Пермский театр оперы и балета привез на Волковский фестиваль фантазийное действо — российско-германский оперный проект «Бестиарий» по мотивам новеллы Франца Кафки «Превращение», пьесы-сказки Карло Гоцци «Король-олень» и сказки Ханса Кристиана Андерсена.
Р
Начало оперы получилось весьма неожиданным. В углу сцены натянута простыня. Из-под нее торчит постная усатая рожа и басом поет что-то вроде: 7 утра, надо вставать на работу, а неохота. В зале понимающе хихикают. В роже зритель с трудом опознает управляющего Грегора Замзу, превратившегося в гигантское отвратительное насекомое. На Жука он совсем не похож. За спиной у него черный обруч. Это, оказывается, панцирь, а кожаные нарукавники — лапки. Жучище начинает вертеться и извиваться как червь и петь, смешно растягивая слова. То еще зрелище!
Герои спектакля облачены в белые одежды, напоминающие римские тоги и обтягивающие костюмы телесного цвета, делающие их похожими на цирковых акробатов и подчеркивающие их первичные половые признаки. В декорациях полный минимализм: 2 кресла с белой обивкой и белая светящаяся ширма во всю сцену, за которой блуждают тени с перепончатыми лапками и усиками. Словом, полный сюр.
Бесовщинки-чертовщинки в спектакле хоть отбавляй. Одно убийство священника чего стоит. Злая принцесса -Жаба Хельга в полнолуние совершает жутковатые обряды с куклой, тыкает в нее иголкой со зверским выражением лица. Министр бормочет магические заклинания, от которых мурашки по коже. Странноватым кажется обряд крещения и изгнания беса из бедной Хельги. В нем много эротики с элементами садо-мазо. Святой отец связывает веревками бедную, бьющуюся в конвульсиях девушку и, как вампир, впивается ей в шейку.
В опере много абсурда, нелепицы. Актеры порой забывают переодеться или костюм напяливают на костюм. И бедный зритель путает, кто есть кто. Министр Тарталья появляется в шапочке с усиками — костюме Жука. А в финале пьесы на сцене появляется странное существо в пиджаке с крыльями за спиной, очень похожее на ангела из голливудских фильмов. Это волшебник Дураманте в облике попугая, возвращающий королю-оленю человеческое обличье. Так называемый попугай вскакивает на стул и поет арии. А потом хватает швабру и начинает подметать яблочные огрызки, которыми озверевшие родственники закидали Замзу. Сумасшедший дом, словом.
Спектакль был сыгран на одном дыхании, даже без антракта. Жаль только, что зритель оказался не настолько продвинутый, как мечтал режиссер. Заумного Кафку и мистического Гоцци провинциальная публика с трудом переварила. Многие сидели как Иванушки-дурачки, разинув рты. Особенно туго пришлось тем, кто сэкономил на программке с либретто, цена на которую, к слову, была просто грабительской — 50 рэ. Бедолаги ровным счетом ничего не поняли. К чести актеров, те долго мучить публику не стали — смогли уложиться в час.
ежиссер постановки Георгий Исаакян — личность весьма незаурядная и еще не на такое способен. Армянский интеллигент в третьем поколении, полиглот, знающий пять языков, к 34 годам уже успел поставить 40 спектаклей. Причем отваживается на такие постановки, которые не по зубам и маститым режиссерам. «Бестиарий» — средневековый текст-энциклопедия, куда были занесены диковинные животные вроде сфинкса или грифона. Премьера оперы состоялась год назад. Она была показана в монастырской церкви XII века немецкого городка Локкума на международном фестивале «СакроАрт». Опера начинается, как водится, с пролога. Хозяин зверинца представляет персонажей — трех «бестий», которые когда-то были людьми, а теперь вынуждены существовать в звериной шкуре. С биологической точки зрения жабу и жука зверем не назовешь. Но авторов постановки такие мелочи, как внешний облик героев, вообще не волнуют. Да и кто вам сказал, что артистка в роли жабы должна быть зеленой, пупырчатой, прыгать по сцене и квакать. Это же не кукольный театр, не сказочки-побасенки, надо понимать. Так что копайте глубже, господа. В опере заняты всего 4 актера. Они легко перевоплощаются из одного обличья в другое.
