В Ярославле отшумела-отгремела Масленица. Старт празднику был дан ровно в полдень 13 марта на площади Волкова. Скоморохи возложили букет цветов к постаменту памятника основателю первого русского театра, произнесли торжественную клятву праздновать весело и дали несколько шуточных пиротехнических залпов.
После этого праздничная процессия во главе с масленичным генералом направилась на Советскую площадь, где и состоялась церемония открытия праздника. Особое внимание уделили городскому главе Виктору Волончунасу. Мэр со товарищи вышел на сцену и попросил прощения у всего честного народа за слова, брошенные на ветер, за точность прогнозов погоды и приблизительность прогнозов политических, за недосмотр и перегиб. На этом его миссия не закончилась. Народ во что бы то ни стало захотел проверить кулинарные способности Виктора Владимировича. Ему пришлось замешивать тесто и выпекать главный масленичный блин. Для мэрского блина понадобилось все самое лучшее. Если яйца — так из-под курицы, молоко — так из-под коровы. И несушку отыскали, живую. Пеструшка снесла с перепугу сразу два яйца. Свеженькие, тепленькие, они сразу были пущены в ход. Корову вывести на сцену не отважились. Зато из резиновых перчаток соорудили вымя, и Волончунас собственноручно подоил «буренку». Блин отдали на съедение почетному гостю Масленицы — первому русскому актеру-скомороху Федору Волкову, т. е. артисту, наряженному в костюм оного. Правда, служителя Мельпомены не сразу и разглядели. Он оказался низкорослым и мало походил на статного красавца на памятнике. Далее все шло по плану — и парад чучел, и конкурс масленичных поездов. А вот прыгать, топать и водить хороводы граждане долго не отваживались. Вместо громогласного ура, которое должно было сопровождать масленичные процессии, слышалось лишь сдавленное попискивание. Народу на площади набилось как сельдей в бочке — ни дыхнуть, ни охнуть. Кругом слышался детский плач. Это растяпы-родители умудрились растерять своих чад. Потеряшек скопилось так много, что им уделили уголок сцены. Что же касается игр — потех — забав — утех, то их оказалось до обидного мало. Публика бездумно шаталась по напоминающей каток площади, ежась от холода и позевывая от скуки. Настроение не подняли и перекрикивающие друг друга фольклорные коллективы. Не нашлось и желающих прокатиться по площади на старых тазах и корытах, а также сыграть масленичный гимн на старых сковородках и кастрюлях. В домах, видимо, оказался дефицит металлолома. Да и скоморохи выглядели весьма убого. В центре площади здоровенные мужики прыгали через скакалку вместе с девчонками. Молодняк с завязанными глазами махался ватными дубинками. А вообще, добрые молодцы мериться силушкой не спешили. Большинство угнездились за столиками и трескали шашлыки, сосали пиво и лакомились блинами, правда, нельзя сказать, чтобы вволю. Один блин-крохотулечка с начинкой внатруску стоил 15 рэ, и негодяи-продавцы еще умудрялись под шумок обсчитывать покупателей. Дым коромыслом стоял возле администрации, где расположилась открытая кухня. Здесь пекли блины известные люди города. Охочих до халявных блинков скопилось много. Отцы сажали на закорки своих отпрысков, пацаны — девчонок. Последние протягивали руки к заветной пластмассовой тарелочке с румяным чудом. Бутафорская печка трещала по швам. Люди постарше отводили от печки глаза и удалялись с гневными репликами: «Пошли отсюда! Стоишь тут как Христа ради!» Так что многие не дотерпели до главного масленичного чуда, которое состоялось на набережной Волги, а именно: торжественного сжигания 24-метрового чучела и фейерверка.
