В Мышкинском детском доме 15 детей, из них лишь трое круглые сироты, а остальные, как теперь говорят, сироты при живых родителях — ребята из неблагополучных семей, в которых отцам и матерям потомство содержать не по карману. Да и образ жизни этому мешает.
В такую же, только более трагическую, ситуацию попали и двое мальчиков из села Кривец. Одному 12 лет, а другой, постарше, уже учится в профтехучилище. Родители их к контингенту хорошо известного в области Кривецкого дома-интерната отношения не имеют. Просто живут в этом селе. Отец, которому уже к пятидесяти, Валерий Григорьевич Чура, белорус, работает по наймам. Мать, Егорова Вера Александровна, безработная, недавно скончалась в возрасте 44 лет. Брак их не был зарегистрирован, дети не носят фамилию отца, родители уже давно не жили вместе. Разошлись из-за того, что жизнь у них сломалась, Вера, по признанию Валерия, все загубила своим пьянством и другими грехами. Егорова еще в 1999 году была лишена родительских прав, и с тех пор двое мальчишек нашли себе приют в детском доме. В прошлом, десять лет назад, Валерий сделал отчаянную попытку повлиять на жену. Причем не разбираясь в средствах. Избил ее, сбросил с лестницы. Жили они в Кривце каждый в своей квартире, но в одном доме. Это и привело к новому, более страшному конфликту. Как раз после затяжных праздников, 10 мая, Валерий обнаружил, что у него из квартиры пропали джинсы и канистра со спиртом. Он пошел к Вере, и хотя та не сознавалась, нашел у нее припрятанную канистру. Все-таки пришлось угостить бывшую сожительницу. Выпили вместе, но радости это не принесло. Наоборот, нахлынуло прошлое: пьянки-гулянки Веры. Валерий опять стал упрекать ее, что она и прежде воровала вещи из семьи и продавала себе на вино. Выходит, загубила не только свою жизнь, но и его, и детей. Вера и сыновей в детском доме практически не навещала. А Валерий часто забирал их к себе домой. «Таких, как ты, сжигать надо!» — выкрикнул он. Вера, уже сильно опьяневшая, сказала: «Давай, жги!» Все это могло так и остаться хмельной риторикой, но на беду на подоконнике стояла пол-литровая банка с соляркой. Валерий плеснул из нее собутыльнице на платье и чиркнул спичку. На суде он потом скажет, что хотел ее этим напугать, чтобы больше не воровала. Синтетическое платье на женщине горело и плавилось, а она сначала сидела не двигаясь. Алкоголь попритупил первую боль. Валерий, спохватившись, вылил на нее ведро воды, она выбежала на улицу, стала отдирать с ног оплавившуюся ткань. Потом вернулась домой и легла спать. Бывший сожитель забеспокоился, он приносил мазь, таблетки, обрабатывал места ожогов перекисью водорода. У Веры на ягодицах были волдыри, на спине кожа покраснела. Ходил он и к врачу Кривецкого дома-интерната, не скрывал, что все произошло по пьянке. Просил мазь от ожогов. Врач сказал, что Егорову надо срочно везти в больницу, в Мышкин. После этого Чура уехал на несколько дней на заработки. А когда вернулся, то узнал, что Вера в больницу не обращалась. Она замотала ожоги на теле полиэтиленовой пленкой. Это только ухудшило состояние, поднялась температура. 16 мая Валерий вызвал «скорую помощь», и Веру поместили в Мышкинскую больницу. Обратись она туда раньше, можно было бы травму эту, опасную для жизни, залечить. Ожоги живота, груди, спины, ягодиц и ног у нее были четвертой степени и не превышали двадцати процентов поверхности тела. Но время было упущено. Вера лежала в палате одна, раны сильно гноились и издавали неприятный запах, поэтому другие пациенты общаться с ней желанием не горели. Только одна женщина заходила, давала ей закурить. Ей Вера рассказывала, что ее поджег бывший сожитель, но, чтобы его не посадили, просила держать это в тайне. Другим она говорила, что упала в костер. Она не поправлялась, и 20 мая была направлена в ожо- говое отделение больницы им. Соловьева в Ярославль, где 31 мая скончалась. Валерий был пришиблен всем случившимся, на суде раскаялся в содеянном, но просил учесть, что Вера сделала своим поведением жизнь и его, и детей невыносимой. Работники детского дома ходатайствовали за Валерия, просили смягчить его участь. Поэтому я заглянул к ним. Заместитель директора сказала, что она работает уже два года, но за все это время ни разу не видела здесь Веру Александровну. Встречала только отца, который не порывал связи с детьми, брал их к себе домой на праздники и каникулы. А ведь дети даже не записаны на Валерия Григорьевича, и для того, чтобы их теперь усыновить, нужна длительная процедура, поскольку и брак-то был не зарегистрирован. Ребята, узнав о случившемся, сейчас очень переживают, они поняли, что произошло нечто страшное и теперь могут оказаться одни-одинешеньки на свете. Поэтому в ходатайстве из детского дома и было написано, что лишение свободы отца будет для мальчишек не меньшим горем, чем смерть матери. 25 октября Мышкинский суд под председательством Светланы Михайловны Сорочиной учел неординарность дела и длительной психотравмирующей ситуации и исходя из интересов детей вынес мягкий приговор. Валерий Чура признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 111 ч. 4 УК РФ, и ему соответственно назначено наказание — 7 лет лишения свободы. Но в соответствии со ст. 73 УК РФ суд приговорил считать это наказание условным, с испытательным сроком в три года.
