Прочитала статью, вышедшую 13 марта в «Золотом кольце», «Малыш умер, не успев родиться» про семью Курныгиных и сразу вспомнила о своем пребывании в областном роддоме. Я поступила в отделение патологии 2 декабря 2002 года со сроком 40 недель и 4 дня. Пролежала 5 дней и стала беспокоиться, так как никто не говорил мне, когда будут вызывать роды.
ПРИ очередном обходе я поинтересовалась об этом, на что мне ответили: рано еще. Но потом оказалось, что они даже не считали, когда мне рожать, и если бы я не поинтересовалась, то перехаживала бы и дальше. 9 декабря мне дали таблетку в 9.00 и к вечеру начались слабые схватки. Из отделения патологии меня вместе еще с одной девушкой повели в родильное отделение, там мы приняли душ, но нам не сделали клизму, хотя кормили в отделении досыта. В 23.00 у меня лопнул пузырь, схватки стали сильнее, пришел врач и сделал мне один укол, после чего я уснула. Проснулась в 4 утра, схватки были очень сильные, и терпеть было уже трудно, но, когда у рожениц вместе со мной вырывались сквозь сжатые до боли зубы крики, медперсонал возмущался, потому что мы мешали им спать. Хотя спать они не должны, ведь они в смене на сутки. Так подошло утро, и начался пересменок. Тот врач, который был на смене, ушел домой, хотя ему сказали, что у одной роженицы начинаются роды (у меня). Пришла новая акушерка, и когда она спросила, а где же врач, который должен был прийти на смену, оказалось, что он запаздывает. Она одна повела меня рожать, и еще вокруг родильного стола стояла толпа практикантов 1-го курса, которые впервые видели роды. Кто-то зажимал рот, чтобы не вырвало, кому-то становилось плохо. Я все это видела и страдала. Слава Богу, родилась хорошая девочка, здоровая, но в этом заслуга одной этой акушерки. Дальше было хуже. Меня привели наверх, принесли кормить ребенка, но молока у меня не было, не появилось оно и на третьи сутки, как у всех. Даже ночью я слышала, как плачет мой ребенок, а все дети спали. Когда меня выписывали из роддома, пока я одевалась сама, не успела посмотреть, как одевали младенца. Дома я увидела, что ребенок весь красный, опрелый, в складках между ножками были остатки кала, распашонки надеты кое-как, грудь голая. Дома я пыталась накормить дочку грудью, но ей все не хватало молока. Она была ненасытна. Ночью малышка спала, не могла уже плакать от голода. Так как в селе у нас педиатра не было, то пришел терапевт. Врач был в ужасе, так как у ребенка висела кожа на ножках, она уже сутки не писала и не какала, что не характерно для маленького ребенка. Врач приказала срочно делать смесь и кормить ребенка через каждый час, за неделю девочка пришла в норму, а была на грани жизни и смерти. Неужели в роддоме не могли чем-нибудь накормить ребенка, видя, что он слабеет. Опрелости я устранила за две недели, буквально вылив на ребенка целую бутылку детского масла. Сейчас прошел уже год со времени моего пребывания в роддоме, но ничего хорошего мне не запомнилось, только черствость и безразличие к нам, роженицам, и к нашим детям. Я никогда не пожелаю своей дочери, чтобы она рожала в таких условиях, хочется, чтобы ее в этот очень важный момент в жизни каждой женщины окружали добрые и отзывчивые врачи и медсестры, чтобы ее выписывали со здоровым и чистым ребенком.
