29 января этого года Россия отмечала 145-летие Антона Павловича Чехова. Год минувший прошел под знаком Международного года Чехова. Так мир откликнулся на 100-летие со дня смерти великого писателя.
О доме его брата Михаила, расположенном в Ярославле, в котором трижды побывал Антон Павлович, наша газета рассказала в материале «Чеховы в Ярославле» в номере от 18 января сего года. Но есть и еще одна ниточка, связывающая Ярославль с Чеховым. БЕРЕГ ПИСЬМА Эпистолярное наследие Антона Павловича Чехова огромно. Сохранилось около 4400 писем, написанных им в течение 29 лет — с 1875-го по 1904 год, что составило 12 томов в его творческом наследии. Чеховские письма по праву можно назвать образцом эпистолярного жанра. По совершенству языка они не уступают его художественным произведениям и подобно им способны доставить эстетическое наслаждение. В свое время некоторые критики упрекали Чехова в том, что он сам в своих произведениях остается закрытым, как бы отстраняется от своего материала. Зато в своих письмах предстает он натурой широкой, человеком глубокомыслящим, начитанным, о чем свидетельствуют многочисленные перефразы евангельских текстов, цитаты как из отечественных, так и зарубежных классиков, ироничным по отношению к себе и другим, отзывчивым на чужую беду, всегда готовым прийти на помощь и знакомым, и незнакомым людям. Живой Чехов, не приглаженный литературоведами, не причесанный воспоминаниями современников. Ни один из великих писателей не оставил нам такого количества писем. К письмам своих респондентов Чехов относился весьма бережливо. Очень многие из них подшивал в специальную папку. А вот письма самого Чехова сохранились, увы, далеко не все. Так, согласно завещанию Исаака Левитана в его архиве были уничтожены все чеховские письма. Это тем более досадно, что отношения Чехова и Левитана были очень длительными и дружескими. Утрачен огромный пласт жизни не только этих двух людей, но и весь дух того непростого времени. ПРЕД ВАМИ А. ЧЕХОНТЕ Но вернемся в Ярославль середины 80-х годов поза- прошлого века. В письме Чехову от 13 — 14 февраля 1886 года издатель журнала «Осколки», с которым долгие годы сотрудничал Антон Павлович, Николай Александрович Лейкин пишет: «Обращался ли к Вам с письмом Трефолев? Он спрашивал Ваш адрес, дабы попросить у Вас пожертвовать маленький рассказец-автограф для «Автографического сборника» в пользу общества попечения о бедных детях». Да, Чехов получил такое письмо и ответил Трефолеву тут же: «Уважаемый Леонид Николаевич! Не пишу «милостивый государь», потому что после Вашего милого письма считаю наше знакомство установившимся. Когда два поезда встречаются, то обыкновенно обмениваются свистками. Вы свистнули, теперь же позвольте мне свистнуть… Пред Вами А. Чехонте, Человек без селезенки, Рувер и проч., числящийся в длинной шеренге почитателей Вашего таланта. Насколько я почитаю Вашу музу, видно из того, что у меня есть любимые вещи из Ваших творений и что обещание Ваше прислать мне сборничек стихов Л. Н. Трефолева подействовало на меня, как рюмка водки после десятичасовой поездки на перекладных по 35-градусному морозу». И далее: «Не могу ли я помочь Вам чем-нибудь помимо автографа? Сборник издается в Москве, я издан и продаюсь в розницу тоже в Москве. Исполнить мне какое-либо поручение будет нетрудно. Не нужно ли для сборника художников по части виньетки, рисунков и проч.? Вся московская живописующая и рафаэльствующая юность мне приятельски знакома… Ваше обещание зайти ко мне, когда будете в Москве, принимаю близко к сердцу». И Чехов действительно помог. «Сборник автографов русских писателей и рисунков facsimile русских художников. В помощь бедным детям» в двух частях, подготовкой которого занимался Трефолев, был издан в 1887 году Обществом попечения о неимущих детях в Москве. Среди рисунков, воспроизведенных во второй части сборника, есть рисунки Исаака Левитана («Крым») и Александра Янова («На монастырском дворе»). Именно их в числе прочих рекомендовал Трефолеву Чехов в письме от 20 марта 1886 года. К слову, в сборнике этом приняли участие Лев Толстой, Салтыков-Щедрин, Лесков. ТОГО И ДРУГОГО ПО ПОЛНОМУ СТАКАНУ Переписка между Трефолевым и Чеховым на этом не прервалась. С ответным письмом Трефолев прислал Чехову свою книгу «Славянские отголоски. Стихотворения». Ярославль, 1877. На книге автограф: «Многоуважаемому коллеге Антону Павловичу Чехову на память от автора — Л. Трефолева». Чехов в долгу не остался. 30 сентября 1887 года Трефолев получил от Чехова письмо с только что вышедшей тогда книгой его рассказов «В сумерках», но ответил на него лишь в апреле следующего года. В нем он писал: «Чем заплатить мне вам за подарок? Если желаете, пришлю (в конце года) мою библиографическую редкость «Уединенного пошехонца». А не то соблаговолите принять мою карточку (не визитную, а фотографическую?)». Неясно, что именно Трефолев собирался подарить Чехову: оригинальный журнал «Уединенный пошехонец», выходивший в Ярославле в 1786 — 1787 годах, переиздание ли этого журнала, предпринятое Трефолевым в 1886 году, или же свою собственную брошюру «Заметка о первом русском провинциальном журнале «Уединенный пошехонец», Ярославль, 1882 год. Вот что отвечал Чехов на предложения Трефолева: «Вы, уважаемый Леонид Николаевич, предлагаете мне выбирать одно из двух: Вашу карточку или «Уединенного пошехонца». Как человек жадный, я хотел бы получить «того и другого по полному стакану… Карточку Вашу я сопричту к литераторам, украшающим мой стол, а книгу и альбом прочту, переплету и пущу в обращение». СЕСТРА МОЯ СОБРАЛА ДЛЯ НЕГО ДЕНЬЖИШЕК В письме от 14 апреля 1888 года Антон Павлович пишет: «Уважаемый Леонид Николаевич! На этих днях к Вам явится с моею визитной карточкой подозрительная личность. Это Дмитрий Иванов, крестьянин, 12 лет, грамотный, сирота, беспаспортный. По его словам, в Москву он приехал из Ярославля с матерью. Мать умерла, и он остался на бобах. Жил он в Москве в «Аржановской крепости» и занимался милостыней. Эта профессия, как Вы и сами заметите, сильно отразилась на нем: он худ, бледен, много врет. На мой вопрос, хочет ли он ехать на родину, т. е. в Ярославль, он ответил согласием. Сестра моя собрала для него деньжишек и одежонки, и завтра наша кухарка повезет его на вокзал. Мальчик говорит, что в Ярославле у него есть тетка. Адрес ее ему неизвестен. Если у Вас в Ярославле нет адресного стола, то не найдете ли Вы возможным указать мальчугану те пути, по коим у Вас в городе отыскиваются тетки и дядьки?.. Он грамотен и уверяет, что хочет работать. Если не врет, то не найдется ли ему где-нибудь местечко? В типографии, например?.. Простите ради бога, что я будучи знаком с Вами только наполовину, беру на себя смелость беспокоить Вас просьбой и поручениями. Я не имею на это никакого права. Но утешаю себя надеждой, что Вы поймете мотивы, заставившие меня беспокоить Вас, и в будущем позволите мне отплатить Вам услугой за услугу». Мальчик действительно приходил к Трефолеву, ибо в архиве поэта найдена визитная карточка Чехова, на которой значится: «Податель сего есть тот самый Дмитрий Иванов, о котором я уже писал Вам. Уважающий А. Чехов». Но сестра Чехова Мария Павловна вскоре сообщила, что она опять видела парня в Москве. Вероятно, сбылось одно из предположений Чехова — мальчик, продав собранные для него семьей Чеховых вещи, вновь вернулся к своему привычному нищенскому ремеслу. На сегодняшний день известно 7 писем Чехова к Трефолеву (1886 — 1894 годы) и 6 писем Трефолева к Чехову. У ГАЗЕТЧИКОВ ЕСТЬ БОЛЕЗНЬ — ЗАВИСТЬ Много вроде бы и не очень значительных, но весьма характерных примет того времени можно обнаружить в чеховской переписке. Например, любопытен тот факт, что на гонорары от мелких рассказов, кои поставлял Чехов в некоторые издания, можно было не только жить самому, но и содержать своих родственников. И не только кормить-одевать, но и снимать для себя и для них на лето загородный домик, путешествовать по морю. Небезынтересно для нас и то, что письмо от Москвы до Ярославля доходило за один день, а до Таганрога — за три. И это в то время, когда не было не только электронной почты, самолетов, но даже и тепловозов. Трюхали по шпалам допотопные паровозы и, поди ж ты, успевали в такие недосягаемые для нас сроки доставлять почтовую корреспонденцию. А вот какое впечатление произвел на Чехова наш город, когда он в конце апреля 1890 года проезжал через него, отправляясь на Сахалин: «В Ярославле лупил такой дождь, что пришлось облечься в кожаный хитон. Первое впечатление от Волги было отравлено дождем… Во время дождя Ярославль кажется похожим на Звенигород, а его церкви напоминают о Перервинском монастыре, много безграмотных вывесок, грязно, по мостовой ходят галки с большими головами». Для любителей чеховской прозы небезынтересно узнать, что сам Чехов, широко признанный еще в молодые годы, уже в 26 лет обласканный такими маститыми писателями, как Григорович, Плещеев, Салтыков-Щедрин, называл литературу лишь своей любовницей, а законной женой считал медицину. Удивительны и такие глубокие признания 19-летнего Чехова, какие делает он в письме своему брату Михаилу: «Ничтожество свое сознаешь? Не всем, брат, Мишам надо быть одинаковыми. Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство». Ну а вот эту выдержку из письма 1883 года другому брату, Александру, можно бы набрать крупным шрифтом и вывесить в редакциях всех газет без исключения: «У нас, у газетчиков, есть болезнь — зависть. Вместо того, чтобы радоваться твоему успеху, тебе завидуют и… перчику! перчику! А между тем одному богу молятся, все до единого одно дело делают… Мелочность! Невоспитанность какая-то… А как все это отравляет жизнь!»
