О том, что в нашей области, как, впрочем, и по всей стране в последнее время, завелась нечистая сила под маской милиционера, прокурорский ночной дозор сообщил на сайте Генпрокуратуры 31 марта 2005 года.
Вот текст этого сообщения: «Прокуратурой Ярославской области предъявлено обвинение по статье 29, части 2 УК РФ (получение должностным лицом взятки за незаконные действия) первому заместителю начальника Ростовского ГОВД, начальнику службы криминальной милиции Анатолию Тяготину. Следствием установлено, что в силу своих служебных обязанностей подполковник милиции Тяготин осуществлял розыск лиц, совершивших преступления. Однако при установлении личности преступника он за материальное вознаграждение не предпринимал мер к их изобличению. В результате его незаконных действий несколько уголовных дел были приостановлены». По версии следствия, Анатолий Петрович в 2001 году раскрыл похищение двух икон, но за взятку в 3000 рублей, которую Тяготин получил от преступников прямо в здании Ростовского ГОВД, милиционер отпустил их на свободу, а дело закрыл. Потом те же самые преступники ограбили продуктовый и промтоварный магазины на 13 и 230 тысяч рублей соответственно. Но и в этом случае, как утверждает сторона обвинения, ворам все сошло с рук за взятку, которую Тяготин взял натурой: частью украденной обуви на 80 тысяч и продуктами на 5 тысяч рублей. Во всех этих эпизодах фигурируют одни и те же преступники — Оглоблин и Никитин. В данный момент оба находятся в заключении за двойное убийство, которое также раскрыл и довел до суда Анатолий Тяготин. Оглоблину было назначено наказание в виде 24 лет лишения свободы, Никитин же должен отсидеть 16. Расследование по факту взяточничества началось еще в январе 2005 года, но под стражу Анатолий Тяготин был взят только в середине марта. Сейчас он находится в СИЗО в Коровниках в специальной милицейской камере. Вот, собственно, и все, что прокуратура может сказать по этому громкому делу ростовского «оборотня в погонах». Все остальное — тайны следствия. — Даже то, что изложено на сайте Генпрокуратуры, — это много, — говорит начальник следственного отдела прокуратуры области Александр Артюшов. ПРИ ОБЫСКЕ НАШЛИ ТОЛЬКО ЧАЙНИК С ОПЛАВЛЕННОЙ КНОПКОЙ Зато у жены Анатолия Тяготина Светланы Владимировны никаких тайн нет. Она заявляет, что дело против ее мужа грубо и топорно сфабриковано. — Все началось задолго до того, как против моего Толи возбудили уголовное дело, — говорит Светлана Владимировна. — Видимо, кому-то понадобилось его место, и на него стали давить, чтобы он уволился. Как утверждает Светлана Владимировна, травля ее мужа продолжалась весь прошлый год и началась сразу же после того, как Тяготин вернулся из полугодичной командировки в Чечню. Ему откровенно говорили — увольняйся. Но об увольнении по собственному желанию за два года до пенсии не могло быть и речи. — Муж отработал в милиции 18 лет. Вся наша жизнь была подчинена его работе. За ночь его могли вызвать на происшествие два, а то и три раза. У него в кабинете даже были зубная щетка и паста, потому что часто приходилось ночевать в милиции. Тогда Тяготина стали бомбить бесчисленными проверками. — Проверяющий из Ярославля просто брал материалы дела, не читая, демонстративно переворачивал их и писал на обороте резолюцию — «Все плохо». А потом грозил мужу служебным несоответствием, — говорит Светлана Тяготина. 26 января 2005 года на работе у подполковника Тяготина был проведен обыск. Затем обыск был проведен у него дома. Из протокола обыска в квартире Тяготиных: «В ходе обыска изъят чайник электрический марки «Technika» в коробке». И все! — Видимо, следователям было просто неловко уходить с пустыми руками, нужно было взять хотя бы что-то. А так как ничего криминального у нас не нашли, то стали требовать документы и чеки на всю бытовую технику. И они нашлись на все, кроме этого чайника, которым мы не пользовались уже несколько лет, потому что он был сломан — кнопка оплавилась. Чайник просто валялся на антресолях, — комментирует этот факт Светлана Владимировна. ВЗЯЛИ ПОД СТРАЖУ С ТРЕТЬЕЙ ПОПЫТКИ Сразу же после обысков Анатолий Тяготин был заключен под стражу в изолятор временного содержания. — На нас было оказано такое мощное моральное давление со стороны следователей областной прокуратуры! В камере, на нарах, мой муж пережил прединсультное состояние. И никто ему не помог. 28 января, через два дня после описываемых событий, следователь по особо важным делам областной прокуратуры Алексей Алькаев выходит в суд с ходатайством о заключении под стражу Тяготина. На тот момент ни о каких взятках обувью и продуктами речи не шло. Говорилось только о взятке в размере трех тысяч рублей. Судья Кировского суда посчитал, что Тяготин вряд ли сможет влиять на свидетелей, которые находятся в тюрьме. А учитывая личные характеристики подозреваемого Тяготина, ранее ни чем себя не запятнавшего и к тому же имеющего две правительственные награды, в заключении его под стражу было отказано. Следующий суд, уже област-ной, также отказал в ходатайстве о заключении под стражу Анатолия Петровича. — После длинного монолога следователя Алькаева судья задала ему всего один вопрос: где в деле доказательства того, о чем вы говорили? Алькаев ничего не смог пояснить в ответ, — рассказывает Светлана Тяготина. Только с третьего раза ходатайство прокуратуры о заключении под стражу было удовлетворено. — Это было просто делом чести для прокуратуры. Только к третьему разу в деле появились эпизоды с той самой обувью и продуктами. ПРЕДЛОЖИЛИ МЕРЗКИЙ ТОРГ Из письма Анатолия Тяготина жене: «Читала ли ты постановление по привлечению меня в качестве обвиняемого? Такого фарса и фальсификации я и представить себе не мог! Один из эпизодов в 2002 году — 80 тысяч рублей. Следователь верит убийцам! Если я в чем-то и сомневался, то теперь ни на каплю — им необходимо отправить меня в тюрьму». — Конечно, такое громкое дело, как сейчас модно говорить, «оборотня в погонах» — это отличный скачок в карьере для молодого следователя. Но это только в том случае, если дело удастся довести до обвинительного приговора. У меня складывается такое впечатление, что этого будут добиваться любой ценой, — вторит мужу Светлана Тяготина. Из ходатайства в Генеральную прокуратуру от Анатолия Тяготина: «Алькаев лично оказывал на меня психологическое давление, запугивая тем, что у него имеются аудиокассеты, которые изобличают меня в якобы совершенном преступлении. Уверен, что это чистой воды вымысел и шантаж. Почему же тогда следователь не дал им юридическую оценку и не приобщил к материалам уголовного дела в качестве вещественных доказательств?» — Сейчас в деле появился новый свидетель против мужа, некий Голубев, — говорит Светлана Владимировна, — он также сейчас находится в тюрьме и говорит, что слышал от своих знакомых Оглоблина и Никитина о том, что они рассказывали о взятке, которую якобы дали моему мужу. По словам жены Анатолия Тяготина, Голубев был обвинен следователем Алькаевым в убийстве и более года содержался под стражей в СИЗО. Но доказать убийство так и не смогли, потому что самой главной улики — трупа — так и не было найдено. Хотя известная поговорка гласит: нет трупа — нет дела. И как в таком случае его удалось возбудить — тайны следствия. Другими словами, как поясняет Светлана Тяготина, зек отсидел целый год за убийство, которое доказать так и не смогли. Если суд это признает, то Голубев может подать иск о незаконном содержании под стражей. Такой поворот событий — пятно в карьере следователя прокуратуры. Чтобы этого не случилось, Алексей Алькаев предлагает взять заключенному на себя одну из темных краж вместо убийства, чтобы оправдать его пребывание в тюрьме. Естественно, что наказание за убийство несравнимо с наказанием за воровство. И Голубев соглашается на это, а за такую милость дает показания против Тяготина. Торговались и с самим Тяготиным. Ему предлагали дать признательные показания в обмен на замену следственного изолятора на подписку о невыезде. Из письма жене: «У меня были гости, предложили мерзкий торг, якобы волнуясь о моей судьбе. Но я повторял и повторяю, что совесть моя чиста, лучше я буду сидеть, но ни за что сам себя не оговорю». Окончательное решение судьбы опального подполковника милиции решит суд. И хотелось бы верить, что его решение будет справедливым.
