Д’Артаньян всея Руси с телеэкрана не сходит. Венцом его очередного телемарафона стало шоу «Две звезды». Там он запел дуэтом с очаровательной Настей Заворотнюк!

«ИНТИМНАЯ ЖИЗНЬ» ПРОДОЛЖАЕТСЯ

— А на коньках мелькнуть? Для комплекта?

— Звали. Сначала — ведущим. Потом предложили: «Михаил Сергеевич, приглашаем на лед!» А я недавно ногу сломал и вообще с коньками «на вы». Но если бы сказали: «Мы снимем вам хорошую гостиницу рядом с катком, у вас будет тренер», — я бы подумал. Я ведь в детстве в хоккей играл в Таврическом саду. Начинал кататься на одном коньке, приверченном к валенку. Я выкраивал на ледовые битвы несколько часов между уроками и музыкой. Клюшек у меня было с десяток, все сломаны.

— Когда увидели то, что получилось из «Звезд на льду», не пожалели об отказе?

— Шоу понравилось. А когда пригласили в жюри, то, сидя рядом с Тарасовой, я был потрясен, как здорово катаются мои коллеги! Я бы так не смог.

— Да ладно! В свои 56 вы стройный, подтянутый.

— Сегодняшние молодые артисты занимаются фитнесом, не пьют, не курят. Молодцы! Мы в их годы ничем таким похвастаться не могли. Пили по-черному. Тогда все равно было что пить: водку, коньяк, бормотуху, пиво — я почти не пьянел. Лет до 35 мог позволить себе роскошь очень много выпить и очень мало пьянеть. А теперь всего себя отдаю гантелям.

— А как у вас с «Интимной жизнью» (антрепризный спектакль государственного театра «Бенефис», возглавляемый Боярским. — Авт.)?

— Обычно такие проекты сгорают за два-три сезона. Наш существует уже 13-й год. Мы объездили весь мир, на днях сыграли 500-й спектакль. Все это время со мной на сцене коллеги и друзья — Сергей Мигицко, Анна Алексахина и моя жена Лариса Луппиан. Она и придумала весь проект. С недавних пор, встречаясь за кулисами, мы с ребятами вздыхаем: «Все, пора заканчивать!» Но видим аншлаги, слышим аплодисменты и понимаем: похоже, будем играть «Интимку» даже на инвалидных колясках.

— Когда показывают матчи «Зенита», можно быть уверенным, что покажут и Боярского — с горящими глазами, с зенитовским шарфом! Вы фанат или присутствие на трибуне — часть пиара?

— Одна из питерских газет придумала, что из-

вестные артисты и певцы не просто встречаются с зенитовцами, но и берут у них интервью. После такого общения у Тани Булановой разгорелся роман с Владом Радимовым, закончившийся свадьбой. Мое же интервью с вратарем Вячеславом Малафеевым привело к нашей дружбе. Я дружу со многими игроками. Не пропускаю ни одного матча.

— Даже Жириновский взвыл: почему в проект «Две звезды» вас пригласили на роль певца, а не актера?

— Я тоже поначалу удивился. «Какой я профессионал? — спрашиваю. — Я же актер, а не певец! Несерьезно!» «Зато, — объясняют, — будете петь с самой Марией Бутырской!» Приезжаю в Москву. Меня срочно находят: «Михал Сергеич, сегодня съемка, ваше знакомство с Бутырской!» Это еще летом было. «Здрасьте, я Михаил!» Она тоже представилась. «Нам, — говорю, — петь вместе!» Нам кричат: «Камера уже работает. Садитесь на скамейку, продолжайте диалог». «Как же мы будем петь? — спрашиваю ее. — Мы же никогда с вами не пели!» Она: «Ничего, что-то придумаем. В процессе репетиций».

Только я настроился на дуэт с Бутырской, как объявляют: «Нет. Будете петь с Леной Кориковой, такой красивой блондинкой». Потом: «К сожалению, Лена в Америке». И предлагают: «Михал Сергеич, вы же опытный человек, выбирайте сами!» А откуда я знаю, кто как поет? И нужен же непрофессионал в вокале. Выбирать не стал. И тут вдруг новость: «Будете петь с Заворотнюк!»

— Вы хоть знали, кто это такая?

— Видел в сериале про няньку. Лично не знаком. А потом — снежный ком. Репертуар, который мы выбирали с Бутырской, не подходит Насте. Ладно, взяли что-то из Агутина с Варум. Я приехал на репетицию. В песне слов — море, я учил-учил, разобрал все интервалы. Но Насте оказалось петь высоко. Опустили. Теперь мне низко! Начали репетировать — оркестранты говорят: «У вас не получается! Давайте другую!» Начали петь «Эхо» из репертуара Анны Герман. Тоже не получается.

Я предлагал «Битлз», композицию из четырех песен. Меня обрадовало, что на английском спели Маршал с Апексимовой. Но мне объявили: «Теперь запрещено петь по-английски!» Еще предупредили: «Форма одежды — парадная. Обязательно тройка, будет такой официоз, Голливуд». А получилось, что я, как дурак, туда приехал, и у меня одного бабочка, черное все. Коллеги же — кто в джинсах, кто в чем.

А я, идиот, купил семь лет назад в Англии ботинки — красивые. Не надевал ни разу. И тут решился. Они оказались такие неудобные, ноги в крови… А переодеться-переобуться негде и не во что.

— Стало быть, проект дался вам кровью.

— Да, была очень тяжелая работа. Начинали с утра и заканчивали съемки в шесть-семь утра, уже плохо соображая, что к чему.

На самой первой программе мы с Настей на сцене стоим, волнуемся. Должны были петь «Сердце, тебе не хочется покоя!» Вышел ведущий Леонид Парфенов. Поскользнулся, упал со сцены, сломал ногу. Все, передача закончилась! Проект отложили на месяц! Леня, как и я два года назад, пятку сломал. Я ему звонил, узнавал, что да как. Проект оказался в подвешенном состоянии: то ли Леня будет вести программу в сидячем положении, то ли заменят ведущих. А Леня вел с какой-то актрисой. Ей, бедолаге, вообще не повезло, так как в итоге появились Лола с Сашей Цекало.

— Если снимались сутками, то где вы отдыхали, чем питались?

— Гостиница простая, никаких наворотов. Репетировали в какой-то студии, откуда три часа до «Останкина» в московских пробках. Я как будто в артистическую молодость вернулся. В восемь утра выручал мой друг «Доширак». Быстренько, с кипяточком. И три часа сна. А мне же петь надо! Как артист, я могу хрипеть, а как певец? В общем, от страха что-то напел.

Время между съемками мы проводили в небольшой комнате без окон и дверей. Жириновский то и дело восклицал: «Ну и адская у вас профессия! Никогда и ни за что я не стал бы артистом!» А в один из вечеров он натурально взвыл. Сидит и просто воет: «У-у-у, я вам всем все испорчу!» Все-таки человек он деловой. Это мы, артисты, гастролеры, ко всему привыкли. А для него все это стало мучением, вот он и завыл волком. Они с Серегой в дуэте такое выдавали, я с удовольствием смотрел.

Это мучительный труд. Два месяца жизни! Но не жалею. Меня уже трудно чем-то удивить, а там был кураж, адреналин. Так давно не волновался. Ведь каждый раз была премьера.

ЛАВРЫ ДОСТАЛИСЬ ДОЛИНОЙ

— Вы — петербуржец, Заворотнюк живет в Москве. Как умудрялись репетировать с Настей?

— Встречались спонтанно. «Настя, пойдем порепетируем!» — говорю ей. «Сейчас, Миша, сейчас». И я три часа ее жду, а она на гриме.

Это касается не только Насти. Для всех женщин безумно важно по три часа платье надевать и грим наводить. Самое главное — хорошо выглядеть. И они действительно чудесно выглядели, все были безумно красивы!

У меня с собой был плейер. Я Насте в одно ухо один наушник, себе — другой. В общем, замучил ее. Но кое-чего добился: мы и мелодию, и слова правильно пропевали. Сначала попробовали выбирать песни, которые нам самим нравятся. А оказалось, надо брать не то, что хорошо раскладывается на два голоса, а то, что люди знают.

— Известно ли вам, что люди решили, будто у Заворотнюк роман не с Жигуновым, а с вами?

— А я сразу Насте сказал, что на сцене нам надо быть влюбленными друг в друга.

— Ваш расчудесный дуэт в итоге оттеснили на второе место Лариса Долина с Гариком Мартиросяном.

— Я болел за Настю. Мне призов не нужно. Но если был бы приз зрительских симпатий, его точно получила бы Настя!

— А вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

— В дружбу между мужчиной и женщиной верю мало. А вот партнерские отношения, когда делаем общее дело… Почему бы и нет? У меня, например, такие отношения с Соней Ротару.

На съемках фильма «Душа» в начале 80-х нас с Ротару облачили в такие пергаментные костюмы. Причем в момент, запечатленный на снимке, мы стоим на… батуте и потом должны прыгнуть. По сценарию мы с Соней не любовники, а коллеги, поем песни… Макаревича. Сначала на роль пробовалась Пугачева, но потом режиссер картины Александр Стефанович, тогдашний муж Аллы, с ней рассорился. Картина уже была запущена в производство, и, к счастью, в лице Ротару нашлась достойная замена. Мы отлично сработались.

ЗАПОРОЖЕЦ БОЯРСКИЙ

— Вы у Владимира Бортко снимаетесь в роли Тараса Бульбы…

— Не самого же Бульбы — габариты не те. Тараса сыграет Богдан Ступка.

Мой друг Володя Бортко позвонил мне перед съемками «Идиота»: «Миша, ты будешь играть персонаж по имени Келлер!» А я не смог вспомнить, кто это такой. Пришел домой, перечитал книгу и понял, что без моего Келлера можно обойтись. Говорю режиссеру: «Зачем тебе я?» А он: «Хочешь, мы в титрах напишем без персонажа, а просто: «Михаил Боярский в фильме «Идиот». «Нет, не хочу!» — «Тогда скажи сам, что хочешь». Кончилось тем, что режиссер подписал мне бумагу, которую я бережно храню: «Я, Владимир Бортко, обещаю поить Боярского до конца своих дней, если он снимется в роли Келлера».

Надо было просить, чтобы он не кормил и поил меня, а чтобы снял в главной роли! Хотя на презентации фильма он меня поблагодарил и на полном серьезе сказал: «Миша, выбирай любую роль из мирового репертуара, я тебя сниму!»

Вдруг получаю сценарий «Тараса Бульбы». Михаилу Боярскому — роль месье Баплана. У кого хватит фантазии вспомнить, кто такой этот месье Баплан?

— И кто же?

— А нет там такого! Там есть француз, стреляющий по запорожцам. Из какого-то изобретенного им новейшего оружия. Я говорю: «Володя, брат, уволь: ни за что по казакам стрелять не буду!» — «А хочешь сыграть поляка? Красивого такого, рубаку?» — «Ни за что! Ни за что против казаков не пойду! Это мой любимый роман. Не могу я быть не на стороне запорожцев. Загримируй меня под запорожца!»

На следующий день прихожу — у Бортко вся стенка заклеена моими фотопробами в роли запорожца! «Миша, будешь играть атамана!»

Наконец из газеты узнаю: я — Мойся Шило. У меня там такие слова: «Прощайте, паны-братья, товарищи! Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля, и будет ей вечная честь!» С этими словами умирает мой персонаж. Вот если бы мне предложили сняться в стосерийном фильме с огромным количеством текста или сказать эти слова, я бы выбрал одну эту фразу.

— Неужели «Тарас Бульба» — ваш любимый роман? Или стал таким на съемках?

— В детстве я жил в деревне летом. Там висела вырезанная из «Огонька» иллюстрация с изображением Тараса Бульбы. За ним ляхи, а он люльку уронил. Я смотрел с восхищением и думал: какой могучий дядька! Какой конь под ним, как он его держит! А книгу мне впервые отец вслух прочел. Задали по школьной программе «Тараса Бульбу», отец поинтересовался: «Ты что, не читал? Мишка, ну что ты — дай-ка я тебе почитаю!» Когда отец читал, я так ревел! И теперь, когда сам читаю, так реву. Вся семья бегает от меня: у-у, батька взял «Тараса Бульбу» — лучше к нему не подходить!

— Не могу не спросить о самых ярких новогодних воспоминаниях.

— В первом классе перед новогодними праздниками наша учительница решила поставить с нами оперу «Муха-Цокотуха». Мне выпала честь стать Дедом Морозом. Мой папа принес из театра настоящий грим, налепил мне бородку, и стал я похож на деда-карлика. Однако мое чудесное новогоднее превращение произвело фурор в школе. Но потом я получил нагоняй от учительницы за то, что в гриме, с бородой, весь вспотевший, носился по школе и всех распугивал.