Раз в год он забредает к нам в редакцию с пачками своих рисунков. Три увесистые папки по пятьсот листов каждая сваливаются в приемную и по истечении определенного времени забираются обратно. Речь идет о художнике Сергее Данилове, которого в богемных кругах больше знают под прозвищем Сенечка.
ПОЛТИННИК ЗА СТРЕСС В начале 90-х Сенечкина графика украшала литературное приложение к «Золотому кольцу» «Уединенный пошехонец» и весьма органично вписывалась в стихи местных поэтов. Сейчас бедного гения слегка подзабыли. Мы решили исправить эту досадную ошибку, и во время очередного визита в редакцию Сеня был пойман с целью взять у него интервью. Он оказался удивительно мрачным и недружелюбным типом. С ходу заявил, что журналисты — это его смерть, встречи с ними разрушают его как личность. А потом попросился на свежий воздух, чтобы раскрепоститься. Во время нашего короткого путешествия по набережной вел себя странно. Тяжело вздыхал, заикался, делал огромные паузы между словами, путался в цифрах и датах и выдавал такие перлы, что рука сама собой тянулась к сотовому телефону вызвать «03». В общем, разговора не получилось — Сеня предпринял попытку к бегству, на ходу бормоча о каком-то полтиннике за стресс. МАЛЕВИЧ ОТДЫХАЕТ Но мы не гордые. Собравшись с духом, решили навестить Сергея в его квартире на улице Свободы. Живет Сеня яко наг, яко благ и на все удобства кладет с прибором. Все Сенечкино богатство — старый пожелтевший архив и рисунки. Их миллион, а может, больше. Часть пылится в кладовке, часть валяется на полу, и домашние без жалости попирают их ногами. Сергею-Сене — 48. За это время он не приобрел даже широкой известности в узких кругах. Он принципиально не хочет открывать себя миру. Его творчество нигде не экспонировалось, если не считать выставки «Иные», где Сенины работы висели рядом с творениями так называемых художников-аутсайдеров. Попытки пристроить свои шедевры в обитель современного искусства — галерею «Арс-Форум» не увенчались успехом. Директор галереи Татьяна Кравчук только руками развела: «Я не знаю, кто ваш зритель. Наверное, очень продвинутые люди». На кухонном столике замечаем скомканные белые листочки. Это перед нашим приходом Сеня сделал попытку создать что-то вроде дневника. «Мои рисунки стоят дорого, нарисованы они были человеком, который был свободен или прорывался на свободу, как Мцыри. Они — побег из моей бедной жизни, из моей глупости, зацикленности, взрослости, гребаной-перегребаной», — пишет Сенечка. Самое страшное для Сени — это быть банальным. Он говорит, что всего лишь пытается прорваться сквозь Кандинского и Малевича. Больше всего он любит изображать человека, потому что человек — венец творенья. На рисунках Сени странные инопланетные лица. На людей они мало похожи. Когда не хватает бумаги, он малюет их на одноразовых пластиковых тарелках, пивных банках. Есть графические стандарты: Фантомас, Пушкин, клоун Слава Полунин и его персонажи, гитара, нога, Джон Леннон, Борис Гребенщиков, эротические картинки, профили студенток художественного училища. Силуэты Сеня создает, не отрывая руки от листа бумаги, фломастером, золотой ручкой. Рисунки сопровождает одному ему понятными формулами, схемами, иероглифами. Художественного образования Сергей не получил. Он говорит, что корпеть по два месяца над одной скульптурой, пристально всматриваться в прыщики, уголки и морщинки своих моделей — это не для него. Иногда на полотнах появляются вполне реальные персонажи: парижская модель Алисон, известная тусовщица, снимавшаяся в фильме Сергея Соловьева «Нежный возраст» и сейчас живущая в Москве. Сеня запечатлел ее, когда она приезжала навестить свою подругу — модельера Таню Павловскую. Суперзвезда московской клубной сцены Наташа Блю, часто снимавшаяся в молодежном журнале «ОМ», вместе со своим мужем — ди-джеем Дольщиком. Недавно парочка приезжала в Ярославль, выступала в «Арт-кафе». Впрочем, я вначале немножко слукавила. Поклонники у Сени все-таки есть. Это преимущественно иностранцы. Так, его рисунками очень восхищалась одна пожилая туристка из Швеции. Она оказалась художницей, оформлявшей детские сказки. А однажды Сениными творениями заинтересовался внук Фрейда. Потомок психолога-легенды вместе с матерью побывал в гостях у Сени и обещал показать его работы своему отцу-художнику. СПАСИТЕЛЬ ГОРОДОВ Сеня гордо называет себя спасителем городов. Говорит, что знает, как избавить человечество от скуки, чтобы все жили умно и весело. Сеня — убежденный пацифист. 25 лет назад смастерил антибомбу, которую еще называет «уличный кристалл бытия» и постоянно усовершенствует. В молодости он таскался с ней по штаб-квартирам ЮНЕСКО, бюро рацпредложений. И везде получал отказ: от бомбочки не было реальной пользы. Нам Сеня демонстрирует примитивный макет антибомбы, состоящий из пластмассового стакана, на который надет чехол из цветной бумаги. Он суетится, стараясь объяснить принцип действия этой штуковины, близоруко щурится, нелепо размахивает руками, с его лица градом стекает пот. От постоянного одиночества в нем выработалась привычка беседовать с самим собой, отвернувшись к окну. Неумолимо летит время. Это сейчас Сеня стыдится своего старого больного тела. А в молодости он был хорош собой, носил фетровую шляпу, длинное черное пальто и сводил женщин с ума своими черными, глубокими глазами. РУБИНЫ ВЫБРОСИЛ В ОКНО Дед Сенечки был джазовым трубачом, выступал на Первомайском бульваре. Красавец, огромного роста, похожий на Джека Лондона. В 1934-м его сдали в психиатрическую лечебницу. А в 1937 году выпустили умирать. Сене повезло больше, его репрессии не коснулись. Он жил-расцветал в эпоху свободы, перестройки и гласности. Сенечкино детство прошло в коммуналке на Первомайской, рядом с Домом офицеров. Оно было богатым на приключения. Однажды в 1961 году пятилетний Сенечка нашел в сарае во дворе клад. Обошелся с сокровищем просто. Повыковыривал из икон рубины и выбросил их в окно, а все остальное — на помойку. А золотые часы разобрал и из крышек сделал копилку, куда складывал копеечки на спички. Позже подросший Сенечка смотрел с восторгом и завистью на мальчиков и девочек в клешах и брюках, которые исполняли запрещенные танцы на веранде в парке Дома офицеров. Из динамиков лилась расчудесная музыка — рок-н-ролл и буги-вуги. Все горланили песни протеста против войны во Вьетнаме. Дилан, Джон Леннон до сих пор остаются Сенечкиными кумирами. Вконец прописавшийся в 60-х Сенечка исполняет на старой раздолбанной гитарке песни о ливерпульской четверке. В этих песнях голубь мира держит в клюве зеленую ветку, жала пушек превращаются в букеты пестрых цветов, а бомбы и мины — в белых птиц. Эти песни возвращают его в те блаженные времена, когда по Первомайскому бульвару прогуливались Жан-Поль Сартр и Даниил Андреев. Когда все боролись против Чомбэ за Патриса Лумумбу, сочувствовали Че Геваре. Не случайно до сих пор на рисунках Сеня изображает себя в виде динозавра в клешах и с трубкой во рту и с ностальгией вспоминает свою хипповую юность. Как в 14 лет отправился с друзьями пешком из Ярославля в Москву на выставку в Союз писателей, посвященную творчеству Владимира Маяковского, и в пути они давали концерты в пионерских лагерях, деревнях. Кстати, кличка Сенечка прилипла к нему в то время, когда он был барабанщиком в лагере имени Володи Дубинина. Как вместе с пацанами пробирались в Ярославскую филармонию, где давали концерт первые в стране рок-группы «Червоны гитары» и «Скальды», и застряли в дымоходе. А вот про армию Сенечка вспоминает с неохотой. Говорит только, что служил в Монголии, в ВВС, был специалистом по черным ящикам и механиком по моторам. РАСТЛИТЕЛЬ БАБУШЕК После армии Сенечка отправился покорять Москву. Дважды пытался поступить во ВГИК на режиссерский факультет. В память врезались беседы с кинематографистом Львом Кулиджановым, автором фильма «Когда деревья были большими». Тот говорил: «Чтобы стать режиссером, человек должен иметь голову на плечах, фантазию и прочитать хотя бы одну книгу». Сергей посещал лекции модных тогда профессоров, бывал на дипломных показах в Щукинском училище, ГИТИСе. Экзамены Сенечка провалил, но покидать Москву не стал. Тусовался на Пушкинской площади. Свел знакомство с легендарными хипами с чудными именами Лира, Солнце, Красноштан. Жил тогда Сеня в общежитии на Садово-Кудринской, в булгаковских местах на Патриарших прудах. Работал дворником — иной работы лимитчикам и не предлагали. Рядом находился знаменитый дом Горького. По утрам Сенечка раскланивался с Райкиным, Этушем, поваром Берии. В 1980 году, перед Олимпиадой, Сенечку выкинули из Москвы. Домой нагрянули люди в форме и приказали убраться в 24 часа, в противном случае обещали предъявить обвинение в… растлении бабушек или повесить на него любое из 800 видов извращений. Дело в том, что как раз накануне Сеня сделал доброе дело — перевел через дорогу старушку. ЕЛ Пришлось вернуться в Ярославль. Жить было негде, и Сенечка обитал в садиках и на пляжах. Там же познакомился со своей будущей супругой Еленой. Жена Сене досталась — золото: умница, красавица и терпеливая, как ангелица. Она терпела все Сенечкины причуды. Их дом в то время мало напоминал уютное семейное гнездышко и был больше похож на проходной двор. Сюда косяком валили всякие хиппи и странники. Многие из них были наркоманами и алкоголиками. Она же уговорила Сенечку поступить в культпросветучилище, на режиссера массовых мероприятий. Учился Сеня кое-как, конфликтовал с преподавателями. Но специальность ему все же пригодилась. В начале 90-х пришлось проводить различные конкурсы, писать сценарии для детских спектаклей. Дети обожали дядю Сеню. Дали ему кличку Ел — производное от елочки, которая, подрубленная под самый корешок, приносит людям много радости на праздник. Работа массовика-затейника Сене скоро надоела, и он попытался устроиться в школу учителем рисования. Но не вписался в программу. Сейчас весь Сенин мирок, если не считать рисунков, сосредоточился в синтезаторе «Ямаха», на котором он сочиняет фри-джазовые композиции, похожие на опусы его тезки Сергея Курехина. Он наловчился даже стихи Пушкина и Некрасова в соул и ритм-энд-блюз переводить. Получается прикольно и весело. Есть в Сенечкином репертуаре и ранние вирши Гребенщикова про рыбу, которая плавает быстрее всех, про зайца в алюминиевых клешах. Впервые Сеня повстречал БГ на концерте в ДК Добрынина в 1988 году. Он подошел к нему и, глядя в глаза, смело заявил: «Я патриарх русского рока». БГ от такой наглости слегка обалдел, но все же пригласил Сенечку к себе в гости. Жил он тогда в коммуналке на улице Софьи Перовской. Попасть к гуру Сеня не смог — забыл сложный позывной. Во второй раз он уже не застал своего кумира — тот был в Лондоне. Но зато ему удалось познакомиться с Севой Гаккелем, виолончелистом «Аквариума», и даже почифирить вместе. В Питере Сеня застрял надолго, все время пропадал в «Сайгоне», глушил там четвертной, или, как он говорит, «ядерный кофе». На жизнь зарабатывал игрой в подземном переходе. В данный момент у Сергея Данилова нередкая для современных мужчин профессия — домохозяин, поэтому времени для творчества у него предостаточно. На прощание он ставит нам свой фортепьянный монолог с концертом, в котором он рассуждает о своей мечте об идеальной работе. Для счастья Сене надо мало. Он всего лишь хочет сторожить город, играть чудесную музыку на рояле, любоваться на свои рисунки. Эту мечту он потихоньку и претворяет в жизнь.
