Отдыхать в наше время можно где угод-но. В Турции и на Барбадосе, в Новой Зе-ландии и на островах Мумба-Юмба. И даже у черта на куличках. Были бы деньги и желание. А поскольку совместить два этих понятия для меня оказалось сложно, я выбрала Абхазию.
— Ты что, совсем с ума спятила? — едва не крутили пальцем у виска мои знакомые, прослышав про мой замысел. — Куда ты собралась? Там же стреляют. — С чего вы взяли? — бойко парировала я. — Там давным-давно спокойно. И лишь внутренний голос в этот момент предательски нашептывал на ушко: «А откуда, дорогая, у тебя такая уверенность?» И НЕ СМЕЙ ОТГОВАРИВАТЬ Если честно, еще в начале лета мысль отдыхать в Абхазии даже не приходила мне в голову. Все планы крутились где-то вокруг турбазы в Карелии и крымского Коктебеля. Волошинские места, Марина Цветаева, Сергей Эфрон, любовь-морковь… А еще море, солнце, Аюдаг. Что может быть лучше? Но только в один прекрасный день мою дочь угораздило залезть во всемирную паутину и с головой уткнуться в чтение отзывов об отдыхе в Гаграх. — Все, мы с мужем едем в августе отдыхать только туда! — оторвавшись от монитора, заявила она. — И не смей нас отговаривать. Я и не думала. Но только как можно отпускать детей туда, где еще вчера шли бои? Святой родительский долг — проверить все своими глазами, а не доверять писанине неизвестных личностей. Без собственной разведки здесь никак не обойтись. Тем более мне всегда жутко хотелось хоть краем глаза увидеть Кавказ. И в середине июля под бессмертные строчки о горных вершинах, что спят во тьме ночной, я на полутора суток погрузила свое бренное тело в плацкартный вагон поезда Москва — Адлер. Поехала вместе с подругой. Одной все же было чуточку страшновато. ГДЕ ДОВЕРЕННОСТЬ НА РЕБЕНКА? Наш путь лежал через Украину. Это позволяло сэкономить и время, и деньги. Заморочка одна — граница. Впрочем, пограничники, что наши, что украинские, оказались парнями вполне нормальными. В дорожных сумках не рылись. Про оружие, наркотики, сало не спрашивали. К тому же ублажали слух приятными заимствованиями из речевого этикета: «здравствуйте», «пожалуйста», «счастливого пути». Но при этом дело свое знали туго. — Почему у вас нет доверенности на ребенка? — обратился украинский таможенник к немолодой женщине, которая везла к дочери на юг России внука лет шести-семи. — Да откуда же я знала? Полгода назад никакой доверенности у меня не спрашивали, — разволновалась она. — Тогда выходите. Невольный свидетель этой сцены, я уже представила себе мрачную картину, как выдворенная из вагона бабуля с вещами, с ребенком выходит поздно вечером на незнакомой пограничной станции. Но не так страшен черт, как его малюют. Ситуация разрулилась самым неожиданным образом. Женщина не стала ни спорить, ни просить, ни унижаться. Она просто сделала вид, что ничего не слышала. А пограничник, в свою очередь, тоже сделал вид, что ничего не говорил. И инцидент сам собой сошел на нет. ВОТ ТЕБЕ И ЛЮБОВЬ А вот молодой грузинке, что ехала в нашем купе, повезло куда меньше. Транзит по владениям пана Кучмы опустошил ее кошелек сразу на четыре тысячи рублей. Обалдев от аппетита таможенника, она долго не могла прийти в себя, выслушивая под стук колес упреки приятельницы: «Ну вот, а ты говорила: „Давай поедем через Украину. Хохлы грузин любят. Вот тебе и любовь“. Про себя могу сказать только одно. Кордоны двух славянских держав я миновала без сучка и задоринки. Ни мой паспорт, ни моя физиономия не вызвали у стражей границы никаких нареканий и претензий. ТОРГ УМЕСТЕН… Первой абхазкой, которая встретилась на нашем пути, оказалась Инга. Крупная цветущая брюнетка бальзаковского возраста, она отловила нас в половине седьмого утра в Адлере, едва мы спустились на перрон вокзала. И тут же предложила под ключ двухкомнатную квартиру в Гаграх. За сто рублей в сутки с человека. Торг оказался вполне уместным. Скинув двадцатку, Инга с радостью схватила самую здоровенную нашу сумку, легко перебросила через плечо и не расставалась с ней всю дорогу. От российского Адлера до абхазских Гагр оказалось совсем недалеко. За семь целковых маршрутное такси довезло нас до пограничного пункта на реке Псоу. Родной российский пограничник за пару минут что-то занес в свой компьютер, иноземный абхазский вообще не заметил нас в упор — и еще одна маршрутка, но уже за двадцатку, резво мчит нас по древней земле Абхазии. НАЛЕВО — ГОРЫ, НАПРАВО — МОРЕ Гагры встречают нас необыкновенной красотой и благодатью. Налево посмотришь — горы, укрытые лохматой буркой заповедных лесов. Направо взглянешь — море, лазурное, без конца и краю. Вдоль дороги роскошные пальмы, обнаженные торсы эвкалиптов, цветущие магнолии. Частные дома, утопающие в зелени садов и виноградников. И воздух такой, что не надышишься. А между тем следы войны всюду. Мертвые санаторные корпуса. Обшарпанные, просвечивающие насквозь пансионаты и верхние этажи многоэтажек. В них ни окон, ни дверей. Внутри тоже все как корова языком слизала. — Это мародеры постарались, — объяснила одна местная бабуля. — Пока одни воевали, другие тащили. В Гаграх ведь боев не было. Все сражения развернулись на подступах к ним. ЛЮБЯТ ПУТИНА, ОБОЖАЮТ ЖИРИНОВСКОГО Войну продолжительностью 413 дней здесь называют „наша Великая Отечественная“. В 1992 — 1993 годах абхазцев погибло в три раза больше, чем во второй мировой. Лишь в позапрошлом году абхазские женщины сняли траурные одеяния. Но раны от гибели близких кровоточат и поныне. У худощавого энергичного абхазца Леона, что работает в гагрском бюро путешествий и экскурсий, на войне погибли три брата. У его жены — восемь. — Мне часто друзья из Москвы задают один и тот же вопрос: почему вы не помиритесь с грузинами? Да меня только при одной грузинской фамилии трясти начинает, — говорит он. — Во многом, конечно, виноваты старики-грузины. К старейшинам испокон веку на Кавказе прислушиваются. И они должны были образумить своих детей и внуков: „Что вы задумали? На абхазской земле мы живем уже десятки лет. Для многих из вас эта земля стала родной. Абхазцы нам никогда ничего плохого не делали. Так стоит ли черной неблагодарностью платить им за их доброту и гостеприимство?“ Но они промолчали, хотя прекрасно знали, что затевается. Ведь как получилось? Грузины, живущие в Гаграх, тайком начали завозить в город оружие. А нас в это время милиция заставляла оружие сдавать. И когда грузины по ночам стали врываться в наши дома, нам даже нечем было защищаться… Сегодня Гагры начинают потихоньку приходить в себя после войны. То тут, то там следы обновления. Аквапарк возле пустынной 15-этажной гостиницы „Абхазия“. Новенький уютный кинотеатр „Алые паруса“. Супермаркет „Континент“. Бильярд и боулинг. Симпатичные кафешки с живой музыкой вдоль побережья… И почти за всеми новшествами выглядывают уши златоглавой столицы. По словам местных жителей, москвичи скупили уже пол-Гагр. Благо сделать это совсем несложно. Двухэтажный коттедж с мандариновым садом и видом на море можно приобрести в личную собственность за 10 тысяч зеленых, а двухкомнатную квартиру и вовсе за одну-две тысячи. Старики стали получать российские пенсии. Крохи, конечно. 600 рублей в месяц, но они и этому рады. До этого вся их пенсия составляла сто рублей. В Абхазии любят Путина и обожают Жириновского. И даже не против избрать его своим президентом. СДАЮ ВСЕ Все Гагры кишат объявлениями „Сдаю комнату“. А один из жителей прелестной улочки у моря пошел еще дальше. Объявление на воротах его дома гласило: „Сдаю все“. Мандарины и туристы — почти единственные источники дохода. Ну и, естественно, знаменитое абхазское вино. Отношение к русским самое доброе. Они это чувствуют. Школьная учительница географии из Москвы Люба в прошлом году пробыла здесь всего десять дней. Уезжала со слезами и с неугасимым желанием вернуться сюда снова. И в этом году приехала уже на пол-лета. Умница и красавица Настя из Питера, вслед которой смотрело полгагрского пляжа, появилась здесь одна. Причем почти в полуобморочном от страха состоянии. Всю дорогу до Псоу какой-то доброхот-таксист пускал в ход разные страшилки: „Как? Вы не знаете, где будете там жить? Немедленно возвращайтесь в Адлер. Снимете комнату? Да что вы? Там же по ночам врываются бандиты и расстреливают на месте. Возвращайтесь в Адлер“. Но петербурженка упорно твердила только одно: „Нет, хочу в Гагры“. — Настя, откуда такое желание? — спрашиваю ее. — Друзья отдыхали здесь два года назад. И им очень понравилось. А уж как нам с подругой все понравилось, просто слов нет. Денег потратили мизер, а впечатлений — воз. Где только не были, чего только не видели. Помимо Гагр объездили почти всю Абхазию. Слушали концерт органной музыки в храме десятого века. Восхищались красотой крохотного Голубого озера и озера Рица. Восторгались величественным Гекским водопадом, с которого мосфильмовцы в пору съемок „Шерлока Холмса“ сбросили профессора Мориарти. Спускались на рафтинге по горной Бзыби, которая не преминула окатить нас с ног до головы своей ледяной водой. Побывали в недрах Иверской горы, пройдя по шести залам знаменитой новоафонской пещеры. Видели сталинские дачи и бывшую горбачевскую, где, по рассказам аборигенов, Раиса Максимовна влепила своему царствующему супругу громкую пощечину… А еще выучили массу абхазских слов: „акино“, „аунивермаг“, „акулинария“… — А почему в вашем языке половина слов начинается на букву „а“? — спрашивали мы сынов и дочерей древней Колхиды. — А черт его знает, — отвечали они. Ну а если без шуток, то, кроме мамалыги и чучхелы, произнести что-либо русскому человеку на абхазском языке просто невозможно. От обилия рядом стоящих согласных язык ломается почти сразу. Зато у абхазцев проблем с русским языком никаких нет. Все прекрасно говорят на нем. И в своем стремлении во всем потрафить вкусам российских туристов даже вывеску над своей национальной столовой „Апацха“ перевели на русский язык „Пацха“.… Вернувшись домой, сказала только одно: „Дети, вперед! Отдых в Абхазии — это супер!“ И плевать на все военные демарши грузинского лидера. Ничего он не сделает. Руки коротки. На флаге Абхазии раскрытая ладонь. Но в любой момент абхазцы готовы сжать ее в грозный кулак. И враги этой маленькой страны с большой душой об этом прекрасно знают.
