Теперь они собираются редко — годы берут свое. Да и забот по дому у каждой хватает. Но когда на днях Ниночке — Нине Сергеевне Мокиной — исполнилось 78 лет, тут уж грех было не прийти к подруге на день рождения.
В свое время их сдружила не только работа на перегонах, где они восстанавливали и ремонтировали железнодорожные пути, но и проживание в путейском общежитии на Привокзальной улице. Этот дом знает в Данилове каждый железнодорожник. Самый большой трудовой стаж — 38 лет, конечно же, у Шуры, как до сих пор зовут ее подруги. Александре Григорьевне Лесаковой стукнуло уже 82 года, но она отлично помнит военные годы. Именно на женщин ее поколения, заменивших ушедших на фронт отцов, мужей и братьев, выпали самые тяжкие испытания. В составе путевой колонны N 7 Александра Григорьевна несколько месяцев, до самого прорыва блокады Ленинграда, восстанавливала разрушенные налетами вражеских самолетов пути, удлиняла тупики, где стояли эшелоны. Во время налетов авиации прятались в лесу, там же и ночевали. Колонне был отведен участок дороги в 20 километрах от города Тихвина. Дисциплина в колонне была армейская, так что вкалывали все до тех пор, пока не будет отремонтирован путь. — После войны тоже несладко было, — вспоминает Александра Григорьевна. — Заместитель начальника дистанции пути Александр Григорьевич Кононов нас так и называл — даниловские мужики. А в бригаде были одни бабы. И спрашивали с нас сполна, без поблажек на возраст и пол. Вспомнила Шура с подругами и ту почти детективную историю, как удалось ей вселиться в путейское общежитие. Спасибо, тот же Кононов отстоял ее право занять там комнатенку, несмотря на противодействие местного начальства. Нина Мокина пришла на железную дорогу в 1947-м, самом голодном послевоенном году. До этого девчонкой трудилась в колхозе неподалеку от станции Путятино. Пахали на быках, пригнанных сюда из-под Смоленска, сеяли и убирали хлеб. Потом поработала и в леспромхозе. А на “железке” их постоянным рабочим инструментом стали лапа и молоток для забивания костылей в шпалы. Наловчились так, что никто из пришедших потом в путевые рабочих мужчин не мог так шить железнодорожное полотно по шаблону, как умели это делать Шура и ее бригада. Все трое и сейчас до миллиметра помнят размер колеи: 1524 — по прямой и 1540 — по кривой. Второй размер зависел от радиуса поворота полотна. — Вот у Нины месяца не хватило до 30 лет стажа, ушла она тогда дочке деток помогать нянчить, — уточнила Александра Григорьевна. — А вот поди ж ты, и пенсию на 100 рублей меньше нашей получает. Разве это справедливо? — Да ничего, девоньки, хватает мне, — замахала руками Нина Сергеевна. — Много ли нам надо-то теперь. Лишь бы у детей жизнь получше была. Самая молодая — ей всего 75 лет — и, как оказалось, самая молчаливая из троих — Надежда Николаевна Иванова. Ее трудовой стаж на железной дороге на полгода даже больше, чем у Лесаковой. Я смотрел на всех троих и представлял, как, одетые в оранжевые жилеты, шагают они по шпалам или с замахом бьют тяжелым молотком по костылям, укрепляя рельсы. Сколько же сил заложила природа в этих женщинах, если им удалось не сломаться в войну, а потом еще долгие годы поднимать страну из разрухи. И неужто не стыдно государству платить им такие мизерные пенсии, позволяя олигархам вывозить миллиарды долларов за границу. Вглядимся в их лица и спросим себя: может, пора опомниться и что-то исправить в этой жизни? На снимке (слева направо): Нина Мокина, Александра Лесакова и Надежда Иванова.
