Александр Лукин собрал уникальную коллекцию предметов старины. Он не прячет ее за прочными стенами и крепкими замками, наоборот, выставил прямо на улице. И не боится, что его коллекцию растащат. Даже тяжелоатлету не под силу унести экспонат весом от 300 до 1500 килограммов. Александр Павлович коллекционирует якоря. И выставил их напоказ на своем рабочем месте — в ремонтно-отстойном пункте Рыбинского района гидротехнических сооружений, где отработал почти четверть века.
Накануне водолазы Дмитрий Малков и Сергей Сергиенко подняли со дна Волги четырехлапую «кошку». Речь идет о 600-килограммовом якоре с четырьмя лапами. Подобные якоря всевозможной массы были в ходу в позапрошлом веке, когда Рыбинск слыл столицей бурлаков и являлся перевалочным центром на Верхней Волге. На рыбинском рейде за раз скапливались сотни судов со всевозможными грузами, главным образом, сахаром, солью, зерном. Благодаря «кошкам», вцеплявшимся в грунт, суда держались всяк на своем месте, выдерживали болтанку, когда налетал ветер. Но случалось, что цепи рвались, пеньковые канаты перетирались, судно уходило, оставляя якорь на дне. От Староречья, ныне район завода гидромеханизации, до рыбинской Стрелки вдоль берега лежат десятки, если не сотни якорей. Находят их, когда работает мощный земснаряд, черпакам которого любой грунт по зубам, или во время трала, что проводят на Волге суда типа «Путейский». Как только наткнутся они на помеху на дне, наступает черед водолазов. Они воочию видят, что под водой. Обычно якорь глубоко уходит в грунт, только рог торчит наружу. Вот за рог и цепляется трал или черпак земснаряда. Хуже, если судно днищем заденет. Правда, это маловероятно. Потому что судоходный ход работники Рыбинского района гидротехнических сооружений держат в чистоте на протяжении водного пути от Песочного до Череповца и Углича. А вот до создания Рыбинского водохранилища, когда маловодную Волгу в районе Перебор можно было вброд перейти, потерянные якоря своими рогами повредили немало судов. Сейчас всякий хлам лежит ближе к берегу в стороне от судоходного хода. Чего только не встречается в донных залежах! Вот недавние находки Дмитрия и Сергея: остов легкового автомобиля, «перо» руля судна, совершившего неудачный маневр, еще какой-то металлолом и пара покрытых ржавчиной и ракушками якорей — четырехлапая «кошка» и двурогий адмиралтейский якорь. Все это добро доставил на площадку ремонтно-отстойного пункта плавучий кран. Получилась могучая кучка. Пока у начальника РОП Александра Лукина и его товарищей по работе, а подчиненные поддерживают увлечение руководителя, руки не дошли до этих якорей. Их нужно очистить от ржавчины и покрасить черной краской. Ждут своего часа в «фонде» ремонтно-отстойного участка — в бурьяне на пустыре — два 1300-килограммовых адмиралтейских инвалида. Якоря целехоньки, а инвалидами их прозвали из-за того, что у них всего один рог. А больше и не надо. Такими инвалидами издавна оснащались суда технического флота. И до сего дня эти якоря имеют практическое применение. Коллекцию Лукина сегодня составляют десять разнотипных якорей. Им придан музейный вид. Каждому определено достойное место. Два маленьких якоря — с двумя рогами и четырьмя лапами — украшают металлические ворота перед въездом на территорию ремонтно-отстойного пункта. Особняком представлен якорь Грюзона — немецкая версия английского якоря Холла. Англичане изобрели такой якорь с двумя рогами в 1888 году. Он стал популярен у мореходов. Рога якоря закреплены на оси, которая позволяет им поворачиваться в любую сторону и только на 90 градусов. Упав на грунт, якорь прочно закрепляется там лопастями на конце рогов. При поднятии рога якоря всегда опущены вертикально, поэтому не задевают борт корабля. Немцы скопировали якорь Холла, видоизменив его нижнюю часть, и назвали его якорем Грюзона. Кстати, якорь Холла не канул в Лету и используется на российских судах и доселе. Например, на судах-гигантах типа «Волгонефть». На легендарном крейсере «Аврора», чей залп в октябре 1917 года круто изменил историю Отечества, также установлен якорь Холла. А вот мятежный броненосец «Потемкин» на рейде в Одессе в 1905 году удерживали 1200-килограммовые якоря Мартина. Такие якоря выпускались во Франции с 1890 года, а в России их отливали на Ижорском заводе в Санкт-Петербурге до 1900 года. Исключительно для броненосцев и крейсеров. Александр Лукин, будучи в Кронштадте, видел памятник русскому флотоводцу Степану Макарову. В начале русско-японской войны 1904 — 1905 годов он командовал Тихоокеанской эскадрой в Порт-Артуре и погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на морской мине. «Петропавловск» был оснащен якорями Мартина. И четыре таких якоря установлены у основания памятника Макарову. Поэтому было удивительно, когда несколько лет назад якорь Мартина обнаружили в районе моста через Волгу. Сомнительно, что по Волге когда-либо плавали броненосцы и крейсеры. А торговым судам с их маломощными паровыми машинами или ручной тягой такой якорь не поднять. В общем, загадка. Задал ребус Лукину и другой найденный в Волге француз — якорь Давида. Он также использовался на морских военных кораблях. Кольцо внизу якоря свидетельствует о том, что его сначала вытягивали на цепи из воды, а затем, зацепив лебедкой, заводили на борт. Также принимали на борт и якорь Мартина. Александр Павлович идентифицирует находки по книге Льва Скрябина «Якоря». Это своего рода каталог якорей. Российский флот, а значит и якоря, обязаны своим появлением Петру I. Сначала царь сам учился и других заставлял учиться у голландских мастеров. А с 1720 года учителями российских корабелов стали англичане. Они разработали русский якорь с острым углом рогов. Он использовался на российском флоте на протяжении столетия, а с 1820 года его сменил якорь с двумя округлыми рогами. Шток-перекладина у якорей вплоть до середины XIX века был деревянным. Дерево непрочно. Поэтому парусные суда возили с собой запас штоков, которые крепились в верхней части мачт. После 1850 года с развитием парового флота на смену двурогому якорю с деревянным штоком пришел цельнометаллический адмиралтейский якорь. Его изобретатель — английский адмирал Паркер. Адмиралтейский якорь представлен в коллекции Лукина. Равно как и его предшественник — вышедший из употребления полтора столетия назад якорь с деревянным штоком. Шток был восстановлен точь-в-точь по книге Скрябина. Александр Павлович не стучится в двери административных кабинетов и не требует к себе повышенного внимания музейных работников. Он окончил Рыбинское речное училище и вот уже без малого двадцать пять лет предан профессии речника. И фундаментально бережет память о дне вчерашнем и дне сегодняшнем Российского флота. Такой музей якорей по всей России еще поискать.
