Десять лет назад в рыбинской городской больнице N 2 скончался от тяжелой сердечной болезни мой дядя. Хотя вскрытие и показало, что состояние больного было тяжелым и спасти его могло только шунтирование, комиссия, собранная по нашей жалобе, все-таки признала, что отнеслись к больному не с должным вниманием.

Каким-то непостижимым образом врачи просмотрели инфаркт, перенесенный на ногах. А молодая кардиолог из поликлиники по месту жительства, куда он обратился первый раз с сильными болями в сердце, и вовсе померила ему давление через толстый свитер, после чего посоветовала пить крепкий чай.

Я КАК чувствовала, что все это плохо кончится, и пыталась заставить маму, которая знала тогда всех главных врачей в городе, бить тревогу, требовать в больнице повышенного внимания к моему дяде. Но она, врач с почти сорокалетним стажем, уверяла: «Я относилась к своим больным одинаково, независимо от их должности и звания, и никто меня не убедит в том, что другие врачи хуже». Увы, потом она вынуждена была признать мою правоту!

БОГ ШЕЛЬМУ МЕТИТ

И тогда, и тем паче сегодня каждый, кто хотя бы немного сталкивается с нашей медициной, знает: далеко не все врачи и не весь медперсонал лечебного учреждения относятся ко всем больным одинаково. И разница бывает огромной. Нормального, профессионального внимания, которое теперь мы, к своему стыду, уже называем повышенным, зачастую добиваются либо те, у кого есть деньги, либо люди из властных структур. А простому бедному больному бывает грош цена.

Но и с богатыми, как ни странно, случается промашка. В 1998 году Наталья Конопаткина, одна из хозяек магазина запчастей для автомобилей, решила вставить золотые зубы. Накопила девять с половиной граммов золота и пошла на прием к стоматологу. Все было сделано великолепно, новые зубы сияли как солнце! Но недолго. Вскоре Наташа почувствовала дискомфорт во рту, челюсти страшно болели и кровоточили, началось воспаление всей полости рта. Она думала, что это золотые зубы приживаются. Но когда обратилась к другому, знакомому стоматологу, услышала весьма странный диагноз:

— Послушай, Наталья, ты вполне состоятельная женщина, неужели нет у тебя денег на нормальные золотые зубы, почему же ты сделала простое напыление?

Женщина чуть в обморок не грохнулась! Вот оно, оказывается, в чем дело! У нее с детства аллергия на простые металлы, даже на серебро. Девчоночьи побрякушки на ушах и пальцах она и то носить не могла — буквально кожа слезала. А тут — зубы сделали из металла и напылили золотом!

Пришлось срочно сдирать зубы. А потом, естественно, Наташа с родственницей по мужу и единственной подругой Татьяной Конопаткиной собирались предъявить серьезные претензии стоматологу, но, увы, не вышло! Воспаление, начавшееся из-за зубов, захватило весь организм, и вдруг страшно заболели почки. Пришлось оставить на время разборки со стоматологом и лечь в первую городскую больницу в урологическое отделение, где лечил больных главный уролог города Александр Павлович Ершов, известный в городе коллекционер самоваров. У него их штук семьдесят, и он открыл даже собственный сайт в интернете, где хорошо рассказано о его медицинских достижениях и еще лучше — о самоварах.

Наташу сразу положили в больницу, лечащий врач осмотрел, велел сдать анализы. А на утреннем медосмотре появился заведующий отделением Александр Павлович Ершов, внимательно посмотрел на Наташу и вдруг изрек:

— А, вот и ты ко мне попала, недаром говорят: Бог шельму метит!

Эту фразу слышала подруга и партнерша по бизнесу Татьяна Конопаткина, находившаяся в тот момент в коридоре. И вспомнила она, что некоторое время назад Ершов приходил к ним в магазин с какими-то требованиями, но они сочли их необоснованными и удовлетворить отказались. Ершов был очень недоволен. И вот они встретились: Наташа Конопаткина на больничной койке и знаменитый уролог, заходивший когда-то в ее магазин запчастей для автомобилей.

30 июня 1998 года Наташе сделали операцию. А 1 июля она умерла.

Подруга Татьяна хотела поднять шум, да не стала. Сочла это просто роковым стечением обстоятельств. И лишь одно удивляло ее: ведь за всю неделю, что Наташа пролежала в больнице, никто не сказал ей, что, может, нужны какие-то дорогие лекарства, деньги, в конце концов, или искусственная почка. Они люди состоятельные, сделали бы все возможное, даже магазин готовы были продать. Но персонал Ершова как воды в рот набрал!

СТАРИКИ ВСЕ РАВНО УМИРАЮТ

Когда мне рассказали на днях эту историю, я вспомнила историю с моим дедом, произошедшую тоже лет десять тому назад. Деду было под восемьдесят, у него начались проблемы с мочеиспусканием. Отец повез его к главному урологу, то есть к этому самому Ершову. Ершов посмотрел внимательно и, пожав плечами, сказал моему отцу примерно следующее:

— И зачем вы его привезли! Дело ясное — старость. Стоит ли делать операцию старику, ведь он не сегодня-завтра все равно умрет?

Но мой отец всю жизнь проработал журналистом и в отличие от мамы-врача доверял далеко не всем докторам. Он повез деда в Ярославль, где ему быстро и качественно сделали операцию, и он прожил еще потом много лет.

Недавно рыбинский режиссер Марина Сергеева рассказала мне похожую историю. Несколько лет назад она привезла своего престарелого отца в это самое урологическое отделение. И главный уролог Ершов, известный собиратель самоваров, сказал ей почти то же самое:

— Да незачем вашего старика мучить операциями! Все равно ему скоро умирать.

Но Марина рассудила иначе и довольно грубо пообщалась с доктором Ершовым, пообещав поднять скандал. Только после этого общения Ершов распорядился положить больного и прооперировать.

Таких историй люди готовы рассказать десятки. И про грубость главного уролога, и про отказ в госпитализации, по их мнению, необоснованный, и про равнодушное отношение к больному в послеоперационный период. Стало известно мне в том числе, что не особо жалуют его и подчиненные. И не только из-за грубости с ними. Некоторые предполагают, что он и квалификацию уже теряет, и равнодушным к больным становится, может, устал уже, ведь возраст-то пенсионный. Но только официально объявлять об этом они не станут все равно — кто же пойдет против начальства!

И все же я решилась на рискованный шаг: по моей просьбе один человек прошел в урологическое отделение и разговорил медперсонал. А разговоры на всякий случай записал на диктофон. Я послушала. Боже, что это за характеристики! Мне бы лично очень не хотелось попасть в это урологическое отделение.

Но Александр Ершов чувствует себя спокойно и уверенно. Особенно в последнее время. Ведь депутаты городского совета внесли в бюджет нынешнего года двадцать миллионов рублей на нужды урологического отделения первой городской больницы. Пять миллионов пойдет на ремонт, а 15 миллионов — на приобретение аппарата для дробления камней в почках. И то, и другое нужно, конечно. Но тут кроется две хитрости. Во-первых, подобный аппарат есть в Ярославле, и там он простаивает. А во-вторых, лечение на этом аппарате — платное, стоит около четырех тысяч рублей. Деньги пойдут в доход больницы по статье «хозрасчетная деятельность». Некоторые депутаты предлагали не включать расходы на приобретение аппарата в бюджет, ведь раз лечение так дорого стоит, больница могла бы взять кредит и очень быстро окупить его! А в городе много других проблем, с детской медициной, например, с сердечно-сосудистыми и онкологическими больными. Но ведь главный уролог Ершов не всегда груб с пациентами, а у некоторых депутатов и чиновников проблемы с почками и прочими органами, так что эти денежки заложены в бюджет вовсе не случайно.

ОН ЖЕ МЕНЯ ЗАРЕЖЕТ

Но даже узнав про этот подарок Ершову, даже прослушав записи отзывов о Ершове других врачей и его подчиненных, я все равно не решалась браться за статью. В конце концов, пусть несколько, но частных все-таки случаев еще не говорят о том, что человек нарушил клятву Гиппократа. Однако по какому-то судьбоносному стечению обстоятельств случай снова свел меня заочно с урологом Ершовым. На этот раз через семью Егоровых, которая потеряла отца и мужа, скончавшегося в урологическом отделении городской больницы Рыбинска N 1 в ноябре прошлого года.

Александр Дмитриевич Егоров жил с семьей в поселке ГЭС, что в пригороде Рыбинска. Несмотря на то что родом он из потомственной семьи врачей, всю жизнь мечтал стать хорошим рабочим и стал им. Он работал в организации «Каскад Верхневолжских ГЭС». Вот я у них дома. Здесь о нем говорят как о живом, и сыновья сидят, стиснув зубы, и даже вдова не плачет. Она показывает мне большую черно-белую фотографию и рассказывает, что сделана она для городской Доски почета. Потом мы вместе листаем грамоты и благодарности, которым несть числа! «Почетный энергетик», «Ветеран труда», «Почетный работник «ЕЭС России». Его не только уважали начальники, его любил, без преувеличения сказать, весь коллектив. А на похоронах был весь поселок!

Он умер после операции, которую сделали в урологическом отделении горбольницы

N 1. Хирург изо всех сил пытался спасти больного, но шансов уже не было. Потому что его начальник господин Ершов значительно уменьшил эти шансы. И комиссия, которую по просьбе родственников созвали для рассмотрения жалобы на некачественное лечение и которую возглавил главный уролог области Баков, этот факт, увы, признала. Сейчас родственники передали документы в Рыбинскую прокуратуру, ведь, по мнению их адвоката Марины Поткиной, есть все основания для возбуждения уголовного дела по двум статьям УК РФ: 109 (причинение смерти по неосторожности) и 293 (халатность). Однако на сегодняшний день следователь Андрей Фомичев отказал в возбуждении уголовного дела. Но родственники не намерены останавливаться.

История, финалом которой явилась смерть, началась весьма тривиально. В апреле 2006 года у Александра Дмитриевича Егорова появились боли внизу живота. На приеме участковый уролог направил его на госпитализацию в горбольницу N 1, в урологическое отделение. Собрав необходимые для больницы вещи, с результатами анализов, страховым полисом и направлением больной направился в больницу. В приемном покое его приняли и оформили как положено, после чего он поднялся к заведующему отделением. А тот, даже не осмотрев больного, в карте нет записи о приеме, довольно грубо сказал:

Положу, если будет гарантия от страховой компании, которая оплатит твое лечение! Или когда на «скорой» приедешь.

Александр Дмитриевич, отдавший заводу, государству и людям всю жизнь, все здоровье, даже не понял, что изрекло это светило отечественной урологии. Он горько заплакал и ушел домой. Дома жена дозвонилась до когото из департамента здравоохранения, и ей пообещали, что все будет сделано и пусть больной едет опять в больницу и спокойно ложится на обследование. Услышав это, Александр Дмитриевич с каким­то дурным предчувствием испуганно закричал:

Не поеду! Ни за что не поеду! Он же меня зарежет!

Кто бы знал, что в его словах окажется горькая доля правды.

СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ

Потом он долго болел, ему становилось все хуже, стало повышаться давление. И вот сын повез его снова в эту самую больницу. Сидит Александр Дмитриевич в коридоре, сжав руками раскалывающуюся от боли голову, а рядом бегает и громко выкрикивает какие­то грубые слова человек в белом халате. Поднимает Егоров голову и узнает доктора Ершова. И как бы в полузабытье от страшной головной боли произносит:

А, так это доктор Ершов так орет!

Кричавший доктор остановился, подошел к нему и внимательно посмотрел. Егорову показалось, как бы метку на нем поставил.

Потом дома снова были сильные приступы боли в животе, мочевой пузырь все чаще и чаще отказывал, и вот 29 сентября врачи «скорой», спустив мочу, которая оказалась кровавым месивом, повезли его все­таки в урологическое отделение горбольницы N 1 на госпитализацию.

Кажется, что может быть страшнее, чем кровь в моче? Но доктор Ершов, а именно он по роковому стечению обстоятельств оказался лечащим врачом, УЗИ назначил только на 2 октября. УЗИ показало: опухоль мочевого пузыря. И дальше больной Егоров продолжал лежать, не зная своей участи и почти не видя лечащего врача. Только 9 октября сделали дополнительные исследования, чтобы выяснить, злокачественная опухоль или нет. Родственники не знали, что делать, лечащий врач в контакт с ними входил своеобразно: то говорил как бы в шутку, что больного чуть ли не сглазили, то сетовал, что не знает, что делать, то рассказывал про свои самовары.

Прошла еще неделя мучительных ожиданий. Как потом констатирует комиссия, возглавляемая главным урологом области Баковым, «необоснованно длительно проводилась предоперационная подготовка». Только через неделю, ни слова не говоря, Егорова повезли на операцию.

Операция прошла тяжело. Профессионально или нет провел ее уролог Ершов, предстоит оценить специалистам ярославской судмедэкспертизы. Но длилась она четыре с половиной часа.

Потом больной еще долго лежал в больнице, ему становилось все хуже и хуже, и как опять же констатирует потом комиссия: «При ухудшении состояния Егорова А. Д. не в полном объеме проводилось обследование лихорадящего больного в послеоперационный период. Не назначена для уточнения диагноза внутривенная экстренная урография». Доктор Ершов говорил родственникам, что то больной простудился это когда у него поднялась температура до 40 градусов, то он отравился это когда начались рвота и диарея. 23 дня продолжалось это состояние. 8 ноября навестивший вечером отца сын увидел на теле сыпь так называемые геморрагические высыпания. Даже он, не имеющий к медицине никакого отношения, знал, что это значит отравление организма! Но отец спокойно сказал, что Ершов это утром уже видел и раз никак не отреагировал, значит, ничего страшного.

Но родственники забили тревогу и обратились к дежурившему в ту ночь другому врачу, Пахомову. Тот глянул и ахнул! И срочно рентген, УЗИ и прочие обследования, которые определили, что мочеточник левой почки был перекрыт, почка не функционировала и загноилась, и как следствие наступил сепсис. Утром 9 ноября доктор Пахомов сделал срочную операцию, удалив левую почку и мочеточник. Это был последний шанс. Уролог Пахомов изо всех сил боролся за жизнь больного, но время было упущено. Несколько дней больной находился в палате интенсивной терапии, изредка приходя в сознание. Но было уже поздно. Он скончался.

Комиссия констатировала: «Врачом­урологом, заведующим урологическим отделением Ершовым А. П. была недооценена тяжесть состояния больного Егорова А. Д. в послеоперационный период, что привело к запоздалой диагностике гнойного процесса в левой почке, развитию уросепсиса и смерти больного».

Но самое удивительное, что для врача Ершова все это закончилось всего лишь мерами дисциплинарного характера…

/>