Отечественная телеиндустрия, по сути, совершенно эпигонская. Оригинальных проектов — не больше пары-тройки штук на каждом канале, а все остальное — наши вариации на тему импортных идей. Почти все игры, ток-шоу, сериалы старательно скопированы с заграничных аналогов. В общем-то продюсеров можно понять: рисковать деньгами не хочется — нужны гарантии.
А гарантированно смотреть будут то, что уже смотрели. Очередной жертвой российских теледеятелей стал популярный американский сериал «Секс в большом городе». Странно, что такой лакомый кусок столь долго был невостребован — хотя идея-то лежала на поверхности. Но вот наконец после нескольких показов американского оригинала на отечественные экраны вышла наша версия. Называется она «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…». Заняты в сериале три известные в шоу-бизнесе барышни: Юлия Меньшова, Алика Смехова, Лада Дэнс. И одна темная лошадка — Жанна Эппле. Мы встречаемся с Жанной в каком-то маленьком ресторанчике. Вот вам сюжет для фильма: встречаемся поговорить о русской версии американского сериала, а в ресторане — банкет американских клоунов, живущих в России. Они что-то празднуют из своей клоунской жизни. Все в костюмах, париках, гриме, свистят в свистульки, дудят в дуделки, создают страшный шум и видимость веселья. А вы говорите, Нью-Йорк — сумасшедший город… Жанна заказывает кофе: «Я с сахаром буду, мне в жизни сладкого не хватает». А я внимательно к ней присматриваюсь. — Послушайте, но насчет бальзаковского возраста продюсеры, кажется, несколько преувеличили. — В общем, да. В нашем понимании бальзаковский возраст — это за 45. Когда нашли актрис, оказалось, что эти взрослые женщины в таком кино смотрятся не очень интересно. Поэтому бальзаковские женщины резко помолодели до 28 — 35 лет. И в итоге выбрали нас. — Кастинг проводил режиссер? Я знаю, что обычно канал утверждает актеров на главные роли — тех, кто сделает рейтинг. — Почему у нас в кино только пятнадцать звезд? Когда начинается какой-то сериал, канал дает список актеров на главные роли. Режиссеры могут только в эпизоды брать тех, кто им нужен. Для «Бальзаковского возраста» трех актрис назначили. А я прошла огромный конкурс, чтобы получить четвертую. Была тысяча человек на это место. Я поразилась, какое количество у нас невостребованных, нераскрученных красивейших актрис, которых никто не видит. Мне, можно сказать, повезло. — Этот фильм дает вам хороший шанс. — Так получается — жизнь все дает тебе тогда, когда ты перестаешь ждать. Мне уже немало лет, и в какой-то момент я подумала: чего ждать? Наверное, я больше женщина, мать, а не актриса. Будут приглашать — я буду работать, но не в этом мое предназначение. И на каком-то этапе я просто перегорела. А теперь, думаю, получится обрести новый статус. — Кажется, для всех актрис, занятых в сериале, эта работа — возможность открыть второе дыхание, сменить творческое амплуа. — Возможно, но для меня это все-таки другое, чем для них. У меня сейчас не очень много предложений, поэтому я соглашаюсь практически на все — и хотя мне хотелось бы играть драматические роли, я не отказываюсь от комедийных, потому что пока еще я не могу себе позволить выбирать. И я буду очень благодарна этому сериалу, если он мне поможет потом делать только то, чего я хочу. А другие наши девочки уже состоялись каждая в своей профессии. Но Лада всегда хотела быть актрисой, и наконец-то у нее появилась такая возможность. Юля Меньшова — телеведущая, это другой жанр, это технология, штампы, а здесь от нее требуется искренность, потому что роль ей это диктует. Алика Смехова — она похожа на свою героиню… У нее есть статус, есть все. Для каждой из нас эта роль очень важна. — Выбор актрис на главные роли повлиял на сценарий? — Да, мы с Аликой поменялись ролями. Моя героиня — так называемая профессиональная вдова — по сценарию должна быть изящная, маленькая, устремленная в будущее. По фактуре подходила я. Но я сама попросила режиссера дать мне другую роль — Юлю. По сценарию она была полная, крупная, в очках — но была в ней какая-то вечная женственность. По природе своей она немножко инфантильная, искренняя, эротичная и при этом очень несчастливая в любви… Мне показалось, что я на нее больше похожа, чем на профессиональную вдову. И хотя я была уже утверждена на ту роль, мы сделали новые пробы — и поменялись. — Если вы похожи на свою героиню, значит, на съемках вкладываете свой опыт, свои переживания в роль? Без этого же невозможно?.. — Я всю жизнь старалась спрятать свою душу. Мне всегда казалось, что она никому не нужна. А вот этот режиссер увидел именно то, что я старалась спрятать. Он вытащил из меня романтичность, искренность, надежду. Жизнь тебя бьет, а ты все равно веришь во что-то, ждешь, ищешь. Несмотря на то что фильм комедийный, я все время плачу. Меня все мужчины бросают. А я их слишком люблю, я каждому слишком открываюсь. И впервые вот эта моя природа, с которой я старалась всю жизнь бороться и от которой мне приходилось прятаться — мне все-таки сложно было с моей душой жить всегда, — впервые оказалось, что именно такая природа и нужна. Дима Фикс именно это увидел и вытащил из меня. И я на фоне всех этих женщин — успешных, реализованных, состоявшихся — выгляжу как вечный ребенок. Они помогают мне бесконечно мудрыми советами. Каждый раз я прихожу на наши встречи с расширенными от изумления глазами и рассказываю им про какой-то эротический массаж ступней, который мне делал один мужчина… А другой, когда я сломала ногу, целовал мне гипс… А через неделю я прихожу и плачу, потому что они оба меня бросили. Ко мне все время тянутся какие-то странные люди — с изъяном. Потому что, по этой роли, во мне, видимо, есть какой-то душевный изъян. Мою героиню, что ли, папа в детстве недолюбил… Ну и я в каждой серии занимаюсь с кем-нибудь сексом. — В каждой?! — Точно. А серии-то снимаются как? Сегодня — все, что на натуре, завтра — все, что в интерьере. И снимают сразу три-четыре серии. Получается, что в один съемочный день в моей квартире, в моей постели бывает трое-четверо разных мужчин, из разных серий. И я каждый раз с ужасом гляжу на него: ты кто? Важно не перепутать имена, чтобы текст потом на озвучании хорошо ложился. Сколько было пересъемок, потому что я кого-то не его именем называла… Вообще-то трудно, когда к тебе вдруг вскакивает в кровать незнакомый мужчина и ты должна быстренько проявить весь спектр эмоций. Хотя совсем откровенных сцен у нас нет, и я даже ни разу не была совсем раздета, но приходится глазами изображать все. — То есть это возможность для наших соотечественниц, придя домой, разувшись, разложив продукты по полкам холодильника, а детей — по кроватям, сесть, включить телевизор и отдохнуть, глядя на красивую жизнь, помечтать о ней перед тем, как снова окунуться в купание, питание, воспитание и работу… — Мне кажется, помечтать никогда не повредит. Но вот представить себя на месте наших героинь, я думаю, трудновато. Мне, актрисе, и то сложно это сделать. По-моему, включив это кино, можно только сесть и удивляться: «Ух ты, как она одета! Какая у нее прическа!» Когда фильм вышел в эфир, я сижу со своими детьми и мужем дома — мы четверо живем в однокомнатной квартире, — а младший сын показывает на экран и говорит: «Мама, я тоже хочу пожить в такой квартире!» — Хорошая квартира? — Шикарная! Какие мы интерьеры снимали! Я все время спрашивала сценаристов: «Почему я не работаю? На что я живу? Откуда у меня квартира пятикомнатная?» Они говорят: «Подожди, потом все объясним». Я, правда, только в седьмой серии узнала, кто мои родители. А потом я выяснила, что меня, оказывается, именно родители содержат. Я сценаристам предлагала — может, мою героиню полечить чуть-чуть? Она рыдает все время — так ведь жить невозможно! Она все время на грани нервного срыва. Подожди, говорили, посмотрим, что-нибудь придумаем. — Вообще-то врагу не пожелаешь — жить в пятикомнатной квартире, не знать, на что живешь, и еще быть на грани нервного срыва. — Мне кажется, что я там мучаюсь от безделья. Мне работать надо! Я сказала сценаристам, что мне надо чем-то заняться. Невозможно же развлекаться только тем, что меняешь любовников: йога на скрипача. — Четыре барышни, ищущие спутников жизни. Насколько я понимаю, вы уже миновали этот этап в своей жизни, и тут, по роли, вам пришлось переживать все заново. Каково это? — Мне кажется, что женщины находятся в вечном поиске. Иногда останавливаешься, глядишь на свою в общем-то устроенную жизнь и вдруг думаешь: «И это все?!» Ну, что касается актрис… У всех у нас есть дети. У наших героинь детей нет, они о них и не думают — это, конечно, американский вариант. Мне кажется, что наши женщины всегда в первую очередь думают о семье. — Думаете, у нас не приживется образ эмансипированной карьеристки? — Не знаю… Вот я смотрю на свою падчерицу — это дочь моего мужа от первого брака, она с семи лет жила с нами, — смотрю на нее и любуюсь, восхищаюсь вашим поколением — ей 25 лет. Очень сильные, с хорошим образованием, очень умные. У вас другие возможности, вам другое время досталось. Поэтому мне кажется, что приживется этот образ. Те, кого играем мы, очень похожи на современную молодежь — через десять лет у нас в стране появятся именно такие женщины. — Вряд ли — в стране. Может быть, в больших городах… — Конечно! Хотя наше кино даже и не про Москву, наверное. Не про средний уровень точно. Какие у нас машины, квартиры, наряды — обалдеть можно! И проблемы у нас какие-то не наши… — Для удачных съемок, для атмосферы на площадке вы должны были быть не только хорошо сыгранны профессионально, как актрисы, но и подружиться. Получилось? — Мы все такие самодостаточные… Мы, конечно, общаемся. Но когда женщины добиваются такого статуса в жизни, когда у них такие сильные характеры, они с большим трудом пускают в свою жизнь посторонних людей. Им все время приходится защищаться. С сильными женщинами сложно дружить. Мы все приятельствуем, ходим друг к другу на дни рождения, но близкой дружбы нет. — Но в фильме-то вы подруги. Четыре женщины, которые друг друга понимают, поддерживают, сочувствуют — при этом они все друг другу чуть-чуть завидуют. Одна хотела бы быть стройнее, как ее подруга, другая хотела бы быть моложе всех, а не старше, третья хотела бы быть натуральной блондинкой. При том, что они друг к другу хорошо относятся, они постоянно друг другу завидуют. — То есть женская дружба — это гнездо змей? Может быть… Хотя в сценарии этого не заложено, они все очень искренни, добры, но всегда рады приложить кого-нибудь по поводу дурного вкуса. А блондинка у нас одна — Юля Меньшова. Алика Смехова — совершенно черная, у Лады Дэнс мелирование. Мне остался огненно-рыжий цвет. Но он очень эффектный на экране. — Расскажите про вашу жизнь. Настоящую. — Всю правду рассказать? В театре я пока сейчас не работаю. Но я вернусь в театр Станиславского, где я играла в «Хлестакове» у Мирзоева. Моему старшему сыну 12 лет. Еще у меня маленький ребенок — второй. Он очень трудно мне дался. Мы лежали в реанимации, он родился шестимесячный. Было много проблем с неврологией, поэтому возвращаться в театр очень сложно. Тем более что там платят 60 долларов в месяц. Что еще? Денег все время нет. Муж не зарабатывает. Мы живем с ним лет шестнадцать или уже семнадцать. Он очень хороший человек, из известной киношной семьи, сын режиссера Ильи Фреза, классика советского кинематографа. Мне всегда в жизни интересно было то, что для меня трудно. Я очень долго не могла родить, дети достались мне тяжело. И пока все занимались карьерой, я занималась решением именно этой проблемы. Я поняла, что пока не реализуюсь как женщина, как мать, я не смогу идти вперед как актриса — во мне чего-то не хватает. И вот сейчас я могу сказать, что, родив наконец-то этих детей, я стала уже взрослой, реализованной женщиной и именно поэтому являюсь сейчас востребованной. У каждого свое время для расцвета.
