. Страница истории захлопнута, и дай Бог! — пишем с чистого листа, а значит, не резон опускаться до старых стандартов, нас ждет новый мир, а ему смерть от насилия чужда по определению, иначе какой же он новый?! Короче, понятно, что были глупые. Жалею, что настолько. И даже песню сами себе спели про первый тайм, который отыграли. Осталось добавить, что гениальные прозрения нас посещали в одной из сталинских многоэтажек Грозного. От нее остались какие-то камни. А после, одушевленные свежей в своей нетленности догадкой, шествовали разношерстной компашкой — русские, чеченцы, дагестанцы, ингуши, грузины, татары, узбек даже попался, по площади Ленина, где от памятника вождю пролетариата сохранился на ту пору только постамент. Ильича в 91-м, как в Москве Дзержинского, краном свалили. А детки местные постамент с тех пор облюбовали. Мы идем, а они, забравшись на самый верх, кричат: «А Ленин вернется, смотрите, он башмаки свои оставил!» И примеряют две здоровенные калоши, взаправду оставшиеся от памятника. А после на привокзальной площади распивали на посошок, я навсегда уезжал. Будущего в дудаевской республике, как ни крути, не было. До гибели майкопской бригады в стенах железнодорожного вокзала оставалось одиннадцать месяцев. За это время уедут с малой родины все «внезапно просветленные» 15 февраля. Останутся чеченцы, ингуши, они и вспомнят афганские навыки. Бытует историческое мнение, что русско-японская, а за ней первая мировая покончили с романовской, а в итоговой стадии с распутинской Россией. И быть может, заметят авторитетные специалисты, именно афганская, как и в Индии, священная корова слизнула с мировой карты четыре алых буквы «СССР». В ноябре нынешнего года — десять лет со времени расстрела дудаевскими бойцами первой смешанной российской танковой бригады. Минобороны тогда открестилось от молодых лейтенантов, а в декабре в ночном грозненском небе загудели до сих пор не опознанные бомбардировщики. С тех пор перепели неоднократно о главном старые песни, сочинили «Батяню комбата», а русский Синантра Иосиф Кобзон, по совместительству политик, недавно спел, цитирую: «От германской до афганской, от афганской до чеченской… От афганской до чеченской, от чеченской до гражданской…» Обжегся на молоке, дуешь на водку. Один раз мы не стали пророками. Отметка за ошибку еще не поставлена. А нынешнее сочинение на вольную тему мне нечем заканчивать, кроме многоточий. Не боязнь орфографической ошибки смущает, очень хочется, чтобы следующий лист все же оставался белым как можно дольше… dgv@yandex.ru
