Не спортсмен, не комсомолец, но красавец Алексей Макаров сыграл немало ролей, но запомнился зрителям прежде всего по роли подонка в фильме «Ворошиловский стрелок». Он и сейчас мечтает сыграть не лирических персонажей, а личностей неординарных и выдающихся. Пресные роли ему малоинтересны.
Играть злодеев и мерзавцев, по его мнению, сложнее и интереснее, чем кругом положительный характер. Но становиться заложником одного амплуа — кошмар любого артиста — Макаров все-таки не намерен. — Леш, в каком-то интервью ты сказал, что амплуа, если таковое есть у артиста, надо всячески разрушать. А сам, похоже, к этому не особо стремишься — опять играешь военного, олигарха… — Мне кажется, для того, чтобы разрушать, надо сначала что-то создать. Я думаю, что у меня пока не сложилось определенного амплуа. И главное — я не стремлюсь к этому ни в коем разе. По своему внутреннему самоощущению я достаточно разноплановый артист. Мне интересно играть все. Но у меня фактура такая, что предлагают в основном роли военных, спортсменов, бизнесменов… Конечно, случались и комедийные роли, и характерные — грех жаловаться. Просто многие из работ еще не вышли — они в процессе монтажа, озвучивания. Но вообще, я считаю, что интереснее всего играть людей не-обычных, неадекватных. Я против всяких амплуа и клише: вот этот артист у нас будет героем-любовником, а этот — бандитом. — Быть героем-любовником не так уж и плохо. — Наверное, об этом лучше спросить Саню Домогарова. (Смеется). — Но согласись, актерам с хорошей внешностью легче завоевать популярность, чем просто талантливым. Уж лучше быть «героем», чем третьим зайцем во втором акте… — Нет, не лучше. Слишком однобоко получается. Я не знаю ни одного артиста, который был бы счастлив тем, что к нему прикипело какое-то амплуа… Спроси любого актера: не хотелось бы ему сыграть острохарактерную роль? Наверняка услышишь положительный ответ. Мне, например, очень бы хотелось сыграть неординарного человека — гения или злодея до мозга костей… — Мне кажется, что отрицательного персонажа играть проще. — Ты ошибаешься с точностью до наоборот. Положительного героя играть намного легче — особо лицом хлопотать не надо. А образ отрицательного героя — непаханое поле. Столько разных нюансов, зацепок. Но, вообще, нет такого понятия «легко-тяжело». Ты или профессиональный актер, или нет. Ты любую роль обязан сыграть хорошо — нравится она тебе или нет. — Что в первую очередь должно заинтересовать тебя в предлагаемой роли, чтобы ты на нее согласился? — В первую очередь меня интересует режиссер и сценарий. Это может быть роль, похожая на те, которые я уже играл, — военного или бизнесмена. Но если у героя необычный характер, судьба, комичная или трагичная, я обязательно соглашусь. — А много сценариев предлагают? — Достаточно. Но на данный момент своей жизни я понял, что уже нахлебался крови в кино. Мне очень хочется от этого уйти. Возможно, некоторое время переждать и даже от чего-то отказаться. Например, сейчас есть предложение на 15 серий, но там хлещет через край. С одной стороны, как любой артист, я заинтересован в своей востребованности — и в материальном смысле, и в творческом, с другой стороны, я в не настолько безнадежной ситуации, чтоб хвататься за все подряд. Мне сегодня хочется отдохнуть от стрельбы и поиграть в нормальные человеческие отношения. Я не кокетничаю, а говорю совершенно серьезно. — В картину «В движении» как ты попал? По знакомству? — Нет. Мне позвонил ассистент режиссера по актерам и сказал, что со мной хочет поговорить Филипп Янковский. Я пришел, Филипп мгновенно, как он умеет, расположил меня к себе и так же мгновенно ввел в курс дела. Уже через пять минут я был согласен сниматься. — Даже проб не было? — Только для соблюдения формальностей, что называется, чтоб фотография висела на стене. — А в «Ворошиловском стрелке»? — Там все было по классическому варианту: звонок, приглашение, пробы разными составами. То есть мужской состав был постоянным: Древнов, Башаров и я. Просто мы пробовались с разными девушками. — Какую сцену? — Самое начало: пьянка, гулянка, с постепенным перерастанием в сексуально-половую агрессию. Я знаю, что и других ребят на эти роли смотрели. Но наша тройка пробовалась, пробовалась, и в конце концов Станислав Сергеевич сказал: «Вот эти трое — подонки что надо». — Это была твоя первая картина? — Да, и я совершенно не умел работать на площадке, хотя в дипломе у меня написано: «Артист драмтеатра и кино». Говорухин даже как-то рявкнул: «Леша! Ты камеру видишь?» — «Нет». — «Значит, и она тебя не видит!» Это был мой первый урок. Уже потом узнал, что всегда надо следить за тем, где свет, где камера, где партнер, но тогда все эти тонкости кино меня поразили. — В каком-то интервью ты сказал, что очень ранимый человек. А как ты работаешь тогда? Реж
