Приезжаю как-то два года назад летом к знакомому в загородную резиденцию. Большой старинный бревенчатый дом на два входа, резные одинаковые крылечки, резные наличники на окошках, в том числе на чердачном, где светелка… Этот дом в Рыбинском районе в полутора часах езды от центра города на рейсовом автобусе недавно достался ему в наследство от умершей матери.
И новый хозяин сразу решил сделать то, до чего из-за болезни матери много лет руки не доходили — перебрать печку. Уж больно, говорит, она дымила последнее время и внешний вид какой-то убогий стал. ПОСТОЯЛЕЦ Пока мой приятель показывал мне двор и огород, на крылечко важной походной выплыл мужичок неопределенного возраста, лет шестидесяти на вид, в рабочей одежде, перемазанной глиной… Затянулся сигареткой с фильтром, я заметил — сигарета не из дешевых, и обратился к хозяину: — Евгенич, не мешало бы в честь приезда гостя самогоночки плеснуть. Всем, по маленькой… Моего Евгенича, смотрю, так и перекосило. Но, вижу, собирает приятель волю в кулак и нежно так, ласково отвечает: — Шел бы ты, Михалыч, печку делать. А то мне уже перед соседями стыдно! Говорят, печник-то у тебя до зимы, что ли, печь ваять будет? Михалыч, смачно и не торопясь затягиваясь, отвечает со знанием дела: — До зимы не до зимы, а торопиться не буду! Поспешишь, сам знаешь, людей насмешишь. — Да ты и так насмешил всю деревню! — взорвался Евгенич. — Все в округе говорят: у тебя, Николай Евгеньевич, печник работает или постоялец живет? Тут дел на три-четыре дня, а ты уже две недели кантуешься! Печник Михалыч бросил окурок и неторопливой походкой пошел в дом. Скоро подоспел обед, супруга Нина Ивановна зовет за стол. Гляжу, печнику первому наливает борщ, да пожирней, целый кусок мяса — бульк к нему в тарелку. А нам с Николаем Евгеньевичем — так, по косточке. И на второе тоже — нам по одной котлете (правда, обиды нет, котлеты у Нины Ивановны величиной с подошву), а печнику две. Самогоночку тоже пили — Михалычу одну, но большую, а нам сколько угодно, но очень маленьких. После обеда мы пошли прогуляться, а печник наконец засел за работу. Николай, чувствую, весь на взводе, спрашиваю: — Ты чего такой нервный? На печника наорал. Печник, что ли, плохой? — Да печник-то хороший! — вздохнул мой друг. — Даже очень. И берет недорого — представь себе, всю печку за пять тысяч взялся перебрать, а печища-то ой-ой-ой! Да только достал он меня! ХИТРЫЙ МИХАЛЫЧ И Николай рассказал, в чем дело. Печника посоветовал ему приятель. Но приятель из деревенских и в такого рода делах опытный, не дал Михалычу сесть себе на шею. А вот Николая не предупредил, что и как, и печник сразу почувствовал, что хозяин дал слабинку. Николай Евгеньевич встретил печника чересчур ласково, со свойственной ему интеллигентностью. Понятное дело, печника, как любого работника, помимо зарплаты кормить нужно. Нина Ивановна тоже женщина очень интеллигентная и мягкая, не смогла воспринять его иначе как гостя. А раз гость — значит, ему лучший кусок. Николай сразу предложил печнику, он живет в центре, совсем недалеко от нужной остановки, деньги за проезд на несколько дней вперед. А Михалыч вдруг и говорит: — Да что я ездить-то каждый день буду, на одни дороги уйдет по три часа в день! Разве это работа! Нет уж, я у вас тут поживу, в светелке. Всего-то дней пять, быстрее сделаю. Что ж, места не жалко, живи — рассудили хозяева. И даже белье чистое ему постелили. И в голову им не могло прийти, как растянутся эти пять дней! А Михалычу только в радость. В Рыбинске у него комнатуха в коммуналке, где из-за толпы жильцов то в туалет не попадешь, то чайник не согреешь. Да и как-то слишком уж быстро утекают в городе сквозь пальцы печные заработки… Жена его давным-давно бросила, уехала в другую область с детьми, оставив ему комнату и депрессию, от которой он начал пить. Из-за этого и работу потерял. Но, слава Богу, знает ремесло, которое всегда востребовано. Этим и жил последние лет двадцать. И жизнь эта была больше печальной, чем радостной. А тут на всем готовом, кормит хозяйка четыре раза в день, утром обязательно что-нибудь молочное, кашу или яичницу на молоке, обед с мясным первым и вторым, потом чаепитие с пирогами или печеньем. Ну и ужин тоже с мясом. Плюс к этому все свеженькое, с огорода: огурчики, редисочка, лучок, ягоды — сплошные витамины! Так и завис печник Михалыч у моего приятеля на две недели. И похоже, этому его курортному сезону конца-края не видно. Николай, большую часть жизни проведший в городе, далеко не сразу понял простые хитрости печника. А когда понял, то уже было поздно — Михалыч плотно сел им на шею. БУДЬТЕ ЛАСКОВЫ С ПЕЧНИКОМ Для соседей переборка печки у Николая стала притчей во языцех. Каждый норовит, пройдя мимо несчастного Николая, пошутить: — Эй, Евгенич, у тебя печку-то под евростандарт, что ли, делают — больно уж долго! — кричит один. — Ты, может, Михалыча в приемные отцы взял? — надрывается другой. — Может, Евгенич, тебе еще какой работник нужен на дачный сезон? На такие-то харчи я бы и сам пошел! — не унимается третий. И стало моему приятелю совсем худо от этих насмешек. Он и сам понимал, что выходит нелепо, да ничего поделать не мог. Выгнать печника — неизвестно, сколько еще запросит следующий и как будет делать. Постоянно понукать — себе дороже выйдет. Ведь Михалычу все как о стенку горох, а Николаю каждая ругань — нервный стресс с ухудшением самочувствия и обстановки дома и на работе, да еще сердечные капли для Нины Ивановны. Посовещавшись с супругой, решили они, так сказать, ухудшить бытовые условия постояльца. А именно — хуже кормить. Кашу утром не на молоке, суп без мяса, одну котлету вместо двух. Михалыч как будто ничего не заметил… Но дня через два во время довольно длинных перерывов в рабочем дне начал как бы между прочим рассказывать хозяйке разные истории про то, как его знакомые печники складывали и чинили различным заказчикам печки… Все они сводились к одному: для печника хорошее отношение и кормежка важнее, чем заработок. И в старину люди знали, что плохо обращаться с печниками нельзя — хуже будет. Вот, например, в прошлом году его знакомый печник складывал печку где-то в Мышкинском районе. Хозяйка очень жадная была, кормила плохо, так печник у дымохода вмонтировал бутылочное горлышко. Как открывают дымоход, так такой вой поднимается из-за этого пустого горлышка, что хоть святых выноси! И никак не сообразишь, в чем дело. Через некоторое время хозяйка нашла печника, упала на колени: «Прости, я тебя плохо кормила, пощади, я за все заплачу, но сделай, чтоб не выло!» Печник пошел, руку в дымоход засунул и горлышко глиной замазал. Вой и пропал. А хозяйке он на прощание строго-настрого наказал впредь печников не обижать и другим хозяйкам это передать. А где-то печник, с которым плохо обращались, в печку замазал сырое яйцо. Как печка топится — такая вонь по всему дому! Главное, что никакой другой печник это не устранит, разве что всю печку ломать и заново складывать. Ведь место, где лежит яйцо, только этому печнику известно. ИСХОД ПЕЧНИКА Перепуганная хозяйка каждый вечер рассказывала печниковые байки хозяину, который от этих рассказов пугался еще больше, чем она. Было решено кормить Михалыча по-прежнему, не обижать, не попрекать и терпеливо ждать, когда он закончит работу. Ведь закончит же когда-нибудь!… Я почесал затылок: да, история чудная, хоть плачь, хоть смейся. Стал предлагать разные варианты выхода из ситуации. Но Николай мои предложения отмел и решил нести свой крест до конца. Мол, я это затеял, сам виноват, раз повел себя так с самого начала, так уж теперь остается только терпеть. Тем более что все равно уже больше половины работы выполнено. Когда я уезжал из гостей, печник Михалыч тоже вышел меня проводить. И приглашал в гости на следующие выходные. Я видел, как побагровел Николай от сделанного мне печником приглашения. Дней через десять я позвонил Николаю разузнать, как дела с печником. И вдруг слышу в трубке веселый бодрый голос! История с печником закончилась, оказывается, совершенно не так, как можно было предположить. После моего отъезда он делал печку еще неделю. Наконец, сняв публично в присутствии хозяев перемазанную глиной спецовку, торжественно сообщил, что все готово. А за то, что к нему хозяева относились хорошо, не обижали, слова дурного ни разу не сказали, не в пример, дескать, другим, у которых он раньше работал, и кормили, как при царском дворе, он делает им два подарка. Первый — отказывается от половины заработанных денег и возьмет только две с половиной тысячи. И второй — он перебрал им печку так, как ни у кого за последние двадцать лет лучше не делал! И что к Евгеничу еще долго будут ходить люди и просить адрес печника, но пусть он, Евгенич, если адрес давать будет, говорит сразу — так дешево и так хорошо Михалыч уже никому делать не станет. Изумленные хозяева, постояв несколько минут с открытыми ртами, вдруг, забыв про все обиды и подозрения, бросились Михалычу на шею. Они обнимали и целовали его, просили прощения за грубости, которые все-таки порой говорили, приглашали в гости и умоляли взять за работу все же полную сумму… Но Михалыч стоял на своем. Взяв две с половиной тысячи, он поклонился хозяевам и сказал на прощание: — Вам за все спасибо. Я такого обращения не видел уже лет двадцать. Как в раю побывал.… Я был у них в гостях этим летом. Печка действительно греет на славу, и еда на ней готовится вкусная, как нигде. И действительно люди просят адрес столь замечательного печника. И Николай всем говорит, как научил его Михалыч. А сам вспоминает Михалыча добрым словом и изредка навещает его. Михалыч при встречах пускает слезу умиления, но в гости ехать отказывается. Я, говорит, печник, а не нахлебник, свое дело сделал, и вам, и мне спасибо.
