Круглая, как манеж, почти домашняя, обрамленная уютными невысокими домами, как будто все в одном архитектурном стиле; вместе со зданием Волковского театра они как бы составляли единый ансамбль. Такой мне помнится площадь Волкова, когда я училась в классе седьмом и приезжала на зимние каникулы к дяде, чтобы побегать по ярославским новогодним елкам, на которые он доставал мне билеты пачками.
ДО ПЛОЩАДИ Волкова с Московского вокзала бежал деревянный трамвай и останавливался как раз у театра — очень удобно. От площади между Власьевским садом и фотоателье текла, как и теперь, словно маленькая речка, улица Пушкина, по которой я проходила метров сто до улицы Собинова, где как раз и жил наш Степаныч. А в начале улицы Пушкина стояли, как два часовых, два киоска с мороженым. Приятно было набрать целую авоську крошечных «эскимошек», чтобы потом дома, в тепле, с наслаждением глотать льдистые, с запотевшей от дыхания шоколадной корочкой сладкие кусочки… Я любила и люблю до сих пор площадь Волкова. Без нее не представить Ярославля. Мне нравилось здание гостиницы «Центральная» — двухэтажный в белом и голубом дом с красивым парадным подъездом, за которым бежала на второй этаж вычурная решетчатая лестница… Я с удовольствием устраивала сюда своих знакомых, которые приезжали в Ярославль по делам или просто поглазеть на достопримечательности древнерусского города. Номера там были непритязательные, даже тесные, но уютные и теплые. А сбоку, как бы с брюха этого здания, зазывала гостей ресторанная стеклянная дверь, сквозь которую просвечивал старик швейцар в галунах и в форменной фуражке. Ох и вредный был дед! После семи вечера посетителей в ресторан пускал по принципу «кто глянется» или кто в ручку положит. Немного, копеек пятьдесят. Зато, если просочишься, почувствуешь себя этаким уважаемым и желанным господином или госпожой — уж он и пальто подаст, и пылинки с тебя сдует, и ножкой шаркнет. Говорили, что он швейцар из бывших, еще при царе швейцарил — выучка еще та… Что за чудо был этот ресторан «Москва»! С баром, чего не было в других подобных заведениях. А какие душевные там коктейли были! На трешку себе закажешь какое-нибудь «Северное сияние», и гуди целый вечер, балдей, танцуй — на три рубля нальют чуть не пол-литра. Дешево и сердито. Нигде никогда не готовили такой шикарной солянки, как в «Москве», такого обалденного цыпленка табака… А публику развлекала живая музгруппа с живыми артистами, певшими популярные песни пусть не звездными голосами, но задушевно и без всякой фанеры. Вход под арку Знаменской башни сторожили два замечательных гастронома, один, что примыкал к ресторану, — Лобановский, напротив, где теперь вход на экономический факультет, — магазин «Мясо-рыба». В шестидесятые мясом там, конечно, и не пахло, но хек и минтай давали исправно, да еще всевозможные банки с дарами моря, особенно с морской капустой и кальмарами в собственном соку. А наискосок в «Европе» на втором этаже было чудненькое кафе, где продавали на розлив марочные портвейны — не бормотуху. Туда ходили приличные люди, студенты и прочая мелкота питались внизу, за высокими столиками, стоя поедали тефтели с рисом или кофе со свежайшими пирожными, на худой конец жаренные во фритюре пирожки с повидлом. И только тяжелый желто-серый параллелепипед гостиницы «Ярославль» несколько выбивался из общего светлого ритма площади, но особо глаза не мозолил, затененный густыми кронами лип. Потом трамвайные линии с площади убрали, по ней побежали привязанные к проводам троллейбусы — их так и звали «привязанные», и она стала еще более приятной и романтичной. «Я в синий троллейбус сажусь на ходу…» — пелось в популярной в то время песенке. И правильно. С площади Волкова влюбленные парочки расходились и разъезжались далеко за полночь — было где разгуляться романтикам и влюбленным. И последние троллейбусы уходили в парк на Городской вал именно через площадь… Но настал-таки час пик. Старое здание гостиницы «Центральной», она же гостиница Кокуева в исторических анналах, совсем обветшало и ремонту не поддалось. Обрушилось с Божией и человеческой помощью. Реставраторы докопались до древней кладки Знаменской башни и обрадовались: вот она, золотая жила археологии. Потритесь о грубые челюсти вечности, прикоснитесь к сединам былой старины. Как открыли эту кладку, так и порешили: ничего больше к башне не лепить — она и так хороша. Чтобы заполнить брешь, разбили что-то вроде сквера, водрузили огромную гранитную глыбу с табличками: мол, вон сколько побратимов-городов у нашего яркого славного города, на все четыре стороны нас знают. Оболванили круглый сквер посередине площади: подросшие голубые ели выкорчевали, взамен насадили такие же, но маленькие — дескать, театр чтоб не заслоняли. И прозвал обыватель интеллигентную площадь Плешкой. А тут еще и здание «Европы» выперло кариесом. Лет десять торчало, как гнилой зуб. Какая же уж тут поэзия! А народ возмущался: испортили площадь, не смогли или не захотели сделать ремонт гостиницы с ее рестораном «Москва», с любимым народом кинотеатром «Луч». Ну поругались и забыли. Новые поколения ярославцев уже воспринимают ее такой, какова она есть. Но, видно, остались те, кто не забыл ее в том виде, в каком она была в середине прошлого века, а по рассказам своих предков представлял, какой была и в конце века девятнадцатого. Интересно, какую позицию занимал ныне заслуженный архитектор Семен Новиков, когда убирали исторический памятник, гостиницу Кокуева, она же «Центральная», и водружали на его место серый булыжник. Слава Богу, свезли его в один из парков да бросили при входе. А когда компактное уютное здание театра надстраивали, увеличивали во все стороны, нарушая архитектурные пропорции и задуманную зодчими его гармонию, что ж аксакалы архитектуры с новоделом не боролись? Понятно, театру академическому простор был нужен. И вот снова споры: строить или не строить… Пошла борьба с новоделами, с неоархитектурой, а я думаю, не с новыми веяниями в зодчестве воюют аксакалы архитектуры, а с молодыми, не лишенными таланта зодчими, которые стремятся создать свой Ярославль, не забывая о его прежнем облике, старательно вплетая в новый узор старинные фасады домов, воссоздавая утраченное. Не лучше ль, чем ругаться, конкурс объявить на лучший проект застройки заповедной зоны или ее бла- гоустройства. Может, придем к консенсусу.
