Недавно ярославцам представилась возможность совершить путешествие в Вену, на родину Иоганна Штрауса. В Волковском давали «Летучую мышь». В классическом спектакле в трех действиях были заняты известные артисты Московского государственного академического театра оперетты — народные артисты России Светлана Варгузова и Юрий Веденеев. Опереттой ярославский зритель не избалован, да и российский тоже: в России всего два театра оперетты, поэтому все билеты были распроданы задолго до начала спектакля.
«Мышь» прежде всего привлекает новизной сюжета: муж — легкомысленный бонвиван, изменяющий своей жене с другими — банальщина, но муж, изменяющий своей жене с нею же, — персонаж удивительный. Публика помнит спектакль наизусть: многие даже опережали реплики актеров. Сам спектакль больше напоминает пьесу абсурда: в тюрьму уходят во фраке с цветком в петлице и с улыбкой, собаки дохнут от гипертонии, кобели носят сучьи имена, кактус пахнет ландышем, и все от того, что его герои очень виртуозно врут. Вранье публику и заводит. Взоры всех прикованы, конечно, к летучей мышке — Розалинде (Светлана Варгузова). Это пикантная блондиночка, сдобная пышечка, наивная уютная, домашняя душечка умиляет, настраивает мужчин на игривый лад. Оперетта всегда славилась шиком, блеском, роскошью костюмов, декораций, сильным вокалом. К сожалению, и то, и другое, и третье оставляет желать лучшего. Платье Розалинды выглядит жалко: оно чуть ли не из тюлевой занавески, то же можно сказать о гардеробе ее воздыхателей: замшевые пыльные пиджаки, лоснящиеся фраки недостойны светских львов. На декорации тоже без смеха не взглянешь, особенно на мышь, у которой крылья из парчовых занавесок с кистями и добродушное лицо Микки Мауса. Голоса тоже звучат весьма карикатурно, исключение составляет Генрих Айзенштайн (Юрий Веденеев), у которого красивый, гибкий, хорошо поставленный баритон. Большинство же просто прочищают себе горлышки, заливаясь далеко не по-соловьиному. Оргаистические взвизгивания в перерывах между диалогами пугали зрителей: некоторые даже жаловались на головную боль. В глаза бросается еще одна особенность спектакля — почти все его герои, не исключая дам, горькие пьяницы. Пьют стоя, лежа, на брудершафт из стаканов, чашек, рюмок, лакают с подносов. Пьют так вкусно и заразительно, что зрители забывают о действии, глядят актерам в рот и завидуют. Тем более что горячительные напитки настоящие. В антракте буфет не смог вместить всех желающих утолить жажду, но, к сожалению, утолять ее было нечем: буфет отличался нищенским ассортиментом и грабительскими ценами. В третьем действии актеры выглядели окончательно захмелевшими и, забыв, где находятся по сюжету, поднимали тосты за Ярославль, Волковский театр, изъявляли желание выкупаться не в голубом Дунае, а в Волге-матушке. А потом пошли в народ. Особенно отличился Франк — директор тюрьмы (Борис Евсюков). Пошатываясь, он обошел зал, поздоровался с некоторыми за руку. Прошел тур вальса с приглянувшейся ему дамой и пригласил ее на свидание после спектакля. Чудо, но в конце спектакля актеры выглядели трезвыми как стеклышко. Неужели притворялись? Примирение обманутого мужа и неверной жены и их клятва в любви и верности друг другу выглядели настолько достоверно, что многие даже прослезились. Актеров вызывали несколько раз под бурные аплодисменты и завалили цветами.
