Как ждут дома этих солдатских писем! Чтобы узнать, как кормят ребят, не обижают ли «деды», чем они занимаются, не болеют ли, не дай Бог. И каждый раз с замиранием сердца заглядывают в почтовый ящик.
РЯДОВОЙ С ФАМИЛИЕЙ ГЕНЕРАЛИССИМУСА Бабушка Бориса Суворова, обычного ярославского парня, которого забрали в армию прошлой весной, показывает не слишком большую пачку писем от любимого внука: — Да, Боря у нас не любитель письма писать, — говорит Александра Николаевна. Служит срочник с генералиссимусской фамилией в стройбате под Москвой, в Монине. С согласия его родственников мы публикуем выдержки из его писем. «Привет из Монина! Вот решил вам написать, правда, конвертов уже нет, но я постараюсь найти один. Сейчас три часа ночи, и я стою в суточном наряде на тумбочке дневальным. Все спят — один я бодрствую. У меня все хорошо — служу не тужу. Сильно скучаю по всем вам, хочется домой. Но что же делать — надо служить. Пишите почаще, мне хоть не так скучно будет». «Погода у нас зимняя — очень холодно и выпало много снега, на дорогах сплошной гололед. Когда идем строевой, многие падают». «У меня все хорошо, работаю все на том же объекте — «казарма», мы там ремонт делаем. Работы сейчас не так уж и много, так что я не сильно устаю. Кормить стали получше, мне хватает, правда, не всегда высыпаюсь. Сегодня мне выдали новую форму (старшина вышел из отпуска), хотя расцветка не очень хорошая, но гораздо лучше моей старой. Еще мне выдали новый бушлат и шапку, так что теперь не выделяюсь из роты». — Борю отпускали на несколько дней в отпуск, а в это время другим зимнюю форму выдали, — объясняет Александра Николаевна. — Нам когда его отдали домой, то я весь день его портянки кипятила. Насушила, нагладила, так что хоть нос ими вытирай. И всю форму ему отстирала, а то чего он там сам-то… Боренька как надел все чистое, так и говорит: «Бабуля, подворотнички-то какие белые!» «Вот получил вчера письмо уже перед самым отбоем, так что читал уже в темноте. Был очень рад, что ты, бабуля, мне написала (да так еще много!). Сегодня у нас праздничный день. Весь день будем отдыхать и смотреть телевизор. Завтра тоже будет выходной, так что наотдыхаемся вдоволь. Бабуля, позвони, пожалуйста, моему лучшему другу Илье и скажи, что он мой лучший друг и что я ему шлю большой привет». «Извините, что долго не писал — не мог найти конверта с маркой. Теперь у нас простые конверты не действуют, так что отсылайте мне с письмом конверт с маркой. Доехал я очень хорошо, соседи по купе попались разговорчивые. Мне было не скучно. В Москве на вокзале я встретил своих сослуживцев из роты, купил билет на электричку до Монина. Он стоит 40 рублей — теперь уже и с солдат берут деньги за билет!» (Нашумевшая монетизация даже в солдатских письмах домой засветилась). «15 числа приняли присягу и пришли в роту молодые бойцы, всего их 40 человек. Так что народу у нас стало много — не провернешься. А меня поставили на варенье — загружаю и разгружаю ведра и коробки с вареньем. Бывает, в один день приезжает по 4 двадцатитонные фуры с вареньем, и мы вдвоем все разгружаем. Иногда устаем, но работа мне все равно нравится. Так что за меня не беспокойтесь. У меня все хорошо». Я НЕ СЛАДЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК ИЗ «ФАБРИКИ ЗВЕЗД» А вот письма другого рядового — Василия Кириллова, которые нам разрешили напечатать его родители. С декабря 2003 года Василий проходит службу на Дальнем Востоке. «Здравствуйте, дорогие родители! Пишет вам ваш солдат — рядовой Кириллов. У меня все хорошо. Доехали до части прекрасно. Конечно, трудновато здесь, но жить можно. Очень высокие требования здесь. На втором дне службы трое не выдержали, попали в госпиталь, но я полон сил, потому что чувствую вашу поддержку. Кормят здесь 3 раза в день, отбой в 22.30, подъем в 6.30. Очень хочется спать. Свободного времени у нас нет. Форму нам хорошую выдали, побрили налысо. Неуютно немного… На Новый год нам накрыли столы с фруктами и газировкой… Сильно хочется домой. Я по вам очень скучаю. Вообще много чего хочется, но здесь очень сильные ограничения. Кстати, закалка здесь неплохая, в столовую гоняют в одной форме без бушлата. Я думаю, ты, батя, гордишься мной, ведь я — солдат! Я ведь хотел служить, несмотря на трудности. Армия есть армия. Я даже тут стих написал: «Один стакан на стол поставьте, и знайте — рядом я сижу. И вы меня не забывайте, пока я в армии служу». Я только сейчас допер, как вы, мама и папа, мне дороги. Вы уж простите меня, что я вам грубил и все такое. Здесь научили любить родителей. Вы не переживайте за меня, еще раз говорю — жить можно»… «Каждую ночь я вижу один и тот же сон: я возвращаюсь домой, иду весь в военной форме, но до дома почему-то никогда не дохожу… Во многом здесь приходится себя перебарывать, как физически, так и морально. Оттого что физически себя перебарываешь, очень сильно меняется характер. Короче, как бы трудно здесь ни было, а это школа жизни. Здесь можно научиться тому, чему на «гражданке» никогда бы не научился… К мату и прочей нецензурной брани мы уже все привыкли — вот оно, мужское обращение. Я, по крайней мере, здесь пацаном себя ощущаю, солдатом, а не каким-нибудь сладеньким мальчиком с «Фабрики звезд»… Для себя я одно здесь уяснил: к концу службы остаться человеком, а не зверем, потому как разных людей я тут повстречал, но и с дедовщиной немножко столкнулся, а она совсем и нестрашная. Ты, мама, не переживай, у нас не дедовщина, а устав»… «Опять у нас каждую среду подъем по тревоге. Вот лежишь и всю ночь просыпаешься раз по 15… Дежурный по роте кричит: «Рота, подъем! Террор! Террор!» Вот тут-то и надо одеться за несколько секунд, сделать светомаскировку и бежать получать оружие… Для нас каждый вторник — праздник. Во-первых, в столовой на обед дают молочный суп, во-вторых, приходят письма. Я когда письма получаю ваши, прочитаю, и проходит то ощущение сладкого ожидания писем. И становится грустно как-то… Да, мама, не пиши больше о еде, типа: «Напекла полный таз пирогов», и т. д.»… «Сентябрь этот у меня какой-то сумасшедший — мы ротой живем сплошными нарядами. В наряд по столовой, в наряд по роте, с роты — в караул… Меня на должность пулеметчика поставили. Я со своим ЛГ-730 до стрельбища бегал во время учений, чуть не помер — он тяжелый, зараза… Вы не представляете, с каким бы удовольствием я пошел бы опять в школу, ходил бы учился на пятерки, делал бы уроки, но… это время прошло. Я только сейчас понимаю выражение «школьные годы — чудесные». Ну что поделаешь, остается только с достоинством пройти свой путь до конца. А так в общем-то все нормально, главное — зиму пережить… Вы уж помолитесь за меня»… «Можете спать спокойно, я вас охраняю. Рядовой Кириллов».
