Татьяна Александровна Соколова преподает физику в школе N 2 города Данилова. А еще она постоянный член литературного объединения «Вдохновение» при газете «Северянка». Вот что пишет о своем увлечении поэзией сама Татьяна Александровна: «Стихи начала писать в школе. Отправила их в Литературный институт в Москву и получила ответ с довольно строгой оценкой, так как были они далеки от совершенства. И я решила, что надо серьезно заняться чем-нибудь другим.
В 1969 году после окончания школы поступила на физико-математический факультет Ярославского педагогического института им. Ушинского. Стихи продолжала писать, но ни с кем ими уже не делилась. Напечатанные или прочитанные, они, как мне кажется, уже не принадлежат мне. Стихи — это аккумуляторы чувств, отражение нашего бытия, и не стоит их рассматривать как изображение личной жизни. Особой потребности писать стихи нет, они пишутся сами, рождаются как всплеск неуправляемых эмоций». Все переменится, все перемелются Мутные воды невзгод. Только б осмелиться, надо осмелиться И переправиться вброд. Мне не зазябнуть душой, не ознобиться, Жить, никого не судя, Лишь не обидеться и не озлобиться, Пусть будет Бог всем судья. * * * Вновь усвоив горестный урок, Разочаровавшись в целом мире, Запираю душу на замок И порядок навожу в квартире. Откровенья — в темную коробку И поглубже в ящик уберу, Колкости — в бутылку и под пробку, Не доверю дерзкому перу. Вот вулкан эмоций, будто джина, Чтобы не плескались через край, Запираю в глиняном кувшине, А стихи я отнесу в сарай. Робкую доверчивость — в корзину. От трудов неправедных устав, Чувства и сочувствия задвину В темный угол за тяжелый шкаф. Вот и все. Управилась до срока. Тихо, пусто и ничуть не хуже… Только трезвый разум одиноко Меряет шагами мою душу. * * * Как летом мошкара над тропкой, Кружатся мысли в тишине И о тебе, и обо мне Узором зимним на окне, То вихрем, то дыханьем робким, То словно из бутылки пробка, Летит и пенится вино, Мелькнет, что минуло давно, Как черно-белое кино, Как будто чертик из коробки. * * * Снова праздник средь серых буден, Праздник тихого снегопада Мягкой лапой меня разбудит. Может, память будить не надо? Дремлет память — ручной котенок, Верный сторож мечты заветной, Пошевеливая спросонок Чутким ухом едва заметно. Зимний праздник, простая дата, Светлым сном позабыться мне бы, Пусть кружится легко и свято Белый снег от земли до неба. * * * — Все покупается, все продается, Право, это нелепо. Каждому в жизни с рожденья дается Солнце, Земля и Небо. Солнечный зайчик, порыв ветерка Не завернуть в газету, Спрятать в авоську нельзя облака, Тесно в кармане свету. Птичий полет и речную волну, Бег быстроногой лани, Россыпи звезд и толстушку Луну Не запереть в чулане. Осени медь и дыханье весны, Яркие краски лета, Запах цветка и смолистой сосны Не оценить монетой. Солнца тепло и прохладную тень, Будто синицу в руках, Не приберечь нам на черный день В кованых сундуках. — Все покупается, все продается, Люди, прошу вас, не верьте, Всем золотом мира, если придется, Не откупиться от смерти. * * * Небо цвета безнадежья Плачет меленьким дождем, Сырость, слякоть, бездорожье, Что ни лужа — водоем. Дождь тонюсенькой иголкой Всюду, где задержишь взор, Шьет по лужам серым шелком Мелким бисером узор. Шу-шу-шу на низкой ноте Дождь-бродяга шебаршит, Он сегодня на работе, Сеет, сеет, не спешит. Шепчет дождь траве на ушко Светло-серые слова, Как горбатая старушка, Клонит голову трава. Небо цвета безнадежья, Придорожный куст поник, Я бреду по бездорожью, Через лужи, напрямик. * * * Бредет бездумно В лесу дремучем Слепец безумный, Вконец измучен. Опять в разладе Душа и Разум, Никак не сладить С двоими сразу. Душа, как птица, Стремится в небо, А Разум злится И просит хлеба. Душа готова Раскрыть объятья, Твердит три слова: — Все люди — братья. А Разум хмуро: — Не видишь сути, Запомни, дура, Продажны люди. Душа — рубаха Любому верит, А Разум махом Захлопнул двери. * * * Передо мной знакомые глаза, И, как во сне, изменчиво и зыбко, В душе звучит запретное: Нельзя, А с губ слетает легкая улыбка. Мы разминулись. Перекрестки лет Свели нас неожиданно, но поздно, И юности далекой яркий свет Нас снова осыпает пылью звездной. Черты полузабытого лица. Я девочкою робкой стала вдруг. Беседуют уставшие сердца На языке прикосновенья рук. * * * Звуки и краски мимо. Господи, что со мной? Окружены незримо Мертвою тишиной. Может, чрез пару вдохов — Лишь на воде круги. Господи, как мне плохо. Господи, помоги!
